— Отпусти корову! Ей надо отдохнуть и поспать!

— Да она не хочет! — весело крикнула девочка, взмывая вверх.

Поручение

— Вот что дорогой друг, — сидя в кафе, за чашкой кофе, с Квасом, произнесла Камериканка, — Настало время послужить демократическим ценностям.

Квас выпрямил спину и ответил:

— Готов служить демократическим ценностям!

— Вот молодец, — улыбнулась Камериканка, — Только кричать не надо, демократия любит тишину. Смотрите мой друг. Вам будет нужно приехать к шести часам на центральный стадион Вике. Там будет проходить концерт очень известной группы. Ваша цель передать инструкции лидеру музыкантов. Эти инструкции вам придётся запомнить. Теперь слушайте внимательно, — госпожа камериканка склонила голову и зашептала, — Вам надо будет зайти через служебный вход.

— Почему через служебный? — также шёпотом спросил Квас.

— Как я уже говорила, демократии не любит лишних глаз, — доверительно зашептала камериканка, — Найдёте гримёрку, зайдёте туда. Скажете что от меня. Дальше запоминайте очень внимательно. Передадите лидеру группы следующее: бей снежалей, никого не жалей. И второе: кто не скачет, тот снежаль. Эти фразы они должны произносить на протяжении всего концерта. Понятно?

— Понятно, — подтвердил Квас, — А если они не согласятся?

— Согласятся, — вздохнула камериканка, ставя сумку с деньгами на стол, — Я ещё не встречала людей, чуждых демократическим ценностям. Однако вам пора, дорогой друг.

Квас поднялся. Поправил нос из пробки и, забрав сумку со стола, направился к двери.

— Удачи! — крикнула камериканка вослед.

Квас молча вышел. Поймал на выходе первое попавшиеся малиновое такси. И поехал к стадиону.

Через полчаса, расплатившись, с таксистом, который был средних лет волком. Квас вышел. Осмотревшись, и не найдя служебного входа, посланник демократии направился к центральному, у которому стояла длинная очередь зрителей. Проскользнув между стоявшими, со словами: «Я здесь работаю, пропустите». Он наконец добрался до входа и доверительно зашептал одному из охранников, проверяющих билеты на концерт:

— Скажите, где у вас тут служебный вход. Меня ждут артисты. Мне надо кое-что им передать.

Охранник, старая седая снежинка фиолетового цвета, оценивающе посмотрел на него и через небольшую паузу произнесла:

— Сто метров налево. Вход через цокольный этаж.

Квас двинулся в обратный путь, услышав за спиной, как другой охранник спросил снежинку:

— Кто это был?

— Да опять демократ, искал задний вход, — ответила фиолетовая снежинка, зевнув.

— Ох, и любят они через зад, эти демократы!

Дальше Квас ничего не слышал. Добравшись минут за семь к месту назначения, он беспрепятственно проник внутрь и очутился в тускло освещённом коридоре. Здесь он на секунду задумался в какую сторону ему идти. Наконец, услышав голоса он направился налево к приоткрытой двери и постучал в неё:

— Господа артисты!

— Входите, — послышался голос из-за двери.

Квас открыл дверь и очутился в маленькой комнате. В которой было три персоны. Две снежинки жёлтого цвета в голубых костюмах сидели на диване и снежный человек, с длинными волосами в виде снежинок, на стуле в пол-оборота к двери:

— Рад приветствовать вас, — произнёс Квас.

— Кто вы? — спросил снежный человек.

Квас поставил чёрную сумку с деньгами на столик и ответил:

— Я принёс вам демократию.

Снежный человек поднялся, подошёл к журнальному столику, расстегнул сумку и, заглянув туда, спросил:

— Что же демократии угодно от нас?

— Сущие пустяки, — ответил Квас, — Чтобы вы во время концерта кричали: бей снежалей, никого не жалей! Кто не скачет, тот снежаль!

— Ну, это можно, — многозначительно закатив глаза, ответил снежный человек, — убирая деньги в сейф, — Что-то ещё?

— Мне надо удостовериться, что мероприятие будет проходит в русле демократии и гуманизма.

— Вы можете посмотреть концерт со служебного входа, — ответил артист, — Следуйте за нами.

