Со стороны ангаров бежало еще двое. И в одном из них я узнал того самого… лже-барона Кузьмина.

Как бы мне сейчас хотелось неторопливо пообщаться с ним, используя на всю силу «Инквизитор». Ясно, он был лишь мелкой фигурой в большой игре, но претензии к нему у меня имелись большие. Такие, что этот подлец точно бы не выжил, когда понял их масштаб.

— Еще раз! Ситуация чрезвычайная! Времени объяснять нет! Жить хотите — расходитесь! — с абсолютной твердостью сказал я. — Кто попытается спорить, станет калекой или будет убит! Расходитесь!

В подтверждение своих слов, я снова ударил кинетикой. В этот раз точно, акцентировано — тот, который снова попытался выстрелить с остробоя, заорал, роняя оружие из сломанной руки. Двое из скошенных кинетикой, успели вскочить на ноги. Третий, стоя на четвереньках громко матерился, сжав в руке камень.

Двое благоразумных попятились. Другие моим словам не вняли. Я ударил кинетикой еще раз, и еще. Сильно и широко, надеясь, что эти удары дадут им больше понимания. Всех, кто был передо мной отнесло метра на четыре-пять. Кувырком, жестко ударяя о землю. Тот, который, бежал со лже-бароном, выхватил пистолет и начал стрелять. Зазвенели пули, ударили в борт виманы. Одна пробила щит и вонзилась мне в левый бок. Вошла, конечно же, на излете — лишь порвала кожу и верхний слой мышц. Вот это меня окончательно разозлило. Этого стрелка я пробил кинетикой, так что он тут же упал на четвереньки. Изо рта пошла красная пена.

— Глупцы, я предупреждал! — крикнул я, убирая щит и снимая кинетику.

В обе руки вложил «Веил Литуам Лакши», что в переводе с лемурийского дословно означает Волна Холодного Покоя. Пора было охладить пыл этих горячих ребят. Синхронное движение моих рук создало сферу, мерцавшую льдисто-голубым светом. Я толкнул ее вперед и резко развел руки в стороны. Сфера разлетелась на куски, превращаясь в волну лютого холода. Она прокатилась по земле, покрывая инеем сухую траву. В один миг накрыла моих противников. Двое, стоявших ближе, тут же превратились в ледяные статуи, с посиневшими лицами, покрытые инеем.

Тот мужичок, которого я недавно вышвырнул из виманы, истошно завопил и бросился прочь. За ним последовал еще кто-то. Мои глаза нашли лже-барона Кузьмина. Он тоже было собрался бежать, но я его подсек кинетикой, резким ударом ломая его ногу. Он с воплем упал на бок, перевернулся на спину, оборачиваясь ко мне.

Времени разбираться с ним не было. Я сделал несколько быстрых шагов вперед, активируя «Хаурх Дарос». Эту магию я часто использую как возмездие для особо отличившихся мерзавцев. Невидимая рука коснулась моего врага. Он почувствовал неведомое и страшное, вскрикнул. Глаза его выкатились от ужаса. Он почувствовал проникновение в свою грудь чего-то неотвратимого, холодного как смерть. Виртуальная рука в точности повторяла движение моей физической руки. Я сжал пальцы, и там в теле лже-барона невидимые пальцы сжали его сердце.

— Меня заставили! — прохрипел лже-Кузьмин. — Граф, пощадите! Они бы убили меня!

Я резко дернул правой рукой, и его пока еще живое сердце вылетело из разорванной груди. Капли густой крови упали на сухую траву. Меньше минуты я смотрел на мертвое тело мерзавца, ложью заманившую мою невесту в западню.

Площадка перед виманой опустела. Если не считать двоих, которых сильнее всего проняла ледяная волна. Они лежали на земле, подрагивая. Кое-как приходя в себя. Живые. Я и не старался никого убить, кроме фальшивого барона. Эти люди вряд ли понимали, что делали. В их глазах я был налетчиком, пытавшимся угнать виману.

Не задерживаясь больше ни секунды, я вернулся в рубку «Хлои», упал в пилотское кресло и начал колдовать над замком с эрминговыми кодами. Не хватало бумаги и карандаша, чтобы поэтапно записать тональность. Увидел рядом с приборной панелью моток проводов, пассатижи и отвертку. Вот ей и нацарапал прямо на панели лемурийскими знаками в три этапа: выходил на тонкий план, слушал как замок взаимодействует с потоком, открывал глаза и царапал отверткой соответствующий символ.

