Мы молча сидели, уцепившись за борт, пока Чабби гнал лодку домой. Только войдя в спокойные воды лагуны, мы снова принялись обсуждать находку.
— Она надежна как четвудский замок в национальном банке, — сказал я. — Один из люков блокирован пушкой. Я пробрался в другой, но не глубже, чем на четыре фута, так как уперся в рухнувшую перегородку. Этот люк превратился в логово огромной мурены — она скорее похожа на питона, да и зубы у нее дай Бог какие! Не думаю, что мы понравились друг друга.
— А под судно никак не пролезть?
— Исключено, — сказал я. — Оно крепко прижато ко дну, да и коралл держит цепко.
Лицо Чабби приняло такое выражение, будто он слышит подтверждение своих собственных мыслей. У меня было желание стукнуть его разок по голове гаечным ключом, такой он был самодовольный, но решил не обращать внимания и показал всем кусок обшивки, который умудрился отломать от днища при помощи ломика.
— Коралл покрыл все как броней. Это как древний лес, что со временем окаменел. «Свет Зари» превратился в каменный корабль, весь в коралловой броне. В него можно попасть лишь одним способом — расколоть, как орех, взрывчаткой.
Чабби кивнул: «Только так».
Шерри заинтересовалась:
— Но если использовать взрывчатку, не разнесет ли все судно на мелкие части?
— Но мы же взорвем не атомную бомбу! — ответил я. — Сначала мы заложим небольшой снаряд в передний люк. Только для того, чтобы разбить слой коралла, — я повернулся к Чабби. — Нам немедленно надо достать гелигнит. Теперь дорог каждый час. Луна хорошая. Мы можем сегодня вернуться на Сент-Мери?
Чабби даже не снизошел до ответа на такой ненужный вопрос, будто я сомневался в его мастерстве вождения судна.
Луна была ущербная, с бледным хайлом. Воздух все еще наполняли мельчайшие частицы песка, поднятого бурей. Звезды были неясными и далекими, а циклон нагнал в пролив такое количество планктона, что море светилось мерцающим светом, когда его тихонько колыхал ветер.
Позади нас расходился, будто павлиний хвост, длинный переливающийся след. Сквозь него мелькали подобно метеорам снующие у поверхности рыбки. Шерри через борт опустила руку в воду и когда вытащила ее назад, рука светилась странным матовым светом. Шерри даже заворковала от удивления.
Позже ее сморил сон, и она прильнула к моей груди, прикрытая от ночной сырости брезентом. Мы прислушивались к шлепкам плавников о воду. Рыбы выскакивали из моря и снова падали вниз, смачно шлепаясь брюхом о поверхность под тяжестью собственного тела. Было далеко за полночь, когда огни Сент-Мери показались подобно бриллиантовому ожерелью, украшающему остров.
Улицы были совершенно пустынны. Мы оставили вельбот на якорной стоянке и поднялись в город к дому Чабби. Миссис Чабби открыла нам дверь в таком халате, который затмил экстравагантностью даже пижаму ее супруга. Ее волосы были накручены на крупные розовые бигуди. Я никогда до этого не видел ее без шляпы и был удивлен, обнаружив что у нее, в отличие от мистера Чабби, нет лысины. Во всем остальном они удивительно походили друг на друга. Прежде, чем ехать на пикапе в Черепаший залив, она угостила нас кофе. Дома простыни оказались влажными — их стоило бы проветрить — но никто из нас не жаловался.
На следующее утро я пораньше заехал на почту. Мой ящик был наполовину забит рыболовными каталогами и прочей ерундой такого рода. Было несколько писем от старых клиентов, которые спрашивали о перспективах рыбалки на моем судне, отчего мне тотчас стало грустно, и толстый конверт с телеграммой. Я вскрыл его в последнюю очередь. Каждый раз, когда я беру в руки подобный конверт, из окошечка которого, словно заключенный, выглядывает мое имя, мне сразу становится как-то не по себе.
В телеграмме говорилось: «Мандрагора» вышла в пятницу из Кейптауна к Занзибару в 12 дня 16 числа. Стив».
Подтвердились самые худшие мои опасения. «Мандрагора» покинула Кейптаун шесть дней назад. Она шла быстрей, чем я предполагал. Я был готов кинуться на Кули-пик, чтобы оттуда следить за горизонтом, но лишь отдал телеграмму Шерри и повел машину по Фробишер-стрит.
