Пожалуй, так. Мисаки, откусывая хлеб, кивнула.

– Люди ведь рано или поздно забудут даже то, что не хотят забывать, а время никак не повернешь вспять. Но фотографии сохраняют память навсегда. Поэтому мне захотелось такую работу, на которой я бы сохранял важные мгновения из жизни людей, – поделился Харуто, потирая кончик носа пальцем, обернутым в пластырь. У Мисаки сердце невольно пропустило удар. Их глаза встретились, и Харуто поспешно упер взгляд в скатерть.

– Слушай, а если ты не против… – Харуто заметно нервничал и мгновенно осушил бокал вина. – Может… посмотришь как-нибудь мои фотографии?

От смущения Мисаки принялась теребить рукав платья, пока подбирала слова, но тут Харуто сам рассмеялся:

– Простите! Шучу! То есть не шучу, но…

Он вдохнул, выдохнул. И дрожащим голосом продолжил:

– Мне еще надо многому научиться и хорошенько отточить свои навыки. Вот когда я сделаю такие фотографии, что сам буду доволен, тогда я буду очень рад, если вы их посмотрите. То есть если захотите, конечно же.

Мисаки энергично кивнула и выпалила:

– Если захочу – обязательно.

– Спасибо… А, и еще кое-что!

– А?! А на этот раз что? – не подумав, ляпнула девушка.

Харуто извинился и вытащил какую-то коробочку. И придвинул со словами:

– Прости, что с опозданием, но с днем рождения…

– Это подарок? – Мисаки так удивилась, что забыла закрыть рот.

– Хотелось выбрать что-нибудь практичное для работы, а потом я подумал: а вдруг тебе не понравится? В общем, если подойдет, то хорошо.

Девушка открыла коробочку и обнаружила внутри чехол для ножниц. От него тут же характерно пахнуло. Чехол из хорошей светло-розовой дубленой кожи.

– Какая прелесть! – Мисаки улыбнулась.

– Мне показалось, ваш цвет.

– То есть?

– Как лепестки сакуры… Вам очень идет.

От неожиданного комплимента щеки у девушки зарделись.

– То есть мы вместе ходили любоваться сакурой, вот, наверное, я и подумал! – Харуто, видимо, сам смутился от собственных слов и попытался, активно жестикулируя, придумать какое-то оправдание.

Тут уж Мисаки невольно рассмеялась:

– То есть я правда могу принять твой подарок?

– Ну конечно!

– Спасибо большое. Мой нынешний чехол уже совсем затерся, я как раз думала, не купить ли новый. Буду использовать с удовольствием.

– Рад, если правда понравился! – с облегчением выдохнул Харуто, откидываясь к спинке стула.

После блюд им принесли кофе, а затем и счет. Харуто, заглянув во вложенный в кожаный чехол чек, несколько напрягся. Наверняка ужин обошелся в круглую сумму. Глядя на интерьер и припоминая вкус блюд, Мисаки примерно прикинула, что удовольствие перевалило за тридцать тысяч иен.

Она не могла заставить молодого человека после замечательного подарка еще и раскошелиться на такую сумму, поэтому потянулась за деньгами, но Харуто резко воспротивился:

– Нет-нет, я сам!

Он так категорично отверг любые возражения, что Мисаки даже почувствовала себя виноватой.

Снаружи тем временем, как оказалось, полил дождь. Когда молодые люди с тоской поглядели на него из-под навеса над порогом, официант протянул им прозрачный зонтик. Харуто взглянул на попутчицу с каменным выражением лица и предложил пойти под руку. Мисаки робко согласилась.

Так что до станции они шли нога в ногу. Дорога, которая в прошлый раз показалась короткой, под одним зонтом тянулась намного дольше. Харуто тактично наклонил зонтик в ее сторону, чтобы у девушки не намокло плечо. Галантный жест наполнил Мисаки одновременно радостью и смущением. Девушка украдкой, чтобы молодой человек не заметил, заглянула ему в лицо. Пожалуй, прежде она не осознавала, что Харуто мужчина. Но он был выше ее ростом, на крепкой шее отчетливо выделялось адамово яблоко. И он, наверное, каждый день таскает тяжести? Потому что ноги в узких чиносах тоже показались ей теперь очень даже мускулистыми…

Харуто перевел взгляд на попутчицу, и та поспешно отвернулась. А чтобы скрыть смущение, выпалила:

– Давай я все-таки половину отдам. А то и подарок, и ужин – мне неловко.

