Застонав, я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.
Не знаю, сколько времени я ворочалась, прежде чем забылась сном.
Проснулась же я резко, словно от удара. Тяжело дышащая, в мокрой от пота тунике и бешено колотящемся сердцем. Облизнув пересохшие губы, я с усилием сглотнула и к своему удивлению ощутила ноющую боль в горле.
«Вы кричали», – перед глазами встало бледное, испуганное лицо Мэйсы.
Как и в тот раз, я не помнила, что мне снилось, в голове было пусто – абсолютно ничего, кроме тонкого, противного звона. Все тело колотила крупная дрожь, внутри липким пятном засел страх. Короткий отдых не восстановил силы, чувствовала я себя еще более разбитой и измученной.
Охая и ахая, как старуха, я сходила в ванную, умылась. Вновь надевать потную одежду не хотелось, так что пришлось все же воспользоваться рубашкой Кэса. На мгновение довольно зажмурилась, когда прохладный шелк коснулся разгоряченной кожи, но почти сразу улыбка сменилась гримасой.
Я знала, что в доме Кэссиэна мне ничего не угрожает, но никак не могла избавиться от накатывающего волнами страха. В глаза, казалось, насыпали песка, с каждой минутой в голове шумело все сильнее, начало подташнивать. Мне и хотелось поскорее заснуть, но при взгляде на кровать волоски на коже невесть с чего встали дыбом.
Припомнив, что господин Эсманд также рекомендовал успокаивающие настойки, я решила заглянуть на кухню и поискать что-то похожее. Правда, без должной экскурсии в итоге напрочь заплутала в темных коридорах…
По ощущениям, бросила я уже целую вечность и кажется, успела обойти особняк раза три, когда новый коридор наконец-то показался мне знакомым. От радости я немного ускорила шаг, как вдруг заметила в щелке под одной из дверей слабый желтый свет. А через несколько шагов донесся и знакомый голос.
– … должен был делать? Просто смириться? Принять эту пигалицу? Быть хорошим мальчиком и стать достойным наследником фамилии Норфолк?! Да, идеальные леди и джентльмены очень удобны и полезны, только посмотри на ту же Санви! К чему ее привело послушание и покорность?.. Примерно к тому же, к чему меня – бессмысленный и отчаянный протест… Так в чем смысл? Что я должен сделать, чтобы ты перестала смотреть на меня с укором?!
Казалось, ноги вросли в землю. Я не могла ни шагнуть вперед, ни отступить прочь. Надрыв, почти крик в голосе Кэссиэна отдавался такой горечью в сердце, что было невозможно закрыть уши на его слова.
«Боги, с кем он там разговаривает?!».
– Наверное, я должен найти цель? Дело, которому я посвящу жизнь? Но мне ничего не нужно, вот в чем беда. Я ничего не хочу. Я – пуст. И все, что делаю, это заполняю пустоту вином, развратом и злобой. И прав отец, я знаю. Ничтожнее человека еще поискать надо. Знаю!.. Я знаю!
От грохота я вздрогнула и почти вскрикнула. Поспешно зажала рот руками. В повисшей тишине мое дыхание и стук сердца звучали так оглушительно, что наверняка уже двадцать раз выдали мое присутствие. Но я стояла. Стояла и слушала это безумно мучительное молчание особняка.
Дверь резко распахнулась, явив мне Кэссиэна. В пижаме, с небрежно накинутым на плечи халатом, растрепанный так, точно он полночи бегал от люто-волков. Из-за ударившего в глаза света я не могла различить выражение его лица, хотя и так могла представить, насколько он зол на то, что я сейчас услышала.
– Приличная леди Вердкурт, а вы в курсе, что подслушивать нехорошо?
Наверное, мне надо было смутиться. Определенно, приличной леди в самом деле следовало принести самые искренние извинения и поскорее убраться прочь, только вот с сегодняшнего дня я перестала относить себя к таковым и больше не собиралась бегать от проблем. А, судя по тому, что я успела услышать, проблемы у нас были еще какие.
«Разве это проблемы не Кэссиэна?».
Попытавшийся вякнуть что-то внутренний голос я безжалостно заткнула. Нет уж, после всего того, что Кэс для меня сделал, только последняя гадина оставила бы его в одиночестве. Осталось только убедить в этом его самого.
