В свете изложенного мужественным мы называем мужчину, в физическом, душевном и духовном облике которого в наивысшей степени соединены типические черты нравственно образующего себя человека-мужчины. Женственной мы называем женщину, в физическом, душевном и духовном облике которой в наивысшей степени соединены типические черты нравственно образующего себя человека-женщины. Я говорю «нравственно образующего», а не «нравственно образовавшего» себя человека (мужчину и женщину), так как человек образует себя как человека, иначе, творит из себя человека, постоянно и неустанно, вечно, то есть пока жив, как и человечество в целом – в положительно бесконечном процессе общественно-исторического развития – в процессе творчества нового мира в старом и из старого. Остановиться в нравственном росте – значит идти вспять.

Мужественность – это человечность в мужчине, как и женственность – это человечность в женщине. Нечего и говорить о том, что мужественность и женственность не только не противоречат и не могут противоречить одна другой, – ведь и та и другая не что иное, как человечность же, – но взаимно дополняют и обогащают друг друга, а тем самым и обогащают самоё понятие человечность, сообщая ему полнокровность и всю прелесть живого, отличающегося, как известно, бесчисленными ракурсами, аспектами, нюансами, отношениями. Женщина, например, проявляющая мужество, не перестает при этом ни на одно мгновение оставаться женщиной. Соответственно, мужчина, проявляющий нежные чувства, не перестает быть мужчиной. Зато и мужество женщины и нежность мужчины отличаются вполне своеобразными оттенками, обогащая сами категории мужества и нежности: это женское мужество и это мужская нежность. И так во всем.

Не женственность противостоит мужественности, но женство мужеству, если последнему слову придать лишь тот смысл, в соответствии с которым мужество есть «совокупность свойств» мужчины, как и женство – «совокупность свойств» женщины – безотносительно к их нравственной значимости и оценке, т. е. рассматриваемых только с чисто психологической стороны. Если же под мужеством понимать нравственно значимые и нравственно положительные качества, как «стойкость в беде, борьбе, духовную крепость, доблесть, храбрость, отвагу, спокойную смелость в бою и опасностях; терпенье и постоянство», спокойную решительность в борьбе за правое дело, то они, эти мужественные качества, как мы в этом убедимся, не только не противоречат женственности, но свойственны ей в максимальной степени. Впрочем, оба значения слова («мужество») отмечены В. И. Далем в его знаменитом Толковом словаре (см.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. 2. С. 357).

Великое мужество женщины с особенной силой сказывается во времена национальных бедствий, какова война. Даже не будучи героиней войны или героиней труда, она спокойно, как должное, испытывает лишения, с войной неизбежно связанные, и поистине беззаветно исполняет свою специфическую женскую роль, роль уже героическую самое по себе, – материнскую роль. Об этом «будничном» мужестве женщины красноречиво сказано у столь же самобытного поэта, сколь и выдающегося математика:

Пытаясь поближе разобраться в существе женственности как человечности в женском существе, мы прежде всего обращаемся к такой характерной и прямо бросающейся нам в глаза черте, каково изящество, чисто женское изящество, к которому обязательно примешивается некоторая доля кокетливости, которая так идет женщине, делает ее особенно желанной, милой и прелестной. Это изящество сказывается одинаково как в ее внешнем, так и внутреннем облике – как полная соразмерность ее физической и духовной природы. Скажут, что изящество – счастливое и отнюдь не всегда свойственное женщине качество, что оно в решающей мере предопределено законами наследственности, и потому оно не может рассматриваться как неотъемлемая черта женственности, каковыми являются все остальные ее черты, о которых ниже. На это можно и должно возразить, что все должно браться в сравнении, а если речь идет о женщине, – то, естественно, в сравнении с мужчиной. И если мы подойдем к делу с этой, единственно правильной точки зрения, то должны будем признать, что в подавляющем большинстве случаев женщина все же «изящнее» мужчины, если это слово («изящество») применить и к нему. На самом деле изящество – такая же монополия женщины – при всех бесчисленных градациях этого качества, как и воинственность – мужская монополия. Недаром мир изображается на всех художественных полотнах мира исходящим от женщины, как и война – от мужчины. И игрушки, совершенно не подходящие для девочек, поражают воображение мальчишек – там куклы, здесь ружья.

