– Дело в том, что меня насторожило столь явное стечение обстоятельств – внезапная смерть накануне премьеры. Мой профессиональный опыт свидетельствует о том, что совпадения такого рода бывают действительно случайными лишь в двух процентах из ста. Поэтому я решила выяснить истинные обстоятельства этого несчастного случая. С вашей помощью и с вашего разрешения, разумеется…

– Вы говорите, профессиональный опыт, – прервал меня Зорин. – О какой профессии идет речь? Вы из милиции?

– Простите, я не упомянула сразу, – смутилась я и полезла в сумочку за лицензией. – К числу сотрудников правоохранительных органов я не отношусь. После окончания тарасовской Академии права работала в прокуратуре, но вскоре поняла, что подобная система меня не устраивает. С тех пор получила лицензию и веду частную деятельность по расследованию различного рода темных и запутанных дел.

– Понятно, понятно, – остановил мои объяснения Александр Викторович. Он встал и заходил по комнате, что-то напряженно обдумывая. Через несколько секунд, приняв какое-то решение, снова опустился в мягкое кресло и обратился ко мне.

– Знаете, Танечка, ваш визит как нельзя более кстати. Я как раз подумывал о частном детективе… Милицию в это дело вмешивать никак нельзя: такая шумиха поднимется – потом сплетен не оберешься! Сами понимаете, с моим положением в обществе это исключено.

Александр Викторович внимательно посмотрел мне в глаза:

– Я могу вам доверять?

– Целиком и полностью, – твердостью и уверенностью интонации я постаралась разрушить его последние сомнения. – В свое время мы с Аней были хорошими друзьями, и поэтому я лично заинтересована в деле. Конфиденциальность информации гарантируется.

Александр Викторович облегченно вздохнул.

– Тогда послушайте, что я вам скажу. Ваш опыт, интуиция, или не знаю что там еще, абсолютно правы – это был не несчастный случай, как мне сказали врачи. Я больше чем уверен, что ее убили.

Последняя фраза вспыхнула в моем мозгу ярко-красным сигнальным светом. Откуда в нем такая уверенность? С этого момента профессионализм опытного детектива вступил в свои права, сознание заработало на полную мощность. Мне необходимо получить от Зорина как можно больше информации. Не теряя ни минуты, я засыпала Александра Викторовича вопросами:

– Кто и как обнаружил, что Аня мертва?

– Я сам. Утром, когда пришел ее будить.

– Она сама просила вас об этом?

– Да, я привык рано вставать, поэтому дочь не доверяла будильникам, а просила меня будить ее, когда возникала такая необходимость. И в этот раз еще накануне вечером она предупредила, что у нее в девять генеральный прогон спектакля, поэтому встать нужно в семь – в половине восьмого. Я хотел, чтобы она выспалась получше перед премьерой, поэтому поднялся в ее спальню в двадцать пять минут восьмого. Анечка никогда не запирала дверь своей комнаты на замок, поэтому я вошел к ней и, как обычно, попытался разбудить ее. На этом «обычность» закончилась…

– Что вы предприняли?

– Вызвал «Скорую», разумеется. До их приезда я все же надеялся, что Анечка в глубоком обмороке или в состоянии летаргического сна. Но уже тогда мне в голову пришла мысль о том, что это неспроста… А уж когда эксперты сообщили о изрядной дозе транквилизатора в ее крови, мои подозрения переросли в уверенность.

– Как звучало их заключение?

– Официальная версия – передозировка сильнодействующего успокоительного. Она выглядит вполне правдоподобной: действительно, пяти-шести ампул аминазина достаточно для того, чтобы заснуть и не проснуться. Тем более в положении Анечки.

– В каком положении? – насторожилась я.

– В обыкновенном. Она была на втором месяце беременности.

Вот так новость! Этого я не ожидала. Насколько я помнила, Аня всегда говорила, что не собирается заводить ребенка до тех пор, пока не найдет достойного кандидата на роль отца и мужа. А ее запросы этакой принцессы, окруженной роскошью, отцовской любовью и заботой, были настолько велики, что я сомневалась, что свадьба вообще когда-нибудь состоится.

– Анечка собиралась замуж? – осторожно спросила я.

