– Здесь уютно, – приободрилась я и, выбрав столик в глубине зала, направилась к нему.
Подчиняясь профессиональному правилу, села лицом к входной двери. Сердюкова устроилась напротив. Ее движения были раскованны и непринужденны, было видно, что она здесь не впервые. Завидев нас, шустрые официанточки засуетились, одна из них устремилась к столику. Рвение обслуживающего персонала объяснялось тем, что посетителей в этот утренний час было немного. Обедать, конечно, рановато, но я подумала, что мой желудок не будет иметь ничего против овощного салата и легкого десерта.
Сердюкова заказала мясное ассорти и чернослив со взбитыми сливками, а я – огурцы со сметаной и бисквитное пирожное. Ну и, конечно, сок, кофе.
– Расскажи мне еще о сестре, как она познакомилась с Эриком? – попросила я, когда официантка, выставив на стол тарелки, вазочку с десертом Сердюковой и коробку сока со стаканами, отошла от нас.
– Они познакомились в Париже, в картинной галерее.
– Она обеспеченный человек?
– Почему ты так решила? – Сердюкова с недоумением посмотрела на меня.
– Далеко не каждый может позволить себе заграничные вояжи.
– У нее был спонсор, как это ни банально звучит, француз. Когда он находился в Тарасове, ему понравились несколько ее работ, которые он не замедлил купить. Ну а потом увлечение ее картинами переросло в другое увлечение… – Сердюкова лукаво посмотрела на меня.
Я ответила ей понимающим взглядом.
– Потом она его бросила. Согласись, не очень благодарный жест, ведь это именно он вывез ее в Париж. – Валентина глубоко вздохнула.
– Ты с ней поддерживаешь отношения?
– Только письменно, ей не до меня, – с грустной улыбкой сказала Сердюкова.
– Ну, хорошо, бросила она француза, встретила Эрика…
– И даже вышла за него замуж, – закончила за меня Валентина.
– Даже так?.. – Я почувствовала в сердце укол ревности, но, быстро справившись с отвратительной, а в данных обстоятельствах просто глупой эмоцией, спросила максимально спокойным голосом: – А ты не могла бы подробнее рассказать о совместной жизни твоей сестры и Эрика?
– Они прожили вместе около года. Не знаю, жили бы они вместе и дальше… Конечно, смерть Эрика подвела черту подо всем… – Ее голос заметно дрогнул. – Но дело даже не в этом. У меня всегда было предчувствие, что они расстанутся, тем более что… – Повисла пауза. – Я была в курсе их семейных неурядиц, – выдохнула она наконец, подобрав слова, и сделала большой глоток сока.
– Ты бывала в Париже? – задала я весьма банальный вопрос.
– Нет, но Наталья писала мне иногда довольно длинные письма.
– А с Эриком ты встречалась?
– У Саши на работе пару раз, один раз в ресторане.
– Сейчас отношения между мужем и женой оформляются брачным контрактом, у них тоже был такой контракт?
– Вот этого я не знаю, но скорее всего он был.
– А Бронштейна ты знаешь?
– Неприятный тип. – Сердюкова пренебрежительно поморщилась и предложила: – Может, выпьем чего-нибудь?
Я отказалась, сославшись на то, что за рулем.
– Я так поняла, что твоя сестра знакома с Бронштейном, это так?
– Да, Бронштейн был чем-то вроде друга семьи.
Достав пудреницу, Сердюкова накрасила губы. Мы расплатились и покинули это вполне респектабельное заведение. Надо будет почаще сюда заглядывать.
Я любезно подбросила Сердюкову до центра и перед тем, как распрощаться, задала еще один весьма не деликатный вопрос:
– Что у тебя за отношения с Дроздовым?
Валентина не смутилась.
– Я с ним сплю – он меня содержит. Все просто.
Да уж, проще не бывает.
* * *
Тарасов
18 мая
15 час 05 мин
– Лев Семенович, скажите мне откровенно, вы ведь не один год знаете меня. Кто заказал Горбински? – без всяких экивоков спросила я.
Лев Семенович Королев был известен в определенных кругах под кличкой Король. Пятидесяти с небольшим лет, высокий, плотный, вечно в помятом костюме, далеко не «haute couture», не из-за скудости средств, а в силу жизненной философии пофигизма, Король, как видный криминальный авторитет, пользовался уважением не только в Тарасове, но и далеко за его пределами.
