— К-ха! — на этот раз Седой не смог удержать в себе ничего из своего удивления или возмущения. — Могущественному Воину⁉

Я пожал плечами:

— Для нас, отбросов Империи, чьи предки были сосланы в Тюремные пояса и скатились до Нулевого круга, где от всего величия Древних остался лишь пепел и прах, где все скованы законами Возвышения и должны полагаться в Закалке меридианов лишь на себя и Наставление о Меридианах, да, Седой, Воины — это могущественные идущие, которые решают судьбу целых деревень и городов, — прищурился, искоса глянул на Седого и спросил. — Или ты, Властелин Духа, думаешь, что жить в Нулевом легко? Даже для тех же Воинов от фракций Первого пояса, что следят за Нулевым это не просто служба, а наказание. Любой из них, оказываясь в Нулевом, просто выкидывает эти годы из своего Возвышения, застывая на месте, не в силах накопить в тех выжженных пустошах энергии на открытие даже одного узла, — не скрывая усмешки, процедил. — Ты здесь, в Пятом поясе даже вообразить себе не можешь, Аранви, как скудна сила Неба в Нулевом. Когда я Закалкой попал в Первый, то едва сумел устоять на ногах, так много силы хлынуло в моё тело.

— Спокойней, Леград, — Седой наклонился ко мне, сжал моё плечо. — Поверь, я могу это представить. В центральных частях Полей Битвы есть и такие, лишённые даже крохи силы Неба места, или места, где ты под страхом смерти не можешь втянуть в себя даже крохи силы. Я провёл в таких местах не день, не два и даже не неделю, а месяцы. Я могу представить, Леград, каково это — прожить всю жизнь в таком месте.

Я кивнул. Эк меня зацепило. И ведь Седой всего два слова сказал. Уже спокойней продолжил:

— Воин объяснил отцу суть преграды и дал единственно возможный для Нулевого совет, — не видя на лице Седого особого понимания, да и сам осознавая, как далёк Седой от знаний о Нулевом, добавил, чтобы было ясней. — Для тех, кто настолько негоден в Возвышении, что упал до Нулевого, запрещены алхимические зелья, рунные печати, Формы, передача силы…

Я уже хотел было дальше идти по пунктам закона, который когда-то читал, готовясь к обвинению против Кардо, как вдруг сообразил, что пункты поклонения богам и жертвоприношения вызовут у него очень много вопросов. Да они, дарс меня побери, даже у меня сейчас, когда я о них задумался, вызывают вопросы. Как и та мамина поговорка о богах, которая пару раз подвела меня в Первом.

Поэтому я быстренько закруглился и перешёл к сути:

— … и прочее. Всё, что оставалось отцу, это путешествовать, познавать себя и рисковать в смертельных схватках с Монстрами, теми из Зверей, что сумели в Нулевом стать Воинами.

Седой нахмурился:

— Выходит, для их пути Нулевой не так жесток? — тут же вскинул руки. — Прости, что перебил, продолжай.

И я продолжил, неспешно рассказывая сначала историю своей семьи, затем, после нашего расставания, уже свою историю. Впрочем, сути нашего расставания я так и не раскрыл Аранви. Мне кажется, эта подробность ему ни к чему. Талант и талант нашёлся в сестре — этого достаточно. Хотя…

Качая головой, добавил:

— Да, мой талант хуже, чем её, тебе, Аранви, придётся довольствоваться тем, что твой молодой магистр — бездарь.

— К-ха! Бездарь? Ты? Да что у вас за семейка? Кто твой отец?

— Кузнец, я же сказал, — пожал я плечами. — Простой кузнец, делал ножи для разделки шкур и мяса.

— К-ха!

Я усмехнулся и поддел Седого:

— Что-то у тебя с горлом, Аранви, может, заварить тебе чая?

К удивлению, он согласился и дальше мой рассказ прерывался лишь на то, чтобы подбросить деревяшек в костёр, да отпить чая.

Деталь с Лейлой была не единственной, которую я обошёл. Конечно же, я ни словом не упомянул месяцы жизни в Шестом поясе, в землях Итреи и своих делах с сектантами и старшим Тизиором. Вот это точно было ни к чему. Так мол и так, дух города Тысячи Этажей оказался чуток сошедшим с ума, но нам удалось сбежать.