– Что вы! За кого ей было собираться! Контингент молодых людей, с которыми ей приходилось общаться, не позволял найти надежного спутника жизни. Я говорил ей: зачем тебе этот театр, моих сбережений и стабильных доходов хватит, чтобы прокормить всю твою семью, если ты захочешь ее создать. Могла бы жить беззаботно и припеваючи… Так нет – без сцены и театра она себя не мыслила. Театр ее и погубил…

Речь Зорина становилась все более взволнованной, голос задрожал, глаза стали влажными. Я поспешила направить мысли отца Анечки в нужное мне русло, пока он окончательно не погрузился в свою трагедию.

– Значит, вам неизвестен отец ребенка?

– Нет, – мой вопрос вернул Александра Викторовича в должное состояние. Ему удалось сдержаться и взять себя в руки. – Я не догадывался о ее беременности. Результаты медэкспертизы оказались для меня сюрпризом.

– Значит, официальная версия у экспертов не вызвала подозрений. В таком случае, на чем основана ваша уверенность в том, что Аню убили?

– Дело в том, что моя дочь ни разу в жизни не принимала никаких снотворных и транквилизаторов. Да и в доме у нас никогда не водилось подобной гадости. В нашем роду испокон веков только сильные духом и выносливые люди! И Анечка была достойным его продолжателем: она умела радоваться жизни. И с ее нервной системой всегда было все в порядке, – с гордостью сказал Александр Викторович и добавил уже тише и спокойнее: – Медэкспертам я об этом, разумеется, не сообщил.

– Но, помимо этого, у вас наверняка имеются какие-то веские причины считать это происшествие убийством? Вы кого-то подозреваете?

Зорин потянулся к столику за пачкой «Мальборо» и, прежде чем закурить, предложил сигарету мне. Я не отказалась: в данной ситуации совместное курение будет лишь благоприятствовать созданию доверительной атмосферы беседы.

Александр Викторович пододвинул второй столик поближе к нам и водрузил на него пепельницу. Его действия были направлены на заполнение паузы, которая была ему необходима для того, чтобы собраться с мыслями и убедительно аргументировать свое обвинение. Глубоко затянувшись, он откинулся на спинку кресла и произнес:

– Я не в курсе ее личных перипетий – дочь не очень-то делилась со мной тем, что у нее на сердце. Но что касается профессиональных проблем, тут я более-менее в курсе. Знаете, Таня, актеры в большинстве своем настолько самолюбивые и уверенные в себе люди, что чуть ли не все считают себя звездами. И для того чтобы добиться получения главной роли, они способны на все. Даже на физическое устранение других претендентов.

– Вы считаете, что к смерти Ани приложила руку ее дублерша? – догадалась я.

– Да. Я твердо уверен, что так оно и есть, – убежденно сказал Зорин.

– Если не ошибаюсь, речь идет о Катерине Маркич. Их конкуренция на этой почве началась еще с первого курса, когда они обе претендовали на одну и ту же роль – сначала в этюдах, а потом и в дипломном спектакле. При этом обе девушки в равной степени были достойны.

– Так вы, Танечка, в курсе дела? – удивленно воскликнул отец Анечки. За все время нашего общения он впервые оживился. – Это очень хорошо! Значит, мне не придется терять время на объяснение сложившихся между ними отношений.

– Да, но я не уверена, что с тех пор ситуация не изменилась…

– Можете не сомневаться, – махнул рукой Зорин. – Не изменилась! Они с этой Маркич соперничали на протяжении всех лет учебы. А потом, когда обеих приняли на работу в драмтеатр, их взаимная неприязнь обострилась.

– Как это проявлялось?

– Внешне это почти не было заметно. Аня была умной девочкой и не выплескивала свои негативные эмоции в присутствии окружающих, да и Катя умела сдерживать себя. Однако ссоры между ними все-таки случались. Когда Маркич тоже устроилась в театр, Аня очень сильно переживала, что судьба снова свела их вместе.

– Александр Викторович, – остановила я Зорина. – Для того чтобы обвинять человека в чем-либо, а тем более – в убийстве, одного повода недостаточно. Необходимо знать еще как минимум две вещи: была ли у подозреваемого возможность совершить задуманное и каким образом он мог это сделать.