– Никак не пойму вас двоих, – сказал Рон Иди. – Вы же раньше так дружили.

Иди допила свое пиво и встала.

– Никогда мы не дружили, Рон, – проворчала она. – Пойду я, мне еще работать. До завтра.

– А что у них случилось? – спросил Тоби, когда она ушла. – Они пререкаются хуже моих родителей, а те развелись, когда мне было восемь.

– Спроси чего полегче, – ответил Рон. – Я так и не понял, что между ними произошло. Вроде оба немолодые, могли бы договориться, но… – Он пожал плечами. – Еще по одной?

Тоби допил пиво, встал и взял кружки.

– Давай. В этот раз я угощаю.

Тоби двинулся к стойке и лишь тогда заметил Дору Маккриди. Он хотел было быстро повернуться и уйти, но это было бы невежливо. Впрочем, скоро он понял, что она его не заметила. Маккриди сидела, навалившись на стойку, и разговаривала с хозяином паба. Тоби уловил отдельные слова – «естественно, незаконно»; «сквоттерша она, слепому ясно», – и понадеялся, что речь не о Джилли.

Лишь когда он подошел к стойке, Маккриди повернулась к нему и растянула рот в улыбке, в которой не было ни капли искренности.

– Мистер Холлингвуд! Рада вас видеть.

Он улыбнулся в ответ.

– Два пива, пожалуйста, – сказал он хозяину паба.

– Как идет работа над книгой?

– Прекрасно, благодарю.

– Знаете, прямо у вас под носом разворачивается сюжет, достойный романа! – Маккриди с заговорщическим видом наклонилась к нему. – Ужасное преступление прямо здесь, в этом городе!

Тоби отодвинулся.

– Простите?

В тот момент за стойкой появилась Джилли с мокрым от кухонного жара лицом. Она несла поднос с чистыми бокалами, от которых шел пар.

– Джилли! – воскликнул Тоби и хотел было добавить «как я рад тебя видеть», но Дора Маккриди его прервала:

– Ты!

Джилли побледнела, поставила поднос и поспешно скрылась на кухне.

– Стэн! – гневно воскликнула Маккриди, обращаясь к хозяину. – Ты с ума сошел, пускать ее сюда?

– Она у нас временно, – ответил хозяин. – Зашла пару дней назад, сказала, ищет работу. Подменяет Кэрри – та попросилась в отпуск.

Маккриди фыркнула.

– Я поймала ее на незаконном проникновении. Она разбила лагерь на моей территории! Ты должен от нее избавиться.

Хозяин налил Тоби две кружки пива и поставил перед ним, растерянно хмурясь.

– Но она хорошо работает.

– Она воришка, – ответила Маккриди. – Избавься от нее, Стэн. Вот увидишь – отвернешься, и она тебя обчистит.

– С чего вы взяли? – вмешался Тоби. – Ставить палатку на чужом участке и воровать из кассы – разные вещи, не находите?

Маккриди выдавила терпеливую улыбку.

– Если она не может позволить себе нормальное жилье, где ей раздобыть деньги, кроме как не воровством?

Брови Тоби сами поползли вверх.

– Она же работает. Здесь. Прямо сейчас.

Маккриди фыркнула.

– Кстати, что случилось с ее палаткой? – спросил Тоби.

– Что?

– Ничего. – Ему было нечего добавить. Он взял пиво и вернулся за столик. За его спиной Маккриди продолжала распекать Стэна.

– Хочу спросить тебя кое о чем, Рон, – сказал Тоби, поставил перед другом кружку и сел на свое место. – Про Рэйчел.

Рон глотнул пива и ответил:

– Да, что?

– Она очень закрытая, заметил? Невозможно понять, что у нее на уме. То ли я разучился читать людей, то ли она сама по себе такая.

Старик внимательно смотрел на него.

– Я к тому, – продолжал Тоби, – что она мне сказала, что не ходит на свидания. А это… не знаю. Странно, наверное. У нее когда-нибудь был парень?

– Насколько я знаю, нет, – ответил Рон. – Никогда ее ни с кем не видел. Она себе на уме, тихоня. С местными почти не общается. И за пределы городка не выезжает. Но… – Он осекся и вздохнул.

– Что?

– Мне не по себе ее так обсуждать, дружище, честно скажу, – отозвался Рон, – думаю, ей бы это не понравилось. И если она узнает, что ты про нее расспрашивал, тебе это очков не прибавит.