К неотъемлемым чертам женственности относятся покоряющая нежность женщины, проявляющаяся решительно во всем, к чему бы она ни прикоснулась; специфически женская стыдливость, без коей женщина теряет изрядную долю своего обаяния; женская любовь, хотя и имеющая преимущественно ответный характер, но отличающаяся зато верностью, постоянством и беспредельною преданностью; великое чувство материнства, заложенное в женщине с момента ее появления на свет, уже в самом факте ее телесной организации, чувство, развивающееся в ней вместе с созреванием ее физического и нравственного существа и придающее ей на всех решительно стадиях ее развития единственно ей присущее, как женщине, очарование; наконец, женская доброта, в которой в наиболее яркой форме проявляется женская человечность, доброта души, составляющая столь благоприятную почву для образования женщиною себя в этических принципах истинной человечности и воспитания ею себя в нравственных правилах.

Нелишне напомнить, что нравственные правила выступают относительно принципов истинной человечности, как средство относительно цели, и в отличие от внешних средств, применяемых человеком для реализации нравственной цели, материальных и духовных, нравственные правила являются внутренними, или душевными, средствами. Если принципы истинной человечности составляют в своей совокупности (лучше: целокупности) нравственный закон – закон духовной жизни людей, то нравственные правила относятся не к собственно духовной жизни человека, но к его душевному строю, призваны так организовать душевную жизнь человека, чтобы она обеспечивала ему необходимую душевную чистоту, без которой немыслимо претворение им в своей деятельности принципов нравственности – принципов истинной человечности.

Не приходится доказывать, что все перечисленные нами черты женственности не отгорожены одна от другой Китайской стеной, напротив, все они между собою связаны и друг в друга проникают, взаимно обогащают друг дружку, и если мы в дальнейшем изложении будем рассматривать их по отдельности, то единственно с тем, чтобы получше разобраться в их совокупном целом – в той разновидности человечности, которая воплощена в женском начале человеческого существа.

Уже из сказанного явствует, что женственность – чисто человеческое явление, не имеющее аналогий в животном мире, но имеющее в нем корни: в самом факте различия и разделения полов. Но было бы явной несправедливостью в отношении к нашим младшим братьям – животным нацело отрицать и у них различия в характере самцов и самок, половыми различиями обусловленные, если мы и вовсе не склонны отрицать психологию у животных – зоопсихологию. Нет надобности доказывать, что психология различных видов животных и птиц отличается особенностями, но при всех этих особенностях у всех решительно видов животных и птиц наблюдаются различия между психологией самцов и самок. Кто может отрицать, что, как правило, самцы более воинственны, а нередко и просто драчливы, тогда как самки мягче, ведут себя скромнее, кто может, далее, отрицать явные различия в их отношении к потомству и т. д. и т. п. Короче говоря, и в животном царстве половые различия накладывают отпечаток на их носителей, как накладывают его и на их физическую организацию. Да иначе и быть не может: не только человек, вопреки Ламетри, не машина, но машиною нельзя признать и животное, пусть даже это будет самое «простое», самое «примитивное» животное и пусть даже это будет самая «умная» из электровычислительных машин. Животное, безусловно, думает, скажем, ищет и находит применительно к обстоятельствам самые лучшие пути и средства для самозащиты, для спасения своей жизни, и не только своей, но и жизни своих детенышей. А кого из нас не поражают дельфины с их дружелюбным отношением к людям, с их необыкновенной для животных смышленостью? И все же как нельзя отождествлять разум человека и рассудок животного, точно так же нельзя отождествлять женственность или мужественность с особенностями психологии самки или самца. Но отсюда напрашивается сам собой вывод: так же как нельзя полагать пропасть между разумом человека и рассудком животного, так же нельзя полагать пропасть и между женственностью и мужественностью, с одной стороны, и соответствующими психологическими различиями между полами в животном мире, – с другой. Одно эволюционировало в другое, приобретя в процессе эволюции неизбежное «новое качество».