В действительности из всех людей серийный убийца меньше всего подвержен некрофобии. Он не только охотно возится с трупами, без страха и отвращения, но иногда даже переходит от некрофобии к некрофилии, сексуальным контактам с мертвыми телами. Эта тема настолько табуирована в обществе, что ее стараются не упоминать ни в новостях, ни даже в документальных источниках. Мы забываем, что знаменитые серийные убийцы – Джек-потрошитель, Тед Банди и Гэри Риджуэй – были в первую очередь некрофилами. Частота проявлений некрофилии в случаях убийств до сих пор точно не установлена. Исследование ФБР «Убийства на сексуальной почве», проведенное в 1980-х, показало, что «сексуальный акт» совершался после смерти жертвы в 42 % случаев из 92 убийств, которые были изучены. В одном случае, к примеру, убийца эякулировал в ножевую рану, нанесенную им жертве[14]. С другой стороны, Отдел поведенческого анализа ФБР в 2014 году пришел к выводу, что «посмертная сексуальная активность» присутствовала в 11,2 % случаев из 329 убийств на сексуальной почве, совершенных 64 преступниками [15]. И даже в случаях несерийных убийств «случайные» акты некрофилии с еще теплым трупом встречались отнюдь не редко [16]. Тем не менее табу столь сильно, что даже серийные убийцы, охотно признающие и описывающие пытки, изнасилования, расчленение и каннибализм, не спешат упоминать об актах некрофилии. Вот откуда такое значительное расхождение данных статистики.

Сегодня у нас имеется большой набор научных, социологических и психологических терминов для описания людей с извращенными склонностями, основанными на примитивных инстинктах: от простой распущенности до сложных понятий о психопатии, социопатии и антисоциальном расстройстве личности. До последнего времени, однако, мы называли людей, не умеющих сдерживать эти инстинкты, просто «монстрами».

Слово «монстр» происходит от латинского monstrum – «проклятие или предзнаменование о воле богов»[17]. В древности серийных убийц изображали сверхъестественными чудовищами вроде вампиров, оборотней, зомби и вурдалаков. Два самых распространенных типа монстров в западной культуре, бессмертный вампир и совершающий дьявольские трансформации волк-оборотень, схематически соответствуют организованному/дезорганизованному типу серийных убийц по классификации профайлеров ФБР, которая использовалась несколько десятилетий, до отмены в 2004 году.

Как вампир, организованный серийный убийца тщательно выбирает и выслеживает жертву, покоряет и соблазняет ее, обманом завлекает к себе в дом (в легендах о вампирах – к себе в замок). Зачастую он привлекателен внешне, поэтому очаровать жертву для него не проблема. Его цель – завладеть телом жертвы и выпить ее кровь в ходе акта некрофилии с сексуальным оттенком. Труп остается целым, и убийца не уродует его; насилие обычно умеренное и холодно контролируемое.

Дезорганизованный серийный убийца совершает «блиц»-атаку с разрушительной жестокой силой, подобно волку-оборотню. Жертву он выбирает случайно, повинуясь импульсу. Никакого выслеживания и планирования. Такие убийцы до отвращения звероподобны. Они убивают, насилуют, уродуют, расчленяют, иногда едят и даже полностью уничтожают трупы жертв в бессмысленной злобе и неудержимой похоти. У них нет никаких ограничений в стремлении к контролю над телом жертвы – им нужно только физическое поглощение.

Пятьсот лет назад в Европе серийных убийц, которые насиловали, убивали, расчленяли, а иногда и ели своих жертв, обычно судили как оборотней (ликантропов) и в церковных, и в светских судах – записи об этих процессах сохранились до наших дней. В период с 1450 по 1650 годы в Европе казнили около трехсот серийных убийц-оборотней – количество, сопоставимое с девятнадцатым веком и первой половиной двадцатого [18].

