«Речка еще эта, долбанная! Весна, разлилась широко. И это еще с перевала толком вода не пошла! К середине мая тут вообще не пройти будет. Да и сейчас переходить речку вброд, по камням, в холодную воду лезть? А – надо! Вон уже тот склон видать, где мы забазироваться должны. Но еще часок топать придется, в мокрых берцах!».

Мещеряк подал голос:

- Прямо надо идти. Тихо вроде бы все. А справа или слева обходить – там тоже хорошего мало. Дорога вдоль реки идет, петляет, как бык поссал. Открытых участков - хватает, с того берега – будем как на ладони!

Савельев кивнул, повернулся и рукой подал знак – «Вперед!». Бросил Мещеряку:

- Давай со своими помалу. Мы сверху, прикрываем!

Расположившись наверху и выбрав позиции, группа смотрела на противоположный берег этого ущелья и на то, как дозор быстро, но не торопясь, спускается вниз. Замыкающие, расположившись чуть ниже, оглядывали тропу, по которой они поднялись сюда и бдели вправо и влево. Вот Мещеряк с бойцами спустились вниз, до дороги, коротко прошли по ней туда-сюда. Прапорщик поднял руку и дал отмашку – «норма!».

Внизу, уже в пойме реки, был небольшой холмик, вытянутый по руслу. На нем и прилегли бойцы дозора, контролируя близкий уже к ним противоположный берег и подходы по ущелью в обе стороны. По команде Савельева группа по трое начала спускаться вниз.

Плехов чувствовал, как «замандражировал» командир. Момент такой – сейчас можно их застать как со спущенными штанами! Но прошла первая тройка, потом, со второй спустился и сам «группник». Все было спокойно. Мещеряк со своими пошел вперед к броду. Савельев, обернувшись, подал команду, и замыкающие начали спускаться вниз.

«Вслуч-чего там посередине есть небольшая площадочка, с камнями по кругу. И кустики в наличии!».

Савельев сам, проходя вниз, отметил, что на двухстах метрах спуска это единственное место, где можно залечь, зацепиться.

«Позиция, конечно, говно – ни влево, ни вправо, ни вверх, ни вниз – никуда не уйти. Но все же лучше, чем на почти открытом склоне!».

Замыкание – парни опытные, сами поняли, и залегли на упомянутой площадке. Савельев кивнул одобрительно и повернулся вперед. Мещеряк уже переходил реку. Один из бойцов, выйдя из воды, продвинулся вперед почти до опушки леса, и присев на колено вглядывался в сумрак чащи.

«Нормально, нормально! Вот и все, перешли. Заходят под деревья!».

Плехов, хоть и был только сознанием в теле Савельева, чувствовал напряжение старлея. Это напряжение передалось и ему. Нервы звенели как натянутая струна. Но Савельев чуть выдохнул и махнул рукой следующей тройке на выдвижение.

Но не успел «Большой», подхватив «пэка», полностью выпрямиться, как под деревьями, невидимые сейчас загрохотали автоматы дозора. И сразу к ним присоединились…

«Один… два… бля! три! Да больше!».

Савельев в голос подал команду:

- Занять оборону! «Большой», прикрывай «Мещеру», сейчас отходить будет!

А в голове сполохом мелькнула мысль:

«Если успеют отойти, если смогут!».

Уж больно там резко и сразу пошел «накат». И автоматы лупили не выверенными, расчетливыми «троечками», а длинными. Так, когда – нос к носу, неожиданно…

Припав к большому камню на вершине холмика, Савельев с болью вглядывался вперед – под своды этих больших деревьев, но ничего не мог разобрать. Но вот пробно грохотнул короткой очередью «Большой» — значит кого-то засек там, впереди. Старлей лежал чуть ниже и правее и сейчас ничего впереди разглядеть не мог.

«Ага! Вот вы где, бляди!».

Едва видимой тенью мелькнул один силуэт, второй, а вон и третий – чуть дальше и глубже в лес!

- «Сава»! Связь! Передавай – у меня «контакт». «Бородатых» до двадцати-двадцати пяти! Координаты… Сам не отойду, прошу поддержки «крокодилов».

И приложившись к прикладу – «Двадцать два! Двадцать два!». «Двадцать два тебе, блядь такая!».

Чуть выдохнул с облегчением – выкатился из леса Мещеряк, подбежал к реке, но – грамотный! Переходить ее не стал, ушел правее и занял позицию в прибрежных камнях.

