– Но это же правда. История мною из жизни взята, – попытался вяло оправдаться Вольский.

– Да к чёрту эту твою правду и историю вместе с ней! Нет никакой правды и не будет никогда. В этом мире есть только твоя правда или не твоя. Хочешь претендовать на истину, становись богом тогда. А пока ты только писатель, и твоя обязанность показать людям выход из тупика, в котором многие из них уже оказались. Подари им надежду. Пусть она даже окажется сказкой, но романтичной и красивой! Перечитай Грина, наконец. Его «Алые паруса», и ты сразу всё поймёшь!

– Ладно. Я всё понял. Рукопись в корзину, контракт с издательством туда же. Что-то ещё или могу уже идти?

– Так и знал. Начинается! Прямо вижу твою удаляющуюся сгорбленную спину в дверях кабинета. Обижаться он ещё вздумал! Я тебе по-дружески прямо говорю. Нечего тут рассусоливать. Тебе нужно срочно что-то делать с собой. Хочешь, психотерапевта хорошего посоветую? Хотя, что я говорю. Видел я, как вы с Ленкой последнее время общаетесь. Тут и дураку всё понятно.

Услышав его слова, Александр сразу поднял опущенную вниз голову и молча посмотрел на Марка, который заметно оживился сделанной догадкой.

– Что, угадал? Вижу. Не ты первый и не ты последний, кого бабы со свету сживают своими капризами. Денег требует, да? В точку попал? – ещё больше начал заводиться Марк и даже слегка приподнялся в своём кресле. – Ну да. Мадама она у тебя ещё та, я тебе скажу. За такой шикарной блондинкой глаз да глаз нужен! Фигура, волосы и, ты извини, всё остальное ещё при ней. И цену она себе тоже знает. Не боишься, что уведут?

По глазам было видно, что Александр хотел что-то ответить, но в последний момент передумал. Он просто с обидой махнул рукой и, отворачиваясь, пробурчал: «– А ну её! »

Вольский округлил и без того выпученные глаза и возбуждённо подбросил вверх свои пухлые ручки.

– Ну ты мужик, даёшь! Ты чего, как маленький? Надоела красавица жена, так осмотрись вокруг. Подругу себе завести не можешь? Да в наш век интернета – это же на раз-два, как говорится. Тем более с твоей-то внешностью! – покачал оно головой. – Вот смотри! Я тут сайтик один весьма любопытный обнаружил на днях. Э-э, как его там? Название ещё мультяшное такое. Одну секунду!

И Кугель с азартом, вспыхнувшим в глазах уже немолодого ловеласа, быстро погрузился в свой рабочий компьютер в поисках площадки онлайн знакомств.

– О! Нашёл. «Мамба» называется. Там такие варианты, я тебе скажу, попадаются, что дух захватывает! Клянусь! «Где мои семнадцать лет…» – закатив глаза, начал напевать Марк известную песню Владимира Высоцкого.

– На «Большом каретном», – продолжил за него писатель и сразу перефразировал одну из строк той же песни, – Там же, где «мои семнадцать бед».

– Вот и отлично! Там их и оставь! Какого чёрта ты весь свой хлам за собой по жизни потащил. Выбрось! Начни сначала. Это никогда не поздно сделать, – заявил мужчина, который год тому назад сменил уже четвёртую жену.

Видимо, вспомнив об этом обстоятельстве, Марк слегка закашлялся и заёрзал в кресле.

– Н-да… Ну, ты меня понял, в общем, – резко обуздав своё внезапное возбуждение, снова перешёл к делу Кугель. – Короче говоря, бери себя в руки, прекращай хандрить и возвращайся на «круги своя», – снова процитировал он название известного романа. – На этом всё! Мне тебе, к сожалению, сказать больше нечего. Человек ты взрослый и умный. Уверен, что всё понял правильно. Иными словами, как будешь готов порадовать меня своим новым шедевром, а не тягомотиной, этой милости прошу. Жду и верю в тебя, дружище!

С этими словами Кугель привстал за рабочим столом и протянул Александру на прощание свою руку.

