Но все эти маленькие и большие радости быстро исчезали в памяти и заслонялись новыми воспоминаниями, когда она была неидеальной мамочкой. Мозг послушно выполнил пожелания своей Хозяйки: хочешь доказательства своего несовершенства, пожалуйста. В лабиринтах разума хранится всё. Как и эта история с захлопнувшейся дверью. Словно захлопнула она не дверь тогда, а свою осознанность. И негативные эмоции снова всплывали со дна подсознания и начинали свой бесовский танец уныния и самобичевания.

Сколько таких мамочек терзают сердце своим несовершенством и блокируют себя на дальнейшее развитие. Возвращение в прошлое и бесконечное прокручивание неприятных воспоминаний – это вечный «День Сурка». Но мы помним, что герой одноимённого фильма избавился от своего наваждения только тогда, когда стал меняться сам.

Прости себя, Р., отпусти ту давнюю историю и прости себя. Пожалей своё сердце и вернись в реальность. Вспомни, как ты хотела разобраться в себе: что значит для тебя быть счастливой. Наслаждайся своим счастьем. Оно всегда с тобой. Мама четверых детей так и сидела бы в печали и тоске, но звонок в дверь радостно провозгласил возвращение детей из школы.

День 9.

Вот уже 9 дней я занимаюсь своим питанием. Что это значит?

Во-первых, решила накладывать еду в маленькую тарелку, чтобы уменьшить порцию.

Во-вторых, в рацион больше включать овощи и фрукты.

В-третьих, убрать сахар.

В-четвёртых, хлеб тоже убрать.

Ну и хватит 4 пункта на первый месяц. Всё-таки стресс для организма тоже вреден.

Почему-то лучше всего получается так жить только после сытного завтрака. Я начинаю думать правильно, конструктивно. Но утром, в состоянии голода или вечером, во время ужина, в голове звучит только одна фраза «Хочу жрать!!!». И тут я на самом деле услышала мощный голос артиста Бориса Клюева. Оказалось, муж включил телевизор на том месте, когда в сериале «Воронины» хозяин семейства орёт на всю кухню: «Хочу жрать!». Грубо, но искренне.

Как сигнал пожарной машины, она, эта фраза, часто носится по моему пустому животу и требует пищи: вкусной, жирной, сладкой и чтобы было много. Мои любимые бутерброды во всех вариациях, но чтобы побольше хрустящего хлеба, колбасы, сыра и сливочного масла. Кофе в большом бокале, с молоком и сахаром. Жареной картошки и куски запеченной рыбы или курицы-гриль. И салата с редиской с зелёным луком в майонезе с солью и перцем. Эх, вкусно. Да и у ребят моих такой аппетит задорный, что я всегда люблю с ними посидеть за столом. Только что доела за детьми пюре, оставшееся на их тарелках. Я никогда не заставляю детей всё доедать, когда им не хочется. Я против насилия в любом виде.

Потом приходит муж, ему везёт от природы: ест всё, но не толстеет, стройный, как и 30 лет назад. А я и с ним посижу, понаблюдаю, может он работает зубами как-то по-особенному, нежиронакопительно. Но я много не ем, так пожую с ним за компанию. Муж чуть не подавился от моего пристального взгляда. На вопрос: « Что-то случилось?», я беззаботно махнула рукой: «Не обращай внимания, так, любуюсь тобой»

Но пишу уже после трапезы. Поела опять всё неправильное, но завтра точно будет всё как надо. 4 пункта напишу и повешу в кухне. На прошлой неделе я сбросила один килограмм, так радовалась. Так что через неделю взвешусь и там посмотрим.

Прошло 2 недели, и она встала на весы. Как и следовало ожидать, ушедший на прошлой неделе 1 кг вернулся, да ещё притащил с собой чьи-то 750 граммов. Наверное, в гостях нужно было отказаться от третьего куска пирога. Но как-то неудобно, сестра так старалась. Всё-таки праздник – встреча трёх сестёр. Отчаяние сменилось разочарованием, весы явно показывали не то, что нужно. На заинтересованный вопрос мужа «Ну как?» ответом было её раздражающе: «Ничего не спрашивай…».

Она уныло открыла холодильник и с ненавистью посмотрела на обезжиренный йогурт, который так и не принёс ей счастья в тело, да и в душу тоже. Захлопнув дверцу, она решила пойти погулять, чтобы проветрить свои воспалённые мозги. Не будем ей мешать…

День 24.

