Я киваю и проглатываю таблетки, затем снова засыпаю.

Некоторое время спустя я просыпаюсь с чувством страха, нависшего над моей головой. Я провожу рукой по лицу, щурясь на потрескавшийся потолок в своей комнате и гадая, что меня беспокоит. Снился ли мне мой брат? Меня тошнило от лекарств от простуды?

«Где ты?»

Эта мысль эхом отдается в моей голове, ясная как божий день, и мой первый порыв — подумать, что у меня галлюцинации.

Но голос в моей голове совершенно мужской, глубокий и полный гнева. Это может быть только один человек. «Зор?»

«Эмма? Где ты? Почему ты прячешься от меня?»

Я удивленно сажусь на кровати. Волна тошноты накатывает на меня, и я снова ложусь на спину, постанывая. «Я в постели. Я больна».

Его мысли становятся нежными и защищающими, что удивительно ощущать. «Это потому, что ты впитала мой огонь?»

«Твой огонь? Это то, что произошло, когда ты укусил меня?» Я все еще шокирована тем, что это сработало, и немного довольна. Что-то действительно сработало для разнообразия. Я еще больше шокирована тем, что Зор разговаривает со мной, и его голос звучит так отчетливо, что с таким же успехом он мог бы стоять прямо рядом со мной. Однако я одна в своей комнате, и все же у меня странное ощущение, что за мной наблюдают. Это странно. Я прижимаю руку к пульсирующему лбу, пытаясь вобрать в себя все происходящее.

«Да. Ты приняла мой огонь. Когда ты получаешь мое пламя, это связывает нас. Теперь мы связаны навсегда».

«О боже, навсегда, да? Здорово?»

«Почему у тебя недовольный голос? Разве ты не хотела спариться со мной? Так вот почему ты отвергла мое семя?» — гнев и разочарование окрашивают его мысли наряду с отчаянием. Такое чувство, что он вот-вот выйдет из-под контроля, и быстро.

Отвергла его… о боже. Я не хотела ничего отвергать. И, судя по эмоциям, которые проносятся у меня в голове, он действительно расстроен из-за этого. Я пытаюсь вспомнить, что произошло, а потом со смущением понимаю, что он неправильно истолковал причину моего ухода. «Мне пришлось пробраться внутрь, чтобы увидеться с тобой, — объясняю я. — Я услышала, что кто-то приближается, и мне пришлось уйти. Просто так получилось, что это случилось в… э-э… действительно неподходящий момент».

«Я не почувствовал, как твое влагалище сжалось от удовольствия. Ты кончила?»

Сукин сын, этот вопрос пронзает мою голову, как стрела. Неловкая, очень заостренная стрела. «Ух. Все было прекрасно».

Я практически чувствую, как он рычит. Это звучит не очень хорошо. «Вернись сюда, чтобы я мог доставить тебе удовольствие. Приди и освободи меня».

«Я бы ничего так не хотела, как освободить тебя, Зор. Но я не могу».

«Почему? Другие мужчины, которых я чую, держат тебя в заложниках? — гнев вспыхивает в моем сознании, поражая своей непосредственностью и свирепостью. — Мне нужно прийти за тобой?»

«Нет! Подожди! Не сходи с ума. Просто позволь мне объяснить!»

«Тогда объясни», — следует высокомерное требование.

От этого властного тона у меня мурашки бегут по спине. «Ну, во-первых, тебе нужно, черт возьми, успокоиться, потому что у меня от твоих криков болит голова. Я не знаю, заметил ли ты, но у меня есть швы».

«Я почувствовал запах крови на твоей голове. Тебе больно?» — его мысли неохотно становятся спокойнее и в целом менее жестокими, как будто он пытается успокоить меня, но это последнее, что он хочет делать.

«Да, у меня болит голова. На самом деле это очень больно. Я надеюсь, что у меня нет заражения раны. У меня болит вся голова, и я чувствую, что у меня жар».

«Моя пара, — посылает он, и его мысли одновременно собственнические и приятные. Это почти как быть заключенной в мысленные объятия. — Иди сюда, чтобы я мог зализать твои раны и помочь им зажить».