Снежный человек вышел из комнаты, за ним прошагали снежинки. Замыкал процессию Квас.

Через несколько минут Квас оказался у служебного выхода на стадион. Все места спортивного сооружения были заняты, огромным количеством посетителей. По мери приближения артистов к сцене, на стадионе поднялась волна людских голосов. В конце концов, соединившись воедино, крики зрителей превратились в девятиметровый звуковой вал который ударил в центр и откатился назад, обдав жёсткими брызгами воздуха, всё вокруг. Это было похоже на удар океанской волны в шторм, пытающейся сразить невероятной величины каменный утёс.

Оставшись один, Квас наблюдал. Через несколько минут Артисты поднялись на сцену и лидер группы поднял правую руку вверх, призывая всех замолчать. Наконец зрители успокоились и вокалист, поднеся микрофон к губам крикнул:

— Бей снежалей никого не жалей!

Огромный одобрительный гул прокатился по стадиону. Кое-где зажглись Факелы и появились плакаты с надписью: «Снежали наши враги!».

Квас стоял у служебного входа, чрезвычайно удивлённый тем, что призыв музыканта нашёл такую поддержку. Между тем артист продолжал:

— Кто не скачет — тот Снежаль! — после чего начал первый подпрыгивать на месте. И весь стадион, очарованный ненавистью, начал скакать за своим предводителем.

— Да это просто стадо озлобленных тупых баранов, — прошептал Квас. Изумлению его не было предела.

— А вы почему не прыгаете? — сурово спросил кто-то за спиной Кваса. Снеговик обернулся и увидел позади себя голубую толстую снежинку в униформе серого цвета. — Вы случайно не снежаль?

— Никак нет, господин полицейский! — быстро сообразил Квас и начал неистово подпрыгивать выше всех на стадионе.

— Другое дело, — похвалил полицейский и, развернувшись, направился назад, скрестив руки за спиной.

Квас развернулся, прыгая на месте и крикнул вослед, уходящему стражу порядку:

— Господин полицейский, а вы сами почему не прыгаете, вы что, снежаль?!

Полицейский бросил испуганный взгляд через плечо и, развернувшись лицом к Квасу, торопливо запрыгал.

Через три минуты Квас подустал и остановился, чтобы отдышаться. Следом за ним вытирая пот рукавом формы перестал прыгать и тучный полицейский. Заметив это Квас закричал:

— Кто не скачет — тот снежаль! — и снова запрыгал.

Не успев отдышаться, полицейский вынужден был скакать заново, тяжело пыхтя. В течении двадцати минут, с небольшими перерывами, снеговик и полицейский прыжкам доказывали друг другу боковинское происхождение. Наконец тучный страж порядка свалился без сил на землю, тяжело застонав. Квас, который сам порядком устал от этих скачков остановился и заорал:

— Кто не скачет — тот снежаль! — полицейский приподнял голову, пытаясь встать, но лишь со стоном снова свалился на пол, — Кто не скачет — тот снежаль! — повторно заорал Квас, выпучив покрасневшие от злости глаза. Но толстая снежинка, лишь застонала в ответ. Снеговик подошёл ближе, пнул носком ботинка, стража порядка и брезгливо произнёс, — Ну ты, кусок талого снега, вставай, когда к тебе обращается истинный боковинец! — но полицейский, по-видимому находясь в полуобморочном состоянии, лишь захрипел в ответ. Квас ещё раз вмазал носком ноги по заднице представителя власти и, медленно направился к выходу бормоча, — Ну что ж, сегодня для меня демократии пожалуй хватит.

Снежок и Гнус

— Послушайте Гнус, — обратился Нытик к своему сопровождающему, — Мы ищем девочку уже несколько дней, а результатов никаких нет.

— Ну, — важно надул щёки ёж, — Быстро только снежки лепятся.

— И как долго вы собираетесь лепить снежков? Вам не кажется что ваша метода не работает? Не кажется, что что-то с ней не так.

— Мы работаем по инструкции, — потёр нос Гнус, — Так положено.

— Положено бродить по городу, спрашивая: «Не видели ли вы случайно девочку, мы ищем её по поручению матери», — передразнил Нытик своего напарника, — при этом он вытянул ладонь, как будто просил милостыню и сделал жалостливые глаза.