Писать не хочу…

Но надо честно рассказать о вчерашнем дне. Всё-всё пошло сразу не так, как надо. А виновата погода: шёл дождь, дул ветер, кругом серость и грязь. Тоска. Все разбежались по делам, а я стала готовить голубцы. Дело канительное, но благодарное. Целая кастрюля. Спала днём, легла в час ночи. Не гуляла. Весь график оздоровления полетел в тартарары. Но не это самое страшное.

Дома куча дел, сил нет. И помогает мне вдохновиться на уборку, как оказалось, – еда. Я приготовила голубцы, мясные, сочные, целую кастрюлю. И сама не заметила, что съела не один голубец, как планировала, а, по-моему, три или четыре, не помню. Эти голубцы открыли во мне какой-то портал. В течение дня и до глубокой ночи я погружала в себя всё, что было дома. Яблоки, ведь они полезны. Ватрушку и пряники, я не могу пить просто чай. Конфеты с орешками, ну очень вкусные.

Но в этот раз я превзошла даже трёх толстяков из сказки Юрия Олеши. Как зомби, моё тело подошло к холодильнику и стало выкладывать на стол то, что я старательно не замечала всю неделю. Так я решила пополдничать, сделать перерыв между уборкой и познанием самоё себя, так сказать. Масло, сыр, колбасу, огурец. Всё летело на стол с какой-то молодецкой удалью, словно вскрикивало: «Эх, хорошо, ух-ты, отлично!»

Самое смешное, что именно овощ меня подбодрил. Он как-то мне молодо-зелено улыбнулся, уж и не знаю каким местом. Мне было не до анализа и синтеза. Голос разума была в гипнозе. Достав хлеб, я деловито и быстро нарезала его большими кусками, Под острым ножом корочка радостно мне хрустела: «Я вкусная, очень, хлеб вообще полезен, нельзя от него отказываться!»

Голос совести пытался образумить меня: «Остановись, зачем ты это делаешь. Ведь завтра я тебя буду грызть. Посмотри на свой живот, он уже начал сдуваться. Немного, но уже начал уменьшаться желудок, хотя и непросто, но ведь начал. Остановииииии…» Но бес-по-лез-но. Жёстким, презрительным, холодным тоном я запретила внутреннему голосу вещать, раз я его не спрашиваю.

– Ничего страшного, нельзя себя насиловать, угнетать. Я живу в свободной стране, – это последние слова, которые я помню. Потом мозг отключился окончательно.

Мой третий глаз открылся не в центре лба, как положено третьему глазу, а навис над столом и в упор рассматривал нечто непонятное, то есть меня жующую. Я с таким наслаждением и смаком вонзала зубы в огромный бутерброд, что глаз поперхнулся, прыгнул назад на лоб и от ужаса закрылся. Теперь никто и ничто мне не мешали. Трапеза прошла на славу. Желудок и слабая воля ликовали, а совесть тихо плакала в уголочке сердца.

Да, это не сон. Наша героиня сорвалась и проглотила еду, как герой английской песенки в переложении Корнея Чуковского.

Робин Бобин Барабек

Скушал сорок человек,

И корову, и быка,

И кривого мясника.

И телегу, и дугу;

И метлу, и кочергу.

Скушал церковь, скушал дом,

И кузницу с кузнецом,

А потом и говорит:

«У меня живот болит».

Но у нашей Р. на следующий день болел не живот, а душа. Она не записала в дневник, как мучилась угрызениями совести, как ругала себя и унижала беспощадной критикой. Она хлестала себя обвинительными словами, как пощёчинами, и чувствовала себя несчастной.

Лень утешала свою хозяйку мягко, но настойчиво, но совсем слегка: «Красота ж ты моя, да не переживай ты так. Глупышка! Плюнь на все эти списки правильного питания. Эти авторы зарабатывают на таких дурёхах, как ты. Все помрём. И худые, и толстые. Живём один раз. Наслаждайся. Ешь с удовольствием. Не терзай себя. Вон Черчилль, какой толстяк, и курил без конца, а прожил 91 год. Говорят, что он на завтрак мог съесть жареный картофель, мясные отбивные, дыню, кофе со сливками и тосты с джемом.

Он говорил, что если есть выбор стоять или сесть, то он садился, а если есть возможность лечь, то отправлялся немного поспать после вкусного завтрака. Вот пример. А не эти худосочные анорексички».