Когда замок поддался, и «Хлоя» оказалась под моим управлением, случилась маленькая неприятность. Я увидел, как со стороны ворот, тех самых, через которые въехал я на территорию «Перекрестной Логики», мчится два полицейских «Урфина». При чем один семнадцатой модели: бронированный, восьмиместный. Взлететь я не успевал, а вот закрыть люк и включить генераторы на прокачку вполне. Что и сделал.

Трап поднялся, люк задвинулся чуть раньше, чем из первого «Урфина» выбежало двое приказных и урядник. Стрелять в виману они не рискнули, да и мало что дала бы их пальба. Вихревое поле уже набрало взлетный режим — стрелка на шкале доползла до синей зоны. Я оторвал виману от земли и положил на курс. Пока предполагаемый курс, которым куда-то на север унеслась «Thunderbird». Чтобы ее догнать мне требовалось как можно скорее привязать кристалл гирвиса к дополнительному эрминговому потоку, и определить куда именно летела вражеская вимана. Если с первым я мог легко справиться, имея в подобной процедуре большой опыт, то со вторым было намного сложнее. Визуально «Thunderbird» теперь не обнаружишь — слишком много прошло времени.

К моему неудовольствию справа сзади показалась полицейская вимана. Кажется, не одна. Почти сразу замигал оранжевым индикатор вызова на терминале коммуникатора. Понятно, что вызывали господа полицейские. Не менее понятно, что о чем они желали поговорить. Отвечать им не имеет смысла.

Я закрыл глаза, входя во второе внимание, расширяя сферу внимания, пока в нее не вошел центральный преобразователь «Хлои» и само сердце — кристалл гирвиса. Почувствовал его. Словно погладил ровные теплые грани и острие. Затем ощутил входящий в кристалл эрминговый поток. Его тональность не стал обозначать на панели отверткой — здесь точность не требовалось. Нужно мне было лишь подобрать поток похожей тональности и сделать то, что я называл перепрошивкой кристалла. Вся процедура заняла не более пяти минут. Под ее конец, не открывая глаз, я нащупал рычаг управления горизонтальным потоком и потянул его, замедляя виману, чтобы в следующий миг летающую машину не понесло слишком быстро, как то случилось о «Стрижем» виконта Веселова.

Все равно меня слегка вдавило в кресло. Я открыл глаза: полицейская вимана, маячившая справа по борту быстро сместилась назад. И тут я увидел неприятность посерьезнее: наперерез мне шел воздушный катер граничной патрульной службы. Машина довольно быстроходная, и самое что неприятное вооруженная эрминговым поражателем и малокалиберной ракетной установкой. Если дойдет до применения вооружений, то «граничнику» не составит труда раскроить корпус «Хлое» — это будет совершенно законно.

Под нами уже было Багамское море. Впереди за цепью мелких островов и рифов катил тяжелые волны Атлантический океан.

Снова замигал индикатор вызова на терминале. Настойчиво, оранжевым. В этот раз я решил ответить. Щелкнул тумблером. Экран включать не стал — не к чему мне видеть лицо офицера катера. Да и мое им тоже без надобности.

— С вами говорит лейтенант патрульной службы Рыскин! Вы нарушили статьи 314 и 221 закона о воздушных перемещениях! Вы не имеете разрешения на вылет на пределы границ Российской империи! — раздался раздраженный голос из говорителя за металлической сеткой. — Немедленно снижайтесь! Следуйте к посадочному полю за нашим катером! Подтвердите готовность подчиниться моим требованиям!

— Граф Елецкий Александр Петрович, — отозвался я. — Требования услышал. Ложусь на курс за вашим катером.

Глава 14

Чертово дерьмо

Вступать в спор с граничной службой — дело бесполезное. За лишние разговоры можно получить в корму пару ракет. Поэтому я решил пойти на хитрость. Хитрость была довольно простой: я знал, что мое преимущество в скорости, а они этого не знали. Даже предположить не могли, что какая-то «Хлоя» может поспорить в скорости с боевым катером, хотя то, что я оторвался от полицейских виман, могло озадачить команду стража границы.