Протесты не ограничивались петиционной формой. Крымскотатарcкая молодежь (и не только молодежь) в городах Узбекистана стала проводить маевки, митинги, демонстрации в поддержку требований, изложенных в петициях. Обычно эти собрания приурочивались к какой-нибудь знаменательной для крымских татар дате. Традиционным днем таких митингов стали дни рождения Ленина, к которому у крымских татар особое отношение, так как он подписал декрет о создании Крымской АССР в 1921 г. В эти дни крымские татары стали возлагать к памятнику Ленина, который есть в любом советском городе, венки с соответствующими надписями. Возложение венков сопровождалось демонстрациями: в национальной или просто праздничной одежде крымские татары шли к памятнику колонной, впереди которой дети в пионерских галстуках несли венок. У памятника пели народные песни, исполняли народные танцы, иногда произносили речи о благой роли Ленина в крымскотатарской истории, и страданиях, выпавших на долю народа из-за отказа от ленинской национальной политики.

Отмечали и годовщину депортации из Крыма - 18 мая. В этот день крымские татары собирались обычно на мусульманских кладбищах, чтобы помянуть соотечественников, погибших при переезде и в первые годы ссылки. Многие повязывали на рукав траурную повязку. По ночам смельчаки водружали траурные флаги на общественных зданиях.

Утвердившийся обычай отмечать знаменательные даты митингами и демонстрациями побудил власти осенью 1966 г. после введения в уголовные кодексы союзных республик статей, аналогичных ст. 190-1, 190-2 и 190-3 УК РСФСР («клевета на советский строй», «оскорбление герба и флага» и «массовые беспорядки»), вызывать в партийные органы по месту работы или в милицию крымских татар, где им зачитывали текст новых статей уголовного кодекса и требовали расписки в том, что они с ними ознакомились, давая понять, как рассматривают власти их петиции, митинги и собрания. У многих крымскотатарских активистов существует уверенность, что статьи эти были введены в советское законодательство в связи с крымскотатарским движением.

Предупредительные акции властей не остановили развития движения крымских татар. Напротив, оно распространилось из Узбекистана практически на все места расселения крымских татар. Протесты стали подписывать и митинги устраивать не только в Узбекистане, но и в Казахстане, Таджикистане, Киргизии, Туркмении и на Северном Кавказе. Выступления происходили и в Москве, где постоянно находились, сменяя друг друга, представители народа, приезжавшие в высшие органы власти с очередными посланиями и с томами документов, подкрепивших информацию, содержащуюся в посланиях. С начала движения крымских татар и до июня 1969 г. в Москве в качестве представителей народа побывали 5 тысяч человек. [7]

В 1966 г. активисты крымскотатарского движения, используя сеть инициативных групп, впервые провели всенародный опрос, чтобы установить численность жертв народа во время депортации и в годы ссылки, а также его общую численность. Полученные данные были сообщены XXIII съезду КПСС (март 1966 г.) в обращении, которое подписали более 130 тысяч крымских татар - почти все взрослые представители этого народа. [8]

В октябре 1966 г. крымские татары отметили массовыми митингами 45-летие образования Крымской АССР. Митинги прошли в Бекабаде, Ангрене, Фергане, Кувасае, Ташкенте, Чирчике, Самарканде и в других городах, где есть крымские татары. [9] Митинги эти были разогнаны милицией и солдатами, избивавшими собравшихся. Десятки людей были осуждены по ст. 190-3 за «массовые беспорядки», хотя митинги крымских татар, как и все их мероприятия, проходили очень мирно и спокойно. В Москву посылались протесты. Сотни представителей крымскотатарского народа осаждали приемные высших партийный и советских учреждений.

21 июня 1967 г. делегация крымских татар (20 из 415 находившихся в Москве представителей) была принята секретарем Президиума Верховного Совета СССР Георгадзе, министром внутренних дел Щелоковым, председателем КГБ Андроповым и генеральным прокурором СССР Руденко. Андропов пообещал делегатам, что в ближайшее время выйдет указ о реабилитации народа и будут приняты меры к возвращению крымских татар в Крым. Он сказал представителям, что они могут уведомить об этой беседе свой народ. [10] Однако многотысячное собрание - встреча с делегатами, принятыми членами правительства, которое должно было состояться в Ташкенте 27 августа, было разогнано. 2 сентября по этому случаю состоялась многотысячная же демонстрация протеста. Она тоже была разогнала, 160 человек арестовали. [11]

9 сентября 1967 г. в местной прессе наконец появились Указы Президиума Верховного Совета СССР: № 493 - «О гражданах татарской национальности, ранее проживавших в Крыму» (таково было название указа, как бы отрицавшее самое существование крымских татар как народа), и № 494, называвшийся «О порядке применения части 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г.» (Указ 1956 г., снявший с крымских татар режим спецпоселений, в части 2 подтверждал запрет на их въезд в Крым).

Указ № 493 явно неохотно, без осуждения чудовищной несправедливости, допущенной по отношению к крымскотатарскому народу, все-таки заявлял о снятии с него огульного обвинения в «измене родине». То, чего не удалось добиться за 8 лет смиренных просьб, было вырвано у властей за 3 года энергичных всенародных протестов. В постановлении № 494 подтверждалось право «татар, проживавших в Крыму», селиться по всей территории СССР (т.е. в Крыму тоже). Но это заявление сопровождалось добавлением, что делать это можно

«в соответствии с действующим законодательством о трудоустройстве и паспортном режиме»,

и утверждениями, что насильственно высланные из Крыма «граждане татарской национальности» «укоренились на новых местах» и «пользуются там всеми правами советских граждан». [12] Оба эти утверждения были ложными. Составители указа не могли не знать, что желание вернуться на родину выражает весь народ - об этом достаточно красноречиво свидетельствовали бесконечные петиции с огромным числом подписей, которые поступали в Верховный Совет постоянно более 10 лет подряд. Что касается прав крымских татар на местах их вынужденного поселения, то об этом свидетельствует документ № 10 Московской Хельсинкской группы (см. главу «Правозащитное движение»):