– По-хорошему его бы отреставрировать, – поглаживая бороду, посоветовал конструктор. – Дело это, скажу честно, без магии долгое. Месяца на четыре затянется. Так что начинать надо весной, чтоб до холодов управиться. Я бы посоветовал тебе, Ая, и очаг заменить.

– На что же?

– На кирпичную печь, – подняв указательный палец вверх, важно произнёс мастер Крауз. – Такая и дрова экономит, и тепло по дому быстрее разгоняет, и дым с неё сразу наружу выходит. Но это не дёшево. И реставрация дорогая выйдет, да дольше.

– А с магией?

– Ещё дороже, – хмыкнул конструктор.

Я угрюмо опустила плечи, понимая, что в этом году мне столь грандиозные работы не светят. Лишь бы на самое необходимое денег хватило.

Пока мы с мастером по-дружески общались, один из его молодчиков слишком резко раскрыл входную дверь. Она хлопнула о стену, стряхнув пыль со стен и покачнув оберег от духов. Керамический кругляш поболтался вправо-влево, да и слетел вместе с ниткой на порог, о который разбился. Помощник, открывший с такой силой дверь, виновато вжал голову в плечи и словно бы попытался спрятаться за дровами, которые внёс. Однако я не стала ругаться и мастера Крауза остановила, положив ладонь на его могучий локоть, а когда все разъехались, я перемешала готовое варенье и процедила от размякших лапок. Тогда же, когда я перевернула тару с вареньем над второй и пустой, закрепив между ними тонкую ткань, в дверь постучали.

– Кто там? – обтирая руки о передник, поинтересовалась я.

– Всего лишь один любитель елового варенья.

От услышанного голоса я чуть не подскочила. Да я была готова зайцем прыгать от радости. Пришёл! Юки пришёл ко мне.

За вареньем.

Плечи мои опустились, а шаги сделались тяжёлыми. Я схватила показавшуюся тяжёлой банку и понесла ко входу. Открыла дверь, за которой высился улыбнувшийся Юки, и протянула ему варенье.

– Приятного аппетита, – закрыла я дверь, ясно осознавая, что мы не виделись ровно две недели.

Я успела заметить, как вытянулось его лицо. Услышала своё имя, произнесённое удивлённо и непонимающе.

Дверь закрыта. Я развернулась, неспешно отходя от входа.

В дверь постучали.

– Ая, если я что-то сделал, то что? – растерянно.

– Ничего, – буркнула, не оборачиваясь, ведь именно в этом всё дело.

За две недели тот, кто назвался лесничем, не появился ни разу.

Помучавшись несколько секунд в нерешительности: открывать или прогонять, я выбрала первое. Едва дверь отворилась, лицо Юки озарилось улыбкой. Он держал маленькую баночку, плотно закрытую тряпицей и перевязанную бечёвкой. Постояв немного на пороге, юноша спросил разрешения войти.

– А сам как думаешь? – спросила я и направилась к очагу.

Я проверила воду в чайнике и повесила его на огонь. Лепестки пламени трещали и покачивались, недовольные гуляющим по помещению ветром.

– И дверь за собой закрой, не лето же, – недовольно сказала я и обернулась.

Юки всё ещё топтался у порога. Он насупился, но наблюдал за мной с интересом.

– Можно мне войти? – повторил громче, словно я с первого раза не расслышала.

– Да входи уже! – не зная смеяться или злиться, гаркнула я.

Выдохнув, юноша переступил порог и закрыл за собой входную дверь. Ну что за странный человек? За стол он садиться тоже не торопился, неторопливо обводя слегка изменившуюся комнату взглядом.

Я подвязала на сиденья плоские подушечки и выстирала шторку, которая висела над обновлённым оконцем. В стенах, между брёвен, торчали желтоватые волокна, которые помощники Крауза набили ради утепления и в качестве профилактики сквозняков.

– Ну как? – моя злость постепенно сходила на нет, пока я наблюдала за внимательным, спокойным и чуток восторженным Юки.

– В доме воцарилась жизнь, – сказал он мягко. – Я рад.

Юки взглянул на меня, и моё сердце забилось чаще. Столько нежности и тепла я не встречала ни в одном взгляде. Даже наполненные любовью глаза бабушки или мастера Крауза смотрели на меня иначе, будто на вечное дитя. Матушка, редко награждавшая меня теплом, смотрела с меньшим довольством.