Когда-то я выручила из беды его дочь, и потому, как мне казалось, могла рассчитывать на его помощь.
– Не знаю, – просопел Король, почесывая лысину и морща свой бульбообразный нос. – Тебе-то это зачем? – с нарочитой бесцеремонностью спросил он.
Мы сидели в кабинете Короля, обставленном стандартной офисной мебелью. Я созвонилась с ним, и он соизволил принять меня. Я никогда до этого не обращалась к нему, он и не предлагал мне своей помощи, но негласные воровские законы как бы обязывали его в знак благодарности за оказанную мной услугу отплатить мне тем же.
– Я должна вам объяснять? – хмуро спросила я.
– Не обязательно, это я так, по-стариковски интересуюсь.
Выглядел он и вправду намного старше своего возраста – тюрьма никого не красит, но, потрафляя ему, я дала волю улыбке.
– Вы еще многим молодым фору дадите, Лев Семеныч!
– Будя льстить мне, девка, – с барской укоризной пожурил Король и замолчал, задумавшись. – Значит, исполнитель тебе не нужен?
– Не то что не нужен, но я понимаю, что своих выдавать вам не резон. Все, что я прошу у вас, это узнать имя заказчика.
– Ладно, попытаюсь. Звякни мне сюда часиков в шесть, – он протянул мне визитку, – тут прямой телефон.
– Благодарю, Лев Семенович. – Откланявшись, я направилась к выходу.
– Рано еще благодарить, – назидательно кинул мне вдогонку Король.
* * *
Тарасов
18 мая
16 час 48 мин
Объехав пару магазинов и рынок, я прикупила кой-чего к ужину. Вообще-то готовила я редко, перекусывая либо дома на скорую руку, либо в городе в кафешках, как я их называю.
Сегодня у меня будет говядина «по-монастырски». Рецепт достался мне по наследству от двоюродного дедушки, не представлял особой сложности в готовке, а результат никогда меня не разочаровывал.
Я поставила на огонь кастрюлю с толстым дном и положила в нее кусок масла. Пока оно разогревалось, нарезала крупными кубиками со стороной примерно шесть на шесть сантиметров мясо и бросила туда же, не забыв посолить.
Лука надо брать ровно столько же, сколько и мяса, лишь тогда получается именно то, что вы задумали. Луковицы я освободила от шелухи, разрезала пополам, высыпала на обжаренное мясо и залила кипятком так, чтобы ни один кусочек не выглядывал из-под воды. После этого мне оставалось плотно закрыть все это крышкой и, убавив огонь до минимального, ждать.
Можно, конечно, добавить минут за пять до готовности лаврушки и специй, но я этого не делала.
Производимые мной на кухне манипуляции не мешали мне, однако, анализировать навалившуюся на меня как снежный ком лавину информации.
Бронштейн, видимо, задним числом понял, что, познакомив Эрика с Дроздовым, он сделал ошибку в том плане, что получаемые неучтенные деньги волей-неволей ему приходится делить и с Эриком, и с Джоном.
На Западе комиссионные за такого рода сделки составляют обычно один-два процента, в России же – от десяти. Учитывая суммы, названные Джоном Горбински, необлагаемая налогом прибыль может составлять от двадцати до пятидесяти, а то и больше тысяч долларов за одну сделку.
Даже по западным меркам неплохие деньги! Тем более что стоило Эрику указать Бронштейну на дверь, скорее всего с ним не стали бы сотрудничать и другие торговцы недвижимостью.
Мог ли Бронштейн пойти в этом случае на убийство? Ответ напрашивался сам собой, тем более что у Бронштейна остались здесь знакомые, которые могли вывести его на киллера.
У Дроздова видимых причин желать смерти Эрика не было, хотя и его нельзя сбрасывать со счетов. Может, стоит прослушать его квартиру? «Жучков» установить недолго, и аппаратура необходимая у меня есть.
Жена Эрика. Получается, что даже отец не знает, что они были женаты. К чему такая скрытность? Или старший Горбински знает, но скрыл это от меня? В любом случае следует ознакомиться с завещанием Эрика и брачным контрактом.