Савельев даже восхитился – «Сука какая! Влет усек, что за теми камнями его с того берега не взять! А ближе подойти, чтобы гранатами закидать – мы не дадим!».

Из-под деревьев выскочил второй боец. Припадая на правую ногу, тоже добежал до речки и залег среди камней, включился в перестрелку. А вот третий… Третий добежать не успел, упал в нескольких метрах от деревьев.

Ду-ду-дух… ду-ду-дух… - грохотал пулеметом «Большой».

- «Второй»! – крикнул Савельеву «Сава», подбежав пригнувшись поближе, - «Вертушки» будут плюс двадцать-тридцать!

«Где-то на облете неподалеку были! Это хорошо! Но вот и эти двадцать-тридцать минут – попробуй тут посиди!».

А перестрелка все ширилась и нарастала по силе.

«Да хер там – двадцать-двадцать пять! Судя по плотности огня – пятьдесят, а может и больше!».

Савельев был сосредоточен. В численности противника он, похоже, попал пальцем в небо! И позиция такая, мать твою! На этом «пупе», пусть и с камнями и кое-какими жидкими кустиками им долго не протянуть! Прижмут и обойдут слева! Хоть речка «абреков» притормозит! Справа пока их держит «Мещера» и второй боец.

«Блядь!».

Бросив взгляд, старлей увидел, что второй боец лежит в камнях, уткнувшись лицом в землю. Сзади, от замыкания, тоже били очередями.

«Похоже им сверху лучше видно! Но сейчас «духи» начнут подствольниками обкладывать!».

Угадал! Сначала хлопнула одна граната подствольника – позади, на дороге. А потом – хлоп! Хлоп! Хлоп! И все ближе, бляди, кладут!

- Снайпер на одиннадцать! – подал голос Костя, крикнув откуда-то слева.

Савельев перекатился чуть дальше вправо, выглянул из-за камня.

«Где ты, блядина? Где ты можешь быть? Ага…».

Кто-то из бойцов дал указание трассером. Савельев рывком стянул со спины тубус «мухи», раздвинул, вытащил чеку. Еще раз выглянул…

«Ага! Понятно! Вот где-то тут эта сука сидит!».

Приподнявшись на секунду, поймал в рамку прицела кусты, где мог «затихариться» «чех».

- Выстрел! – скорее для себя и по привычке скомандовал.

Но вот лечь – не успел! Сзади опять захлопали гранаты подствольника и бедра, и голень обожгло.

«Суки! Какие умелые, блядь, попались!».

Старлей кинул взгляд назад, на ноги.

Никаких алых струй, и это – хорошо. Значит посекло несильно. Перевязаться бы, да где тут!

Услышал, как «Большой» рявкнул:

- «Сава» - двести! Рация – в хлам!

«Блядь, блядь, блядь!!! Нет у нас радиста и рации! Выходит – не достал я этого снайперюгу!».

Плехов - как железом по стеклу - услышал скрежет зубов Савельева.

«Где же «вертушки»?» — это уже была собственная мысль Плехова. Он был никакой ни солдат, в подобном никогда не участвовал, и сейчас с оцепенением смотрел, как гибнет разведгруппа. С оцепенением, но и с непонятным прежде чувством – мужики не сдаются, делают свою работу стиснув зубы.

Похоже, кровопотеря все-таки давала о себе знать – было заметно, как медленнее двигается Савельев, да и мысли его потеряли прежнюю четкость. Старлей стрелял короткими очередями, менял магазины. Дополз до «Большого», который лежал, привалившись к пулемету и стащил того пониже, за бровку холма. Потом «группник» дополз до радиста, и вытащил из «лифчика» запасные магазины.

Уже смутно Савельев слышал стрекот винтов, видел, как кто-то из бойцов хлопнул красную ракету в сторону «бармалеев». Загрохотало совсем рядом. И это – радовало его. А потом свет погас…

- Я тут опять запрос организовал, да сам покопался в сводках старых, - продолжал разговор Карпов, - Так вот… Никакого старшего лейтенанта Савельева в штате Псковской дивизии никогда не было. И «пэвэдэ» сводного полка дивизии располагалось в девяносто шестом году совершенно в другом месте. Нашел старшего лейтенанта Савина. Но тот был в составе Майкопской бригады, и погиб в январе девяносто пятого у железнодорожного вокзала в Грозном. Вот… Рязанское училище заканчивали несколько Савельевых, но – года не подходят, да и все остальное.