– Нет-нет! Позволь тебя угостить! – возразил Харуто, помотав головой с энергичностью отряхивающейся собаки.

Но Мисаки нутром чувствовала, что платили ее попутчику не так уж и щедро. Расценок за фотографию она, конечно, не знала. Но все-таки чувствовала себя неловко и бросила виноватый взгляд на бумажный пакет с подарком. Нельзя же так…

– О! – Мисаки вдруг остановилась. – По крайней мере позволь отплатить любезностью!

Мисаки отперла «Пенни-лейн», быстро включила свет и пригласила Харуто пройти. Тот с опаской принял приглашение и, беспокойно нахмурившись, уточнил:

– Правда можно? Вовсе необязательно…

– Можно, можно! Давай хотя бы стрижку сделаю!

Харуто неловко провел по растрепанным волосам.

– Ну, присаживайся! – пригласила Мисаки, хлопая по спинке кресла.

Стоило молодому человеку опуститься на сидение, как она запахнула вокруг него халат и уточнила:

– Просто подстричь?

Все-таки было уже поздно, да и бесплатно, поэтому Мисаки решила в этот раз просто намочить ему волосы, без шампуня.

Она прицепила к поясу новенький чехол для ножниц и показалась Харуто в зеркале:

– Ну как?

Тот радостно улыбнулся:

– Очень идет!

Мисаки своему отражению тоже порадовалась: чехол смотрелся прелестнейше. На губах сама собой заиграла улыбка.

Она коснулась волос Харуто впервые после долгого перерыва, и они показались ей очень мягкими. Сердце почему-то забилось в учащенном темпе.

Мисаки глубоко вздохнула, чтобы привести чувства в порядок, и принялась за дело. Подровняла волосы в нижнезатылочной части, затем на височных – и добралась до челки. Когда она закончила задавать общий фасон, настала очередь фена – чтобы оценить, как стрижка смотрится на сухих волосах. Остались филировка и финальные штрихи.

– Как? – спросила она, выставляя за головой Харуто еще одно зеркало.

– Спасибо большое. Красота! – Он расплылся в широкой улыбке.

Мисаки считала, что с учетом скорости справилась блестяще, и довольно кивнула.

Теперь предстояло помыть волосы, и девушка отвела гостя к мойке, накрыла лицо воздушным платком и мягким движением включила воду.

– Ну вот, пригласил поужинать, а в итоге сам как в сказку попал, – заметил Харуто из-под ткани.

– Вот неправда. Кстати, а ведь с первой зарплаты обычно что-нибудь дарят родителям? Смотри, пожалеешь о том, что решил потратиться на какую-то парикмахершу! – пошутила Мисаки, промывая пряди.

– Я рад, что решил поступить именно так…

– А?

– Я решился пойти на эту работу только потому, что вы меня тогда подтолкнули. Да, я пока ассистент у всех на побегушках и ничего толком не умею, но без вас я бы вовсе забросил мечту.

– Так я ж ничего не сделала! Просто сказала, ну, что в голову взбрело!

На миг она задумалась, что вот вроде все тот же шампунь, которым она мылила клиентов каждый день, а ощущается совершенно необычно – и уже не смогла выкинуть эту мысль из головы. Мисаки стало неловко, что она прикасается к голове Харуто, такой приятной и круглой. Щеки вспыхнули.

– Мисаки.

Девушка не могла надолго отвлечься от работы, потому ответила гостю только коротким взглядом.

– Простите, что обманывал.

– Ну что ты…

– Но я сделаю так, что моя ложь еще станет правдой.

В его голосе звучала такая решимость. И Мисаки задумалась: «Он старается сделать свои слова правдой. Изо всех сил старается сдержать обещание, даже в ущерб собственному сну. Лишь бы только стать… мужчиной, который „достоин меня“…»

Девушка не удержалась и спросила:

– Почему именно я?

Этот вопрос мучил ее уже давно. Чем она ему так приглянулась? Она хотела узнать наверняка. Но как только слова сорвались с языка, девушка тут же пожалела о них. И выпалила, чтобы скрыть смущение:

– Во мне же ничего такого особенного! Ты обо мне слишком высокого мнения. Нас таких пруд пруди, и красавицей меня не назовешь, вкуса нет, характер как у сварливого дядьки, и вспыльчивая я и…