Пока Юки с восхищением наблюдал за мной, предложила ему сладкого чаю, стараясь скрыть свою неловкость под маской спокойствия. Надеюсь, горящие уши не слишком меня выдавали.

Он согласился. Я вернулась к чайнику, с каждым движением всё с большим трудом сохраняя спокойствие. Мурашки так и бегали по коже.

Когда я принесла чай в стареньких фарфоровых чашках, то заговорила о ерунде – о погоде, о лесе, о нас.

Я замолкла. Юки провёл кончиком пальца по своей чашке, словно не заметив неловкой заминки.

– И я счастлив познакомиться с тобой, Ая.

Внезапно в воздухе словно промелькнула тонкая нить волшебства, пронёсшись между нами. Я встретила взгляд Юки. Мы улыбнулись друг другу.

Наши голоса звучали всё тише, будто мы боялись нарушить магию этого момента. В наступивших тишине и спокойствии время казалось остановившимся, словно мир вокруг замер, даруя возможность насладиться чудесным моментом в полной мере.

Чашки стояли на столе, испуская тонкий аромат трав и мёда. Не слишком терпкий и не излишне сладкий. Между ними находилось керамическое блюдце с печеньем. Не глядя на стол, я потянулась за сладкой закуской, но рука неожиданно встретилась с юношеской ладонью. Юки, как и я, опустил взгляд на стол. Он не убрал свою руку, шустро скользнув ею вперёд, и накрыл мою.

Не знаю, как долго мы просидели в кухне, слушая мерное потрескивание очага. К сожалению, и эта встреча должна была завершиться. Это сделала я. Заметила, как стены окрасились багряным, и сказала Юки о закате. Я видела, что уходить он не желал, но предложить ему остаться в доме, имеющем лишь одну постель, я не могла.

Мы давно пересели с табуреточек на скамью. Я опустила голову на его плечо, а он скользил ладонью по моим распущенным волосам, лениво пропуская пряди между пальцев. Когда он поднимался, я дала добро заглядывать в гости в любое время, когда пожелает.

После прощания с Юки я принялась за работу. Повязала волосы в высокий хвост и надела фартучек. Принялась за травничество, найдя в нём утешение на вечер.

Я разложила на столе травы и инструменты, установила на подставке одну из бабушкиных тетрадей, и сосредоточилась на работе. Пальцы ловко сортировали и измельчали травы, глаза внимательно наблюдали за каждым движением. Я вдыхала терпкие и нежные ароматы трав, постепенно заполняющие собой помещение.

По мере того как я работала ступкой, мысли возвращались к Юки, к его глазам и нежной улыбке. Я знала, что сейчас требуется концентрация и внимание, но ничего не могла поделать с этим.

Время пролетело незаметно. Когда я закончила работу, за окном воцарилась луна. Я улыбнулась, чувствуя удовлетворение от проделанного труда, а ещё, снова и снова возвращаясь в памяти к Юки. Я не спросила его о бабушке, но это ничего. Я не узнала, где Юки живёт, а ведь так хотелось в следующее посещение Ханиграда заглянуть к нему в гости.

В то время как я изо дня в день вспоминала бабушкины уроки и изучала оставленные ею тетради, солнце наполнилось теплом. Пока отливала наполненные эфирными маслами свечи, оно не просто поднималась над верхушками побелевших от инея деревьев и освещало протоптанные дорожки, а ещё и согревало подставленное под него лицо. Солнце отражалось от снежных шапок, тающих под его лучами, а я собирала в мешочки лечебные травяные сборы и подписывала состав каждого. С крыши зашумело первой капелью, ещё не весенней, но наполненной предвещающей нежностью и свежестью.

Улыбка так и просилась на лицо.

Я заготовила немного мазей, слишком мало для продажи, но достаточно, чтобы хранить в домашней кладовой. Собрала мешочки с чаем на разные случаи, а ещё обернула в холщовую бумагу первую партию эфирных свечей. Осталось отнести их на Свечную улицу и договориться о продажах через их мастерские, а после походить по чайным и зелейным лавкам да предложить им травяные сборы. Чем я и занялась, предупредив заглянувшего на днях Юки, в какой день стучаться ко мне не будет смысла.