Сбежать от духа? Да, сбежать от духа, да в его городе, да, правда, не вру или тебя подводит твой талант ощущать ложь, Аранви. Как сбежали?

Помедлив, подумав, я достал из кольца перстень дракона и насладился зрелищем того, как весь недопитый чай вылетает из чашки от громогласного «к-ха».

Не скажу, что это зрелище не согрело меня. Согрело. Впрочем, я ещё по истории с Рейкой помню, какое это наслаждение — говорить о себе правду, поражая этой самой правдой собеседника. И ведь даже сейчас я говорил правду. Ну, почти.

К моменту, когда я завершил рассказ о турнире, напутствии Стража о пятидесяти годах тишины и спокойствия, о своих приключениях в Пятом и счастливом для меня подвале алхимической мастерской Пиатрия, солнце уже взошло, а собранные Седым с вечера дрова, вернее, валежник, закончились.

Седой, щурясь, глядел на гладь озера и прихлёбывал мелкими глотками давно остывший чай. Впрочем, мои отвары вкусны и холодными, поэтому я даже не думал согреть его или заварить новый.

Наконец, Седой заговорил:

— Удивительная история. Что бы ты там ни говорил, но твоему таланту остаётся только завидовать. За восемь лет подняться из Нулевого в Пятый. Потрясающе.

Я нахмурился, пытаясь уловить, каким образом Седой получил восемь лет. Начал в десять, это понятно, но разве считают таким образом путь Возвышения?

Седой покачал головой:

— Жизнь, полная удивительных событий, встреч и подарков Неба.

А вот это замечание снова меня задело:

— И что же мне подарило Небо?

Седой словно не услышал моего вопроса:

— Как вас там называли в Нулевом? Чемпионы? По сути, ты — идеальный чемпион, Императору нужно было хватать тебя и тыкать тобой в нос всем сомневавшимся в его решениях.

Я нахмурился, спросил:

— Это ты о чём?

Он же лишь бормотал себе под нос:

— Идеальный пример того, что система работает, что Тюремные пояса созданы не зря, что система ограничений намывает таланты, помогает им двигаться всё выше и выше. Что такие, как ты рано или поздно улучшат положение в Империи и понемногу, но приблизят её к стандартам Империи Сынов Неба.

— Аранви, объясни под…

Я осёкся, потому что Седой вдруг повернул ко мне голову, впился в меня взглядом и зло спросил:

— Но мне какое до всего этого дело? Какое дело мне теперь до Империи, Императора, Орденов и прочего? Ты так успешно убедил меня в том, что все эти пятьдесят лет потерь были прожиты зря, что все жертвы были напрасны, что мои братья и сестры, мои старшие умерли впустую, а я сам лишь радую императора, продлевая мучения нашего Ордена Небесного Меча. Я теперь и не знаю, что делать, хоть отправляйся вслед за сестрой Паоми, — чашка треснула в пальцах Аранви, так сильно он её стиснул. Глядя на осколки на своей ладони, он процедил. — Сгнило, всё сгнило.

Если не считать мелочей, то вот сейчас мне всё было понятно.

Едва Седой поднял взгляд, я сказал:

— Странный вопрос о том, какое тебе дело. Ты ничего не видишь?

— Где? — искривил губы Седой.

— В происходящем здесь и сейчас, — обвёл я освещённый первыми лучами солнца кусок двора поместья, где мы сидели. — Ты встретил меня, я сижу перед тобой — преемник магистра Ордена Небесного Меча, в кольце которого лежит печатка от Путей Империи, казна небольшой фракции и лучшая часть Павильона техник этой фракции. Да и я сам, что, пустое место? Я Страж, истинный мастер Указов и просто талант, сумевший к восемнадцати годам подняться из Нулевого в Империю.

— Всё равно не вижу. И что с того, кто ты и что у тебя в карманах и на шее?

— Аранви, — я покачал головой. — Как по мне, само Небо прислало тебе возможность возродить Орден. Пусть пока только в Шестом, но главное ведь начать, верно?

— Возродить, — Седой презрительно хмыкнул. — Красиво сказано, но есть ли смысл возрождать то, что Император так жаждет уничтожить?

— Есть ли смысл сдаваться так просто?

— Ну о чём ты говоришь? — Седой скривился так, словно раскусил незрелую мушмулу. — Что ты из раза в раз выворачиваешь свои слова? По-твоему, пятьдесят лет я и остальные…