– Нехорошо. Но очень полезно. Можно, например, узнать многое о своей семье, и не только, – я нарочно упомянула отца, пытаясь дать понять, что и без нынешнего разговора знаю куда больше, чем должна.
– Ну, проходи, коль ты все равно здесь, – Кэс резко отступил с прохода. Его походка была не очень уверенной, он заметно пошатывался, и причина быстро стала очевидна.
Взяв с туалетного столика бутылку вина, он принялся пить прямо из горлышка, запрокинув голову назад.
Вот теперь мне стало не по себе. На мгновение подумалось, что все же стоит уйти. Извиниться – и уйти подальше. Но я поскорее загнала недостойный порыв подальше и все же переступила порог комнаты, которую теперь смогла узнать. Вечером именно через нее я убежала от Норфолка-старшего, разве что времени рассмотреть ее не было. Теперь же я могла спокойно оглядеться, чтобы осознать – это далеко не обычная комната.
Обстановка, приятные кремовые оттенки мебели, все здесь было бы уютным и милым, если бы не деталь, от которой становилось жутко. По всем стенам были развешаны портреты одной и той же женщины. Картины в рамках, фотокарточки, вырезки из газет. Со всех них на меня смотрело одно и то же лицо. Невысокая брюнетка с изящными чертами и большими грустными глазами. Она была красивой и казалась очень хрупкой, прямо фарфоровая куколка. Местами рядом с ней находился мальчишка со светлыми волосами и хитрыми глазенками. У некоторых вырезок и фотографий оторвали куски.
Вот значит, как выглядит мать Кэссиэна…
То, что на многочисленных рисунках изображена именно она, не оставляло никаких сомнений. Несмотря на то, что внешность парень унаследовал от отца, с матерью его тоже что-то роднило. И именно сейчас – затаенная, разрывающая на части боль, плещущаяся в глубине глаз.
Кэссиэн отставил бутылку и, подойдя к самому большому портрету, вдруг обернулся ко мне. От хмеля его взгляд остекленел, а на щеках полыхал нездоровый румянец.
– Все-таки любопытство в тебе взыграло, да? Поздравляю, Санви! Ты первая, кто нашел мою тайную комнату.
Я не ответила. Прямо сейчас возникло четкое ощущение, что я нахожусь в одной клетке с раненым зверем – одно лишнее движение, одно неверно сказанное слово и случится что-то очень плохое. Видеть такого Кэса было непривычно, неправильно.
Да что там, неправильным было все вокруг! И красивая комната-склеп, и страдающий парень, и даже я сама, слишком растерянная, чтобы сделать хоть что-то.
Взгляд в очередной раз скользнул по комнате, задержался на валяющемся около стены стуле, а потом прикипел к бутылке. Не оставляя себе времени для сомнений, я быстро шагнула вперед и обхватила ее.
– За вас, – глядя на портрет, я отпила прямо из горлышка.
Обжигающая жидкость заставила меня закашляться, внутренности обожгло огнем, зато хоть руки перестали дрожать.
– Я не имела чести быть представленной Вам лично, так что сделаю это сейчас. Меня зовут Санви, – присев в реверансе, насколько позволял халат, медленно произнесла я.
Затылок буквально горел от взгляда Кэссиэна, должно быть, парень решил, что я сошла с ума, раз принялась беседовать с портретом, но это было всяко лучше, чем позволить ему торчать в склепе одному.
– Знаете, я как раз недавно подумала, что вы вырастили замечательного сына, так что воспользуюсь моментом и скажу это сейчас. В нашу первую встречу он показался мне на редкость нахальным и несносным, но не зря же говорят об обманчивости такого впечатления? Теперь же я с уверенностью могу сказать, что хороших качеств у него гораздо больше, чем плохих. И если бы не ваш сын, эту ночь я коротала бы на улице под проливным дождем.
Больше всего я боялась, что парень посчитает мои действия надругательством над материной памятью и за шкирку выкинет меня в коридор. Только вот, когда я рискнула обернуться, то ощутила лишь боль. Увидела ее в отчаянном, загнанном взгляде, почувствовала в напрягшемся до хруста теле и судорожно стиснутых кулаках.
