На коронации Фердинанда I в Праге в 1526 г. присутствовали, вопреки желанию Маркграфства, только представители чешских сословий. Депутаты от моравских, силезских и лужицких сословий на выборы приглашены не были, приглашения были направлены моравскому и силезскому гетманам как прямым вассалам будущего монарха. Равным образом в 1549 г., во время формальных выборов наследника Фердинанда I – Максимилиана II, а затем и в 1575 г., при утверждении Рудольфа II, сословия инкорпорированных земель вновь должны были довольствоваться лишь выражением согласия с решением чехов. При этом моравская политическая элита безуспешно пыталась продемонстрировать независимость от Чехии в вопросе об избрании монарха. Когда в 1562 г. в Праге был коронован Максимилиан II Габсбург, делегация от моравских сословий, не принявших участие в обсуждении кандидатуры короля, в знак протеста не отправлялась к нему на прием вплоть до 1563 г. Наряду с этим в течение всего XVI в. отношения Богемии и Моравии определяла борьба за невмешательство чешской королевской канцелярии во внутренние дела маркграфства и за независимость моравской судебной системы. В 1545 г. в маркграфстве был издан Манифест сословных свобод, согласно которому Моравия провозглашалась свободной от чешских органов управления землей, а земский гетман – независимым от решений, принимаемых в Праге, но Фердинанд I не утвердил этот документ.
Вместе с тем, хотя Габсбурги противостояли партикуляристским стремлениям инкорпорированных земель, их обособленность во многом была выгодна правящей династии. К тому же, Моравия, Силезия и Лужицы изначально обладали широкой автономией, а король вмешивался в их внутреннее управление не так активно, как в Богемии. Следует также учитывать, что во всех инкорпорированных землях у Габсбургов была мощная поддержка в виде католического духовенства, видящего в династии единственного гаранта сохранения своего привилегированного положения и церковной собственности. Таким образом, сконцентрировав основные усилия на упочении авторитета и расширении полномочий королевской власти в Чехии, Фердинанд I мог не опасаться активной поддержки чехов сословиями соседних земель. Высокая степень обособленности земель Чешской короны по мере углубления противоречий в отношениях между Габсбургами и сторонниками ограниченной королевской власти стала настоящей «ахиллесовой пятой» Чешского королевства в середине XVI-первой четверти XVII вв.
Прецедент принятия Фердинанда I как наследника Ягеллонов показывает стремление первого Габсбурга изначально отбросить идею выборности на основе свободной воли сословной общины. Однако, поскольку ведущую роль в избрании монарха играла Богемия, решающим шагом в превращении персональной унии в унию реальную должно было сыграть изменение принципов взаимоотношений короля с чешскими сословиями.
В середине 1640-х гг. Фердинанд I добился здесь первых успехов.
В 1545 г. он вынудил представителей сословий записать в «Обновленные земские доски», что стал чешским королем не в результате свободных выборов, как указывалось в реверсе 1526 г., но благодаря наследственным правам его жены Анны. В частности, во второй редакции предвыборного реверса, записанной в том году, указывалось, что «в записях и протоколах славной памяти короля Владислава, пана отца Нашего любимого, записанных на Пражском Граде 11 февраля 1510 года, ясно указано, что если Господь короля Людовика перед смертью наследниками мужского пола не наградит, то в соответствии с правами, обычаями, свободами и привилегиями королевства Чешского наследственные права переходят королеве Анне, любимой жене Нашей (Фердинанда I – А. Л.)»15. Исходя из этого, согласно реверсу, после гибели короля Людовика «королевство Чешское и другие земли, к нему относящиеся, такие как маркграфство Моравия, княжество Силезия, Верхняя и Нижняя, маркграфство Лужицы, со всеми их высшими сословиями, владениями и свободами, которыми они обладают, по закону перешли к светлейшей княжне и госпоже Анне как родной сестре светлой памяти вышеуказанного короля Людовика и законнорожденной наследнице согласно пожалованиям, свободам, привилегиям и установлениям императора Карла Четвертого, любимой жене Нашей (Фердинанда I – А. Л.), римского, венгерского и чешского короля…»16. Говоря об установлениях Карла IV, Фердинанд I имел в виду не что иное как Золотую буллу, изданную императором в 1348 г. и провозглашающую право династии Люксембургов наследовать чешский трон как по мужской, так и по женской линии, ссылаясь, таким образом, на этот документ как на правовой прецедент. Согласно новой интерпретации выборов, Фердинандом I делался вывод, что «…так как сословия Чешского королевства вышеуказанную Нашу любимую жену приняли как законную наследницу и королеву этого королевства в соответствии с правами, обычаями и свободами Чешского королевства, то и Нас как законного наследника по доброй воле избрали и приняли в качестве короля и господина своего»17.