Покинув стены издательства, Александр отправился на городскую набережную, которая находилась по близости.

Была весна. Чистое солнечное небо, пьянящий аромат свежего апрельского воздуха и радостное пение птиц всегда действовали на него исцеляюще.

Вольский не спеша зашагал вдоль каменного парапета, время от времени щурясь от ярких солнечных зайчиков, которые отражались в прогалинах высвобождавшейся ото льда реки. В такие минуты ему обычно всегда хорошо и легко думалось.

Состоявшийся разговор с издателем не стал для него неожиданностью, хотя всё же заметно подпортил и без того не важное настроение. Александр сам давно был недоволен последними работами. Его тексты теперь получались какими-то вымученными и совершенно неживыми, а персонажи чужими и порой фальшивыми.

Даже получив за свои первые романы сразу несколько престижных, в том числе международных премий, он продолжал сомневаться в своём писательском таланте. Ему всегда казалось, что он чего-то недосказал в своих книгах, которые можно было написать гораздо лучше. В результате занятие, которое, казалось, должно было его окрылять, всё чаще стало вызывать состояние хандры, которая становилась тяжелее год от года.

По прошествии пяти лет, когда миновала череда оглушительных побед и видимых успехов, он почувствовал, что его стали замечать гораздо реже. Вновь изданные книги покупались скорее по инерции, а размеры продаж неумолимо приближались к критической отметке, за которой ему виделось лишь творческое банкротство.

И вот сегодня настал тот самый день, когда издатель «по-дружески», но жёстко указал ему на огромную течь, которую дал его уязвимый литературным волнам корабль.

Александр воспринял удар как должное и физически ощутил, что стремительно погружается в беспросветную пучину.

Неудачи последних лет, в свою очередь, не могли не сказаться на его отношениях с женой, которая за годы его успешной предпринимательской деятельности и первых лет оглушительного успеха на литературной стезе успела привыкнуть к лёгкой обеспеченной жизни. Кроме того, ей необыкновенно импонировал статус супруги модного писателя и постоянное мелькание в журналах и прочих средствах массовой информации.

Они начали часто ссориться именно в тот момент, когда внимание со стороны прессы заметно ослабло, а гонорары от изданных книг становились всё скромнее. Их денежные запасы на счетах таяли, словно льдины в весеннем половодье, что вызывало в Елене приступы откровенного гнева.

К недовольству жены одновременно подключилась порядком избалованная дочь. Виктория к тому времени достигла самого сложного переходного возраста и скорее по настоянию родителей, чем по собственному интересу готовилась к поступлению в институт.

Правда, в какой из них, выбрать она ещё не успела, несмотря на то, что до вступительных экзаменов оставались считанные месяцы. Зато Вика всё чаще устраивала истерики отцу, когда получала от него отказ в дорогостоящих покупках и систематически жаловалась на недостаток карманных денег.

Всё это способствовало лишь тому, что Александр начал стремительно отдаляться от своей семьи, где уже не чувствовал ничего, кроме одиночества. Окружающий мир становился для него чужим, и он оградился от него затемнёнными имиджевыми очками, которые теперь носил постоянно.

Закончив прогулку по набережной, Вольский отправился в небольшую кофейню, где за чашкой кофе и знакомством с новостями из различных телеграмм каналов пробыл ещё не меньше часа. Возвращаться домой ему совершено не хотелось. Поэтому, добив остаток дня в бесцельном шатании по городскому парку, он вернулся к издательству, где оставил машину, только ближе к концу рабочего дня.

Затем ещё немного он поколесил по магазинам, делая незначительные бытовые покупки, и только глубоким вечером въехал во двор своего загородного дома.

Жена, которую он застал за просмотром какого-то банального сериала, лишь вскользь бросила на него свой холодный взгляд и даже не поинтересовалась причиной его долгого отсутствия. Казалось, что ей не было никакого дела до мужа, которого неизвестно где носило весь день. Однако эта видимость на самом деле оказалась показной.

– Ну что? Может, наконец, скажешь мне, как мы собираемся жить дальше? – начала она разговор сама войдя чуть позже в его домашний кабинет.