«Я не могу прийти к тебе прямо сейчас. Позволь мне объяснить».

«Я вижу по твоим мыслям, что ты в гнезде одна. Это хорошо. Я не хочу, чтобы другие самцы прикасались к моей самке».

«Да, я тоже этого не хочу». Я не могу решить, забавляет меня его самодовольное отношение или раздражает.

«Похоже на то и другое», — передает Зор.

«Спасибо за это», — парирую я в ответ.

«Все для тебя. — Его мысли мурлыкают у меня в голове. — А теперь приди и освободи меня».

И хотя у меня все болит и меня тошнит, его мысли настолько убедительны, что мне действительно хочется встать с постели и подбежать к нему. «Я не могу, Зор. Там многое происходит. Тебя держит в плену кто-то, кому нужен дракон. Он использовал меня, чтобы приманить тебя. Вот как получилось, что ты попал в плен. — Одна мысль об этом заставляет меня страдать от чувства вины. — Мне так жаль. Если бы ты меня не увидел…»

«Я почувствовал твой запах. В тот момент, когда я почуял твой запах на ветру, я понял, что ты моя. Не имело значения, видел я тебя или нет. В тот момент ты была моей».

Я не уверена, что чувствую по этому поводу. Значит ли это, что любая цыпочка, которую он почуял, подошла бы? Или во мне было что-то особенное? Кроме того, я немного беспокоюсь о том, насколько он собственник. Может быть, я откусила больше, чем могу прожевать. «Хорошо», — говорю я ему, потому что не знаю, что еще сказать.

«Я бы пришел за тобой, несмотря ни на что, — говорит мне Зор. — В тот момент, когда твой запах коснулся меня, мой разум прояснился. Это как будто облака рассеялись. — В его ментальном «тоне» слышится благоговейный трепет и изумление. — Мои мысли снова принадлежат мне».

«Не совсем только тебе, — я не могу удержаться от сарказма. — Я сижу в них».

«Я приветствую твои мысли, — говорит он мне, и тепло разливается по моей голове. — Все, что у меня сейчас есть, принадлежит тебе, и я принадлежу тебе так же, как ты принадлежишь мне».

Да, определенно откусила больше, чем могу прожевать.

«Ты продолжаешь думать об укусе? Не бойся меня. — Его мысли принимают знойный оборот. — Укус происходит только один раз. Отныне мне просто нужно будет дать тебе свое семя, чтобы по твоему запаху все могли определить мою пару».

Пара. Я проворачиваю это слово на языке. Саша что-нибудь упоминала об этом? Я знала, что они были вместе, но не понимала, насколько вместе. И все же, если это то, что нужно, чтобы освободить Зора, я сделаю это. Быть парой дракона не может быть хуже, чем быть официанткой у Азара и его приятелей.

«Азар?»

«Да, — мысленно говорю я. — Бледный парень, который здесь всем заправляет».

«Он тот салорианец, которого я почуял на ветру?»

«Я… думаю? Кто такой салорианец?»

Мой разум внезапно наводняют мысленные образы. О бледных, элегантных мужчинах с длинными развевающимися волосами, восседающих на изящных стульях. Мужчины сидели выше других, их холодные, бесцветные глаза смотрели сверху вниз. На их лицах написана жестокость, а их одежды длинные и ниспадающие. Это похоже на версию Азара из альтернативного мира, и я на мгновение очарована. Однако подкрадывающиеся чувства менее волнующие. Есть жестокость, коварство и ненависть, и все это заключено в салорианцах.

«Они плохие парни?» — спрашиваю.

«Очень плохие. Они… — мысли Зора путаются. — Они… Я не помню. Просто они плохие».

«Все в порядке, Зор. — Я пытаюсь послать ему утешительные мысли, хотя у меня раскалывается голова. Такое ощущение, что в мой череп внезапно засунули еще один мозг, и между попытками разобраться в его мыслях и в своих собственных у меня начинается сильнейшая в мире мигрень. — Саша сказала мне, что такие вещи случаются. Что твоя память обрывочна из-за этого места».

«Я ненавижу это место». — В его мыслях есть ярость, и его неприязнь просачивается в мою голову.