– Извини, – сказал Тоби и мысленно отчитал себя. – Конечно, ты прав. Не надо было…

– Да ничего, ничего. – Рон потянулся и похлопал его по руке. – Знаешь, я немного разбираюсь в людях. И Рэйчел… скажу одно: думаю, в прошлом ей пришлось несладко. Она мне ничего не рассказывала, просто ощущение такое сложилось из ее слов, а может, из недомолвок. Когда она приехала, мы все считали ее загадочной, но теперь жизни своей без нее не представляем, и я не хочу ее расстраивать.

– Ладно, Рон, больше ничего не говори. Зря я спросил. Уж кому-кому, а мне следует понимать, что некоторым не хочется ворошить прошлое.

– Да?

Тоби покачал головой.

– Забудь. – Он взглянул в сторону кухни, задумался. Порылся в сумке и достал блокнот и ручку.

– Что ты делаешь? – спросил Рон, а Тоби быстро нацарапал несколько слов на листке бумаги.

– Оставлю Джилли записку. В моем коттедже есть свободная комната. Она может пожить там, если больше негде.

Он дождался ухода Доры Маккриди, подошел к стойке и вполголоса поговорил с хозяином. Тот с подозрением взглянул на записку, но кивнул.

Джилли доработала до конца смены не потому, что надеялась, что ее не выгонят, а потому, что не желала давать Стэну повод лишить ее оплаты за день. Кроме того, ей полагалась доля чаевых, а если она уйдет, то не получит ни копейки. Увидев за стойкой стерву Маккриди, она сразу поняла: проблем не избежать. Джилли начала работать в пабе в воскресенье. Заглянула поздно вечером в субботу, и хозяин сказал, что лишние руки нужны уже завтра – посудомойщица уходит в отпуск на неделю. С тех пор она трудилась усердно и хорошо, как только умела. Ладила со всеми на кухне, не высовывалась и не вступала в разговоры, делала все, как ей велели, не путалась под ногами, ничего не разбила – в общем, была расторопной и послушной. Стэн платил ей наличными в конце каждого дня. Джилли не была дурой и знала, что получает меньше, чем другие, но беднякам выбирать не приходится. Да ей и хватало: пока она жила в сарае, деньги тратить было не на что. Она покупала только еду, а уж на еде экономить умела. Одним из преимуществ работы на кухне было то, что иногда ей разрешали забирать остатки. Сама она никогда не просила, чтобы никто не подумал, будто она нуждается.

– Можешь идти, Джилли, – сказала Джо с другого конца кухни. Эту дородную женщину с добрым лицом Джилли старательно избегала: знала, что у той ребенок одного с ней возраста. Когда Джилли соврала, сказав, что совершеннолетняя, Джо слишком пристально на нее посмотрела. – Стэн хочет с тобой поговорить. Он за стойкой.

Джилли взяла последний поднос с бокалами, толкнула двойные двери и вышла в тускло освещенный главный зал. Последние посетители разошлись, оставив после себя лишь запахи выдохшегося пива и пережаренной картошки. Хозяин стоял за кассой и считал выручку. Джилли поставила поднос, стала разгружать бокалы и смотреть, как он отсчитывает ее дневной заработок. Кто-то уже поделил чаевые: шесть маленьких горсток серебряных и медных монет ждали, пока сотрудники разложат их по сумочкам для чаевых. У Джилли такой сумочки не было, ей даже не предложили ее выдать; никто не думал, что она задержится тут надолго.

Стэн повернулся к ней. Его лицо было морщинистым и усталым, плечи ссутулились.

– Прости, – сказал он, – придется тебе уйти. Помещение принадлежит ей, а времена и так тяжелые.

Джилли не стала говорить, что уже обо всем догадалась. У нее было чутье, которым он не обладал и никогда обладать не будет. Она взяла протянутые деньги – Стэн округлил сумму до тридцати пяти фунтов, добавив два фунта сверху за причиненные неудобства, – и без лишних слов сгребла в ладонь свои чаевые.

– Погоди-ка, – добавил Стэн, – тот журналист кое-что для тебя оставил.

Джилли обернулась и увидела в его руках маленькую сложенную записку. Взяла и прочитала по дороге на кухню, где оставила пальто Эзры. Тоби написал свой адрес в Ньютон-Данбаре и добавил: «Если тебе негде остановиться, всегда можешь прийти сюда. Это тебя ни к чему не обяжет».