Никакая таверна не отличалась подобной чистотой. Так где он в таком случае находился? Джек прислонился к столбику кровати, прижался лбом к плотной голубой бархатной драпировке, при этом его взгляд упал на колени. Брюки, в которые он был одет, ему не принадлежали. Он посмотрел на рубашку и также обнаружил, что она с чужого плеча. У него никогда не было рубашки с такими дурацкими кружевами на рукавах. Единственной знакомой вещью в этой комнате были его ботинки, вычищенные до блеска и стоявшие в углу. Но почему? Почему он находился здесь в чьей-то чужой одежде?

Послышались шаги, затем латунная ручка повернулась, и дверь открылась. Яркий свет снаружи очертил силуэт женщины невысокого роста, с аппетитными округлыми формами.

Джек мгновенно узнал ее. Узнал по запаху сирени, наполнившему комнату. По округлости щеки, на которую падал свет. По грациозности, с которой она придерживала дверь. По тому, как заныли при виде ее его чресла.

Стало быть, это не сон.

– Фиона Маклейн, – хрипло проговорил он. – Что все это означает?

Она закрыла дверь и прошла в комнату. Луч солнца, попавший в комнату через оконное стекло, играл на ее волосах.

Джек стиснул зубы. Прошло пятнадцать лет после их последней встречи. Ее зеленые глаза потемнели, ресницы отбрасывали на них таинственные тени. Солнечные лучи золотили ее каштанового цвета волосы и высвечивали тонкое лицо. Джек полагал, что забыл ее, но данный момент доказывал обратное: он помнил все.

Ее губы были полными и чувственными, маленький носик усыпан веснушками. Ее фигура округлилась по сравнению с прежним временем – теперь это была не юная девушка, а зрелая женщина.

Джек мог определить, что ее груди и бедра были соблазнительно и аппетитно полными, хотя одета она была с соблюдением всех приличий в скромное утреннее платье спокойного сероватого оттенка, а ее мантилья была застегнута на все пуговицы до самого горла.

Джек избегал таких женщин в Лондоне. С такими чопорными, строгих правил особами не стоит заговаривать, поскольку есть опасность оказаться в кандалах. Он научился их избегать.

Фиона нервно облизнула губы, тем самым снова породив ноющее ощущение в чреслах Джека.

– Кинкейд, я очень сожалею обо всем, что случилось.

Ее низкий и хрипловатый голос породил ощущение жара во всем его теле.

– Где я, черт побери, нахожусь в настоящее время?

– В охотничьем домике моего брата. Я не рискнула сразу везти тебя в замок Маклейнов.

Проклятие, у него раскалывалась голова, а она продолжает говорить загадками. Джек сделал шаг вперед, но тут же покачнулся, затем сделал второй шаг и поспешил схватиться за столбик кровати.

Фиона перевела взгляд своих зеленых глаз с его лица на дверь. Ее глаза прикрывали длинные черные ресницы. У нее всегда были очень интригующие глаза – большие и слегка раскосые, красоту и загадочность которых подчеркивал удивительный разлет бровей. Они казались экзотическими, эти дерзкие брови и обольстительные глаза, на лице, которое во всех других отношениях было бы ангельским.

– Фиона, почему я здесь нахожусь?

Легкая неуверенность отразилась на ее лице.

– Ты… разве ты не помнишь?

– Не помню что? Я возвращался верхом домой и… – Обрывки воспоминаний набегали беспорядочной толпой. Он покинул дом Лусинды, потому что вернулся ее муж.

Поехал лесом. Внезапно разразился дождь. Откуда-то долетел запах сирени. Темнота, затем церковь, отец Маккенни говорит Джеку, что… – Он еще крепче сжал столбик кровати. – Мы повенчаны?

Она слегка побледнела, но отрицать не стала.

Черт побери, стало быть, это был никакой не сон! Комната наклонилась, и Джек снова покачнулся. Фиона дернулась вперед, но он отмахнулся от нее и опустился на край кровати.

– Не прикасайся ко мне, ведьма!

Последнее слово повисло между ними. Глаза у Фионы вспыхнули, она поджала губы.

– Я не ведьма.

– У меня другие сведения, – проворчал Джек.

– Если ты имеешь в виду проклятие Маклейнов, то да, я способна кое-что сделать. – Она неопределенно махнула рукой.