Некоторые историки преступности возражают, что до начала индустриализации в 1750-х серийные убийства на сексуальной почве практически не совершались. Они основывают свое утверждение на том, что такие преступления – своего рода «развлекательная активность», требующая свободного времени для возникновения и развития сексуальных фантазий, а также свободы действий для того, чтобы их совершать. В доиндустриальную эпоху только у богатых аристократов, которым не приходилось беспокоиться о том, как прокормиться, могли возникать фантазии о сексе и убийстве. Большинство обычных людей постоянно трудились, чтобы выжить в условиях многочисленных войн, разбойничьих нападений, восстаний и эпидемий.

Однако потом, когда индустриализация привлекла нищее сельское население в быстро растущие города, у серийных убийц появился доступ к большому количеству анонимных жертв – в частности, проституток, на которых охотился Джек-потрошитель в лондонском Уайтчепеле в 1888 году. По этой логике до возникновения больших городов в сплоченных деревенских общинах жители знали друг друга и присматривали один за другим. Серийного убийцу там сразу бы вычислили, поскольку он привлек бы подозрения и повышенное внимание – в отличие от густонаселенного города.

Однако известно также, что серийные убийцы существовали и до индустриализации и возникали в сельских общинах не реже, чем в городской среде.

Расследование в таких случаях обычно вели светские власти и инквизиция – охотники на ведьм, – пока в середине девятнадцатого века полицейские, криминалисты и судебные психиатры не сменили священников, экзорцистов и инквизиторов в качестве специалистов по криминальному поведению и сумасшествию. Мы начали видеть в серийных убийцах простых смертных, а не сверхъестественных существ, но термин «серийный убийца» пока еще не использовался. Преступников, обвиняемых в повторяющихся убийствах, изнасилованиях, каннибализме и некрофилии, продолжали называть монстрами, оборотнями и вампирами в желтой прессе, но теперь их изучением и описанием занимались «алиенисты», как называли тогда психиатров. Считалось, что они страдают мономанией, то есть патологической озабоченностью или наваждением при в целом сохранном рассудке.

Возникли две криминологические школы. Итальянская, возглавляемая Чезаре Ломброзо (1835–1909), утверждала, что преступники, включая серийных убийц, уже родились такими, со склонностью к примитивным человеческим инстинктам, и их можно распознавать по внешности – более грубой и похожей на обезьянью (физиогномика). Соперничающая с ней французская школа Александра Лакассаня (1843–1924) говорила, что преступниками не рождаются, а становятся под воздействием среды и воспитания. Лакассань заявлял, что «общество имеет тех преступников, которых заслуживает» (впоследствии его слова перефразировал Роберт Ф. Кеннеди на посту Генерального прокурора США). «Средовая» школа криминологии Лакассаня одержала верх над школой Ломброзо, когда оказалось, что многие знаменитые преступники обладали утонченной благородной внешностью. К несчастью, теорию Ломброзо об атавистическом возвращении к примитивным инстинктам незаслуженно отвергли вместе с его теорией физиогномики, выплеснув, таким образом, «младенца вместе с водой». В моей предыдущей книге, «Сыны Каина», я предлагал вернуться к теории о том, что поведение серийных убийц отчасти связано с «коротким замыканием», то есть возвращением к доисторическим инстинктам выживания.

В 1886 году австрийский психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг (1840–1902) опубликовал свой труд Сексуальная психопатия: Клиническое и судебное исследование. В этой книге он каталогизировал широкий спектр сексуальных расстройств и преступлений на сексуальной почве, наблюдаемых психиатрами. Крафт-Эбинг выделил целый ряд парафилий (буквально «необычных влечений»), более известных как «сексуальные девиации» или «перверсии», к которым были склонны серийные убийцы на сексуальной почве. Одной из самых известных парафилий является получение сексуального удовлетворения путем причинения боли, для которого Крафт-Эбинг предложил название «садизм», по имени француза маркиза де Сада (1740–1814), автора извращенного и жестокого романа «Сто двадцать дней содома».