Он остановился, завертел головой, высматривая источник звука.
Мелькнула дикая мысль - паровоз. Именно на паровоз это больше всего походило, а если искать другое объяснение, заранее жутко делается…
Он так и стоял, когда справа, не так уж далеко от него, поднялась над каменной осыпью черно-зеленая змеиная голова величиной с троллейбус.
Уму непостижимо, сколько успевает человек сделать за считанные секунды. Сварог совершенно не помнил, как он оказался за отдаленным валуном, когда лег, намотав на кулак тесьму, держа щенка у земли.
Змея поводила головой, медленно вытягивая тело на осыпь. Шуршали, похрустывали, скрежетали камни под грязно-белым брюхом. Сварог, не сдержавшись, пощупал ладонью штаны меж ног. Сухо. Но он не удивился и не застыдился бы ничуть, окажись там мокро.
К нечистой силе, мгновенно определил он, змея не имела никакого отношения. И меч, и шаур для нее немногим опаснее булавок, очень уж громадная. Самое подходящее в такой ситуации - мужественно застрелиться… Попробовать отпугнуть ее слабеньким огнем, годным только на то, чтобы прикуривать? Да и вообще, водится в Хелльстаде нечисть, которая шаура боится, или нет? На хрена Гаудин снабдил его этой игрушкой, если и воспользоваться ею толком пока не удается?
Щенок недоумевающе заскулил. Ему очень понравилось плавать по воздуху, и он сердился, что забава кончилась.
– Молчать… - умоляюще прошептал Сварог.
Змеи не слышат. У них нет ушей. Но относится ли это к черно-зеленому чудищу, длинному, как предвыборные обещания?
Голова размером с троллейбус раскачивалась вправо-влево уардах в пятнадцати над землей. Черный раздвоенный язык скользкой лентой выскочил из пасти, затрепетал в воздухе, втянулся назад. Глаза, словно прожекторы, вдруг испустили два конуса бледно-зеленого света, ощупывавших землю и скалы. И Сварог со страхом увидел, как оставленные им, едва видимые следы наливаются угольно-черным, попав в это свечение, и проявляется вся их цепочка, ведущая за валун.
Змей оживился, теперь все ее тело вытянулось на открытое место. Слепой ужас понемногу овладевал Сварогом, еще миг, и он сделает что-то непоправимое, окончательно потеряет себя, побежит и панике, ничего вокруг не видя и не слыша, и это будет конец.
Холодный мокрый нос ткнулся ему в ухо, скользнул по щеке, и он очнулся. Он был графом Гэйром, и он знал змеиный язык. Вспомнив это, он выпрямился во весь рост, прижимая сапогом к земле импровизированный поводок, рявкнул:
– Что тебе нужно, тварь?
Риск был немалый. Знание языка ничегошеньки не гарантировало.
Даже люди, цари природы, разговаривавшие на одном языке, веками лупили друг друга по головам мечами и прикладами. Но другого выхода он не видел. Заболтать и поискать уязвимое место…
Бледно-розовое сияние метнулось к нему, залило с ног до головы, вызвав странное покалывание в висках. Он ждал с колотящимся сердцем. Змея не шевелилась, и это прибавляло надежды. Наконец, после показавшихся веками минут, где-то под черепом у него зазвучал невыразительный, глухой голос, в котором, однако, явственно различалось удивление:
– Ты говоришь на языке глорхов. Ты не похож на глорха. Как это может быть?
Похоже, особым интеллектом змеюка не блистала.
– Просто я так со стороны выгляжу, - сказал Сварог. - А на самом деле я побольше тебя буду.
Змей неуверенно сказал:
– Ночью большой шум был. Я проснулся. Кто меня разбудил?
Местный Змей-Горыныч, кажется, не отличался ни умом, ни сообразительностью.
– Я, - нагло заявил Сварог. - Голову Сержанта знаешь? Мы с его ребятами вчера немного повздорили - пришлось проучить нахалов.
Упоминать змеелюдей он не стал - мало ли, вдруг они с этой тварью лучшие кореша. Еще подумает змеюка, что и тех, и этих Сварог завалил… И вообще, что-то много змей в Хелльстаде водится.
Исполинская башка наклонилась к самой земле и закачалась из стороны в сторону, точно принюхиваясь.
– Да, - наконец признал змей-великан, - совсем недавно тут погибло много солдат Сержанта. И много недо-глорхов. Это… ты их убил?
– Кто ж еще? - на словах презрительно, а в душе облегченно фыркнул Сварог: раз тварь именует змеелюдей с приставкой «недо», значит, совсем не уважает. - И тех, и этих - я. Убил и съел.
Голова нерешительно отодвинулась.
– Не может быть. Здесь я всех ем. Я самый сильный. Я самый большой.
– Я и тебя съем, - сказал Сварог. - Я сам гад ползучий. Огнем сожгу, если рассержусь. Видишь?
И он заставил вспыхнуть самый большой огонь, на какой был способен - язык пламени величиной с ладонь. В висках мучительно заныло от перенапряжения. Он помнил, что у змеи есть какие-то органы, которыми они с изощреннейшей чуткостью видят тепло.
И эта не была исключением - она резко отдернула голову, жутко зашипела, припала к земле. И сказала:
– Никто не умеет делать огонь. Только люди Хозяина Фаларена. Ты из его людей?
У Сварога был большой соблазн объявить себя правой рукой неведомого Фаларена, о котором уже упоминала Голова Сержанта. Но он побоялся запутаться. И сказал:
– Я не из его людей, но я тоже умею делать огонь. И если не отвяжешься - сделаю очень большой огонь, и он тебя сожжет.
Змей не шевелился, сбитая с толку. Наверняка такого с ним еще не случалось - чтобы кто-то, не принадлежавший к его породе, да еще такой маленький, говорил с ним на его языке. Вполне возможно, со зверем поумнее такой номер не прошел бы, но чудище оказалось слишком тупым, чтобы уметь сомневаться и ловить на противоречиях.
– Слышала? - Сварог не давал ему времени опомниться и подумать. - Я сам огнедышащий змей, огненный гад.
Со змеем происходило что-то странное: Сварог мог бы поклясться, что он пытается вжаться в камни.
– Значит, ты пришел из моря?
Сварог рискнул:
– Конечно. Едва обсохнуть успел.
– Значит, ты слуга Ужасного?
– Считай, я его друг, - сказал Сварог. - Самый близкий.
Змей вдруг затараторил:
– Господин друг Ужасного, огненный гад, позволь мне уйти. Я не хотел тебя есть. Совсем не хотел. Ты пошутил, прикинулся этим двуногим, маленьким. Я сразу догадался. Позволь мне уйти.
– Убирайся, - сказал Сварог.
Заскрежетало, полетели камни - со всей скоростью, на какую он был способен, змей развернулся на месте, извиваясь, заструился прочь, моментально скрывшись с глаз, только острый кончик хвоста мелькнул.