– Ты можешь вызвать дождь. – Он фыркнул. – Зато не можешь остановить его.

Ее щеки слегка порозовели.

Ну и дела! Его поймали и заставили жениться на женщине, которая благодаря проклятию способна призвать облака и заставить их пролиться дождем; проклятию, которому подверглись все члены ее семьи.

– Это не имеет никакого отношения к тому, почему ты здесь. Мы женаты.

Женаты! Эта мысль не укладывалась в его раскалывавшейся от боли голове.

– Ты меня обманула, поэтому наш брак нас ни к чему не обязывает.

Видя, что им овладевает гнев, она успокаивающе подняла руку:

– Пожалуйста, Джек, пойми. Я лишь сделала то, что должна была сделать. У меня не было выбора.

Он встал и сделал шаг к ней.

– У тебя не было выбора? Разве не ты затащила меня в бессознательном состоянии к алтарю? – Она похитила его свободу. Именно она, и никто иной.

Фиона отступила на шаг, уперлась спиной в стену.

– Джек, я по-настоящему сожалею. Но я лишь сделала то, что должна была сделать.

– Должна была? Что же произошло? Из-за чего ты вдруг почувствовала такую необходимость?

– Я должна была положить конец вражде. Наши семьи могут уничтожить друг друга.

– Ты с ума сошла? Этот аргумент так же стар, как окружающие горы.

– Все изменилось. – Глаза ее вспыхнули. – Джек, ты ведь знаешь о Каллуме?

– О твоем брате? – после паузы спросил Джек.

– Да. Он был моим младшим братом. – Голос ее пресекся, губы задрожали.

Джек растерялся.

– И что? Что случилось, Фиона?

– Неделю назад в таверне произошла драка. Твой единоутробный брат Эрик набросился на Каллума. Каллум погиб. Ты, конечно, знаешь… – Она замолчала, не имея сил продолжать.

– Последний раз я видел членов своей семьи пять лет назад на похоронах дедушки. – Они тоже не испытали большого счастья от встречи с ним, узнав, что его дед оставил все свое состояние Джеку. – После я не видел ни Эрика, ни кого-либо другого.

– Эрик и Каллум столкнулись в таверне, поспорили. Они начали драться, и Каллум погиб.

Джек нахмурился, не в силах отвести взгляд от ее глаз, в которых блеснули слезы.

– Члены твоей семьи говорят, что это простая случайность. Однако мои братья не хотят в это верить.

Твердость в ее голосе подсказала ему, что не только ее братья считают Эрика виновным в смерти Каллума.

Джек был младшим в семье. К тому моменту, когда ему исполнилось пятнадцать лет, его отношения с отцом достигли своего пика, после кулачных стычек с кровью и синяками они уже не могли жить вместе под одной крышей.

Таким образом, в нежном пятнадцатилетнем возрасте Джек упаковал вещи, приторочил их на спину своей любимой лошади и покинул Англию. Он редко наведывался домой. Здесь его никто не ждал, и он привык к одиночеству. Со временем он еще больше это ценил.

– Это не имеет ко мне никакого отношения, – мрачно буркнул Джек.

Фиона побледнела, поджав губы.

– Каллум мертв. Ты понимаешь это?

– Разговаривай с Эриком, – грубо оборвал ее Джек. – Это не имеет ко мне никакого отношения.

Она схватила его за руку и крепко сжала.

– Кто-то убил моего брата!

Джек довольно долго смотрел на нее, отметив про себя напряженность ее рта, усталость в глазах. Она измучилась. Когда он это осознал, то ощутил какой-то толчок, какое-то слабое неясное чувство… беспокойства? Сожаления?

Джек освободил свою руку.

– Ты заполучила не того Кинкейда. Тебе следовало бы ловить Эрика или Ангуса.

Фиона сверкнула на него глазами.

– Как ты можешь так говорить?

– Я не отождествляю себя со своей семьей, а они меня с ними. Почему я должен начинать это делать сейчас? – Он до сих пор помнил день, когда покинул дом. Кипя гневом и испытывая чувство ущемленной гордости, он надеялся, что кто-нибудь из них – будь то мать, отец или даже один из его братьев – попросит его остаться. Однако они испытали явное облегчение. Последующие месяцы, в течение которых между ними не было никаких связей, окончательно закрепили этот факт: его семья не проявляет к нему ни малейшего интереса.