– Кто там? – раздался удивлённый голос, шаркающие шаги и дверь распахнулась – Заходи скорее, холодно!

Я посмотрела на старушку, открывшую мне дверь и поняла – что она сама еле живая, куда ей кому-то помогать? Еле переставляя ноги Анфиса пропустила меня вперёд, закрыла входную дверь и пошла в комнату, махнув мне, чтобы я двигалась за ней. Там Анфиса тяжело опустилась в кровать и, прикрыв глаза, спросила: – Ты кто?

– Я – Настя. Там баба Аня умирает! Помогите ей!

– Ой, нет. – прошептала Анфиса. – Посмотри на меня, я сама еле живая!

– Совсем не сможете помочь? – огорчилась я.

– Я уже точно – нет. Возможно, что ты сможешь! Но для этого тебе нужно будет принять от меня дар.

– Какой такой дар? – не поняла я Анфису.

– Настоящий дар ведовской. Я ведьма, я отдам тебе свою силу! Мне она уже ни к чему, а ты сможешь и бабе Ане и многим помочь!

– Нет, я не хочу быть ведьмой! Я во всякое такое не верю! Я и вас не очень верю, мне кажется что я сплю. Точно, я сплю! – обрадовалась я.

– Ведающей, а не ведьмой. – поправила меня женщина.

– Всё равно не хочу! – замотала я головой.

– Тогда ты её не спасёшь. – огорчилась женщина, после нескольких минут раздумья. – Я вижу что у неё перелом ноги, кость порвала ткани, началось заражение. Плюс она замёрзла очень. Температура у неё высокая, горит.

– Я утром сбегаю на трассу, поймаю какую-нибудь машину, попрошу водителя вызвать скорую!

– Не доедет сюда скорая, ты за окно смотрела? Какой сегодня ветер был со снегом, замело к нам на улицу дорогу. И трассу замело. Пока первая машина пробьётся, Анюте уже не поможешь.

Анфиса закрыла глаза и стала засыпать. Я огорчённо топнула ногой.

Пока бежала к соседке, я не очень рассматривала местность и погоду, а сейчас я подскочила к окну на кухне – действительно, замело, сугробы за двором уже почти мне по пояс, не проедет машина ни сюда к нам, ни по трассе. Пока расчистят трассу, пока скорая поедет, действительно, не успеют. Но что-то надо было делать! Судя по всему, Анфиса действительно не могла сейчас помочь.

Я огорчённо вышла на улицу, аккуратно прикрыла дверь и кинулась по своим следам обратно к старушке.

Заскочив в дом я подошла к бабАне, наклонилась над ней и чуть не расплакалась, она стонала и металась из стороны в сторону. Я поискала жаропонижающее, нагрела воды и принесла к ней. Попыталась её разбудить, но она не открывала глаза, похоже что она уже без сознания. Я аккуратно подняла одеяло, чтобы посмотреть – что с ногой, и увидела сильно опухшую и воспалённую красно-чёрную ногу. Потрогала лоб бабАни и поняла что да, если я её сейчас не спасу, никто не спасёт.

– Если я сплю, а я надеюсь что я сплю, тогда вообще всё просто – получу силу, полечу бабАню, а потом проснусь. Ну, а если это всё наяву, значит, лечу бабАню, а там разберёмся! – решила я.

Я развернулась и кинулась обратно к Анфисе.

– Пришла? – тихо, еле шевеля губами, прошептала та.

– Да. – грустно заметила я.

– Давай сюда руку! – попросила она и я протянула к ней руку.

Анфиса схватила мою кисть обеими руками и сильно сжала. В то же мгновение руке стало очень горячо и я отдёрнула её. В изумлении я рассматривала свою руку, на которой по ощущениям должен был остаться ожог, но рука выглядела обычно, даже не покрасневшая. А мне почему-то стало не хватать воздуха и я сделала глубокий вдох. Тут же я вздрогнула – меня снова как обожгло, но уже в районе солнечного сплетения. Стало очень жарко в груди и как-будто меня стало распирать изнутри. Жар за считанные секунды распространился по всему телу и спустился к рукам. Я не знала откуда это, но сейчас чётко понимала что нужно сделать.

Я, крикнув Анфисе – "благодарю", кинулась скорей к бабАне.

– Книгу возьми! – остановила меня Анфиса на пол дороги к выходу.

– Какую ещё книгу? – буркнула я, натягивая сапоги.

– Такую! Нужную! У меня под подушкой лежит!