Несмотря на то, что данные положения полностью потиворечили предвыборным капитуляциям Фердинанда I, которые он не мог изменять по своей воле, событие это само по себе не вызвало серьезного возмущения чешских сословий. Спокойная реакция сословной общины свидетельствовала о том, что в целом правление Габсбургов было для нее вполне приемлемым вариантом. Австрийская династия рассматривалась в качестве единственной силы, способной остановить турецкое наступление на Европу, мощь которого в то время, возможно, преувеличивалась, но оставалась одной из главных проблем, волновавших не только правителей, но и широкую общественность в центральноевропейских странах.
Наиболее ожесточенное сопротивление сословий встречали попытки короля поставить под свой контроль фискальную политику. В течение первых двадцати лет правления Фердинанда I сословия Чешского королевства в целом сохраняли контроль над генеральным сеймом. Это, в частности, доказали события 1534 г., когда, пытаясь изыскать дополнительные средства в казну, Фердинанд I попытался ввести в Чехии постоянный налог с купли-продажи, который ударил бы, в первую очередь, по мещанскому сословию. Результатом стали волнения во многих городах королевства, а также открытый протест мещан на сейме, в результате чего налог не был введен.
Однако в условиях сложной внешнеполитической ситуации королевская власть неизбежно была вынуждена снова и снова обращаться к сословиям за финансовой поддержкой. С начала правления Фердинанда I в Венгрии шли напряженные войны против продолжавшей наступление на Северо-Запад Османской империи, войска которой даже приближались к столице Верхней Австрии, а также избранного большей частью венгерского дворянства королем Яноша Запольяи. В целом боевые действия были не очень успешными для Габсбургов. Как известно, вооруженный конфликт в 1532–1533 гг. закончился подписанием Стамбульского мирного соглашения, по которому Вена удерживала за собой северо-западную часть Венгрии, но за это была обязана ежегодно платить дань Порте. Согласно Адрианопольскому мирному договору 1547 г., завершившему серию войн 1540–1547 гг., Габсбурги потеряли Буду и Эстергом, отказались от претензий на Центральную Венгрию, устанавливался турецкий протекторат над Трансильванией. При этом ежегодные выплаты Вены за австрийскую часть венгерских земель сохранялись. Одновременно Фердинанд I был вынужден оказывать помощь Карлу V в бесконечных войнах против Франции за обладание Италией, а затем против протестантов в Германии.
Накалившаяся до предела ситуация в немецких княжествах, раздираемых как политическими, так и конфессиональными противоречиями, с каждым годом представляла все более серьезную проблему для Габсбургов. Прямолинейная политика по отношению к немецким протестантам императора Карла V, пытающегося в бескомпромиссной борьбе удержать влияние власти кесаря и католической церкви в Германии, ни в малейшей мере не способствовала умиротворению «еретиков», а, наоборот, лишь подливала масла в огонь. Сам Фердинанд I, гораздо лучше знакомый с раскладом сил в регионе, в целом проявлял в данном вопросе больше гибкости.