Фред Кокер как раз открывал переднюю дверь своего агентства, когда я припарковал пикап возле лавки Миссис Эдди. Шерри, взяв в руки список покупок, отправилась в магазин, а я прошел вдоль по улице к бюро путешествий. Фред Кокер не видел меня с тех самых пор, когда я оставил его стонать, лежа на полу в его собственном морге. И сейчас он сидел за стойкой бюро в белом костюме акульей кожи. На нем был галстук с изображением экзотической островитянки на фоне поросшего пальмами пляжа и надписью «Добро пожаловать на Сент-Мери — Жемчужину Индийского Океана!» Он поднял взгляд, одновременно улыбаясь, что очень соответствовало его галстуку, но как только увидел меня, его лицо приняло выражение полнейшего уныния. Что-то проблеяв, словно ягненок, лишившийся матери, он пулей выскочил из кресла, ища спасения в задней комнате.
Я преградил ему путь, он попятился. Очки в золотой оправе блестели так же, как капли пота, выступившие у него на лице. Наконец, пятясь, он наткнулся спиной на кресло и рухнул в него. Только тогда я позволил себе одарить Фреда улыбкой и подумал, что он едва не грохнулся в обморок от облегчения.
— Как поживаете, мистер Кокер?
Он попытался выдавить из себя ответ, но язык его не слушался. Вместо ответа он быстро закивал головой, что видимо означало «все в порядке».
— Я хотел бы попросить вас об одной любезности.
— Что угодно, — пролепетал он, снова обретя дар речи. — Что угодно, мистер Харри, вам стоит только попросить.
Несмотря на видимый испуг, Фреду понадобилось лишь несколько минут, чтобы к нему вернулись смелость и сообразительность. Он выслушал мою ясно изложенную просьбу достать три ящика мощной взрывчатки, а затем устроил пантомиму, чтобы доказать мне совершенную невыполнимость этой задачи.
— Мне она нужна не позднее 12 часов завтрашнего дня — полдень самое позднее, — и он обхватил ладонями лоб, будто мучимый агонией. — И если завтра точно к двенадцати часам груз не будет доставлен, мы возобновим с вами переговоры по поводу страховки.
Фред опустил руки и сел прямо. Лицо его уже более выражало понимание и готовность.
— В этом нет необходимости, мистер Харри. Я достану то, о чем вы просите, но это будет стоить больших денег. Триста долларов за ящик.
— Запиши их на мой счет, — сказал я ему.
— Мистер Харри! — воскликнул он. — Вы же знаете, что я не могу давать кредит бесконечно!
Я молчал, сощурив глаза, стиснув зубы и делая глубокие вздохи.
— Хорошо, — торопливо согласился он. — В таком случае, до конца этого месяца.
— Как это учтиво с вашей стороны, мистер Кокер!
— Ну что вы, мистер Харри, — заверил он. — Я всегда к вашим услугам.
— И еще одна мелочь, мистер Кокер, — было видно, что очередная просьба не вызывает у него особой радости, но он держался, как герой. — В ближайшем будушем я собираюсь отправить небольшую партию груза в Швейцарию, в Цюрих, — сидя в кресле, он наклонился ближе ко мне. — Я хотел бы избежать излишних таможенных формальностей. Вам понятно?
— Безусловно, мистер Харри.
— Вам когда-нибудь доводилось принимать заказы на отправку тел ваших клиентов их скорбящим родным?
— Простите, о чем вы, мистер Харри?
— Если турист скончается на острове, скажем, от сердечного приступа, то вас приглашают набальзамировать для сохранности его тело, а затем отправляют его в специальном гробу. Верно я говорю?
— Это случалось прежде, — согласился он. — Всего три раза.
— Хорошо. Значит, вы знакомы с этой процедурой?
— Да, мистер Харри.
— Мистер Кокер, закажите гроб и подготовьте все необходимые бумаги. Мой груз потребует отправки в ближайшее время.
— Могу ли я спросить: что вы намерены экспортировать под видом кадавера?
Мне понравилась деликатная формулировка его вопроса.
— Что ж, спросить вы можете, мистер Кокер.
Далее я направился в форт и поговорил с секретарем президента. Тот был на заседании, но был готов принять меня в час дня, если я соглашусь разделить с ним ланч в его офисе. Я принял это приглашение, и, чтобы скоротать время, поехал по проселку на Кули-пик до тех пор, пока мой пикап был в состоянии преодолевать подъем. Затем я оставил машину и пешком прошел к развалинам сторожевой башни и маяка. Я присел на парапет, глядя на панораму моря и зеленый островков, и закурил сигарету. Я еще раз тщательно обдумал свои планы и пришел к выводу, что следует еще раз взвесить все за и против, прежде чем приступать к выполнению задуманного. Я размышлял, чего же мне хочется от жизни, и решил, что мне нужны три вещи — Черепаший Залив, «Балерина II» и Шерри Норт, хотя, возможно, и не в такой последовательности.