Я вернулась назад, пошарила рукой под подушкой чуть приподнявшейся Анфисы и наткнулась на что-то железное. Бросив вопросительный взгляд на Анфису я увидела её кивок и уже увереннее протянула руку. Захватив за выступающую часть, я вытащила наружу книгу. Беглого взгляда хватило чтобы понять что это какая-то старинная книга в красивой железной кованной обложке, с выкованным цветком посередине.

– Благодарю! – кинула я на ходу и бросилась к бабАне.

Внутри меня полыхал костёр и что-то как будто раздувало меня в разные стороны, тело гудело, в голове как будто бил колокол, тут уж не до сантиментов, успеть бы добежать.

Заскочив на кухню я схватила нож, включила конфорку, прокалила его до красна и побежала к бабАне. Положив нож ручкой на стул я наклонилась над бабАней. Сложив ладони одну на другую крестом, я положила их на её макушку и замерла. Руки завибрировали, было очень жарко, в какой-то момент жар из груди перешёл в мои руки, ладони стало сильно жечь, но я не отдёрнула их, а продолжала держать на макушке старушки. Тело старушки выгнулось дугой. Минут через пять жар в моей груди и в руках спал, а бабАня тяжело вздохнула и упала на кровать. Я испугалась что она уже всё, но она задышала ровнее и даже перестала стонать.

Я откинула одеяло, перетащила немного бабАню в сторону, поставила её ногу на стул, и занесла нож. Нога была уже не такая опухшая, но теперь она вздулась в одном месте и была наполнена чем-то чёрным, темнеющим даже через кожу. Я прицелилась в центр вздутия, подтолкнула приготовленное ведро ногой поближе к ноге и сделала разрез. В тот же миг через разрез потекла чёрная жидкость и гной, я подождала пока она вся вытечет и потечёт чистая кровь, и дождавшись, обработала рану спиртовой настойкой календулы и замотала рану бинтом. Положив обе руки на место перелома, я аккуратно дёрнула и соединила вместе поломанную кость, чётко сведя поломанные участки кости друг к другу. Потом взяла плоскую деревянную лопатку и примотала её, крепко фиксируя ногу в этом месте.

БабАня так и не проснулась, но я была уже спокойнее, я понимала что сделала всё, что было нужно. Теперь осталось самое малое – я осторожно, по глотку, влила в неё стакан воды, обтёрла мокрую бабАню полотенцем, поменяла под ней и на ней бельё, переворачивая её с боку на бок, бельё свернула в комок и бросила в таз для грязного белья и хорошенько помыла руки. Протопив посильнее дом, я закрыла поплотнее одеялом БабАню, открыла окна в комнате и хорошенько проветрила. Почувствовав, что воздух стал свежим и чистым, я закрыла окна, и качаясь от накатившей слабости, упала на кровать.

Первое утро

– Настенька! – услышала я тихий шепот старушки и подскочила на кровати.

– БабАня, я здесь! Как вы?

– Я уж думала и не встану! – обрадовалась она и откинула одеяло. – Ой, а это что? – удивлённо разглядывала она свою перемотанную ногу.

– Это я вам нарыв вскрыла, убрала воспаление, прочистила рану и замотала, чтобы вы не повреждали дальше ногу! Гипса, жалко, нет, а то бы мы вам кость сильнее зафиксировали.

– Откуда ты всё это умеешь? – с недоверием посмотрела на меня старушка.

– Баба Анфиса меня научила. – тихо ответила я.

– Научила или дар свой передала? – хмуро уточнила бабАня.

– Говорила, что передала. – ещё тише заметила я.

– Вот пройдоха! – выругалась старушка. – Всё-таки нашла кому перепихнуть!

– Это так страшно? – испугалась я. – Давайте тогда я ей обратно отдам.

– Ага, отдашь ты, как же! Держи карман шире! Анфиска эта, морда хитромудрая, усвистала, наверняка, уже! Давно она хотела, но дар ей не давал.

– Куда усвистала? – удивилась я. – Она же, уже можно сказать, одной ногой на небе была.

– Вот туда и усвистала. – огорчённо махнула рукою бабАня.

– На небо? – охнула я. – Это же в службы специальные звонить надо, чтобы приехали забрали.

– Не в том смысле. – буркнула старушка. – В том смысле что летит себе сейчас наверняка в свою Австралию, и машет нам сверху платочком из самолёта, вот выжига! Она давно мечтала по заграницам помотаться, но дар не давал!