В ушах заложило и почти никаких звуков не доносилось.

«Странно! Это вот так… этим гелем мне уши залило? Но ведь два предыдущих раза ничего подобного не было. Было глуховато слышно, но не так – как будто через толстый слой ваты!».

Плехов сейчас не мог понять – он еще спит, или уже проснулся?

«Открыть глаза? Но через маску я же все равно ничего не увижу! И что со мной такое – меня словно через мясорубку пропустили!».

Само собой получилось поморгать глазами, и к его удивлению, он начал что-то различать!

«Мусор какой-то в глазах. Или это – земля? Сейчас… сейчас надо глаза протереть!».

Правой рукой, а левая по-прежнему глухо саднила болью и на попытки пошевелить ею никак не реагировала, он протер глаза. Раз, второй, а потом и третий…

«Охренеть! Я вижу! А где маска?».

Никакой маски у него на лице не было. Как не было вокруг ни ванны с гелем, ни помещения лаборатории, ни Аллы, ни Натальи. А была земляная стенка неглубокой, осыпавшейся траншеи, о которую он опирался спиной, сидя на заднице. Поморщившись от головной боли, Плехов повернул голову направо – яма, неглубокая, но широкая яма, еще чуть дымящаяся вот этим самым вонючим дымом. Какие-то обломки досок, бревен, мусор не опознаваемый.

Медленно повернувшись налево, Евгений узрел картину еще более странную – вывороченные из-под земли бревна, какие-то тряпки, ботинок…

Уперевшись на правую, кое как действующую руку, он, покачиваясь, приподнялся и сел на колени. Закашлялся и откашливался мучительно долго, до тягучей густой слюны изо рта. Сплевывал ее и снова закашливался. Слева у себя на груди заметил болтавшийся, наполовину оторванный воротник гимнастерки с одинокой «шпалой» в петлице.

«Х-м-м… Капитан?».

Приподняв голову от бруствера траншеи, снова сплюнул и посмотрел вперед.

Перед ним расстилалось неширокое поле с проселочной дорогой слева. По этому полю неторопливо двигались какие-то транспортные средства. Глаза слезились после приступа кашля и видно было совсем плохо. Снова уперевшись лбом в бруствер, Плехов грязной рукой протер глаза, поднял взгляд.

«Танки. Выкрашенные в серо-зеленый цвет танки. А если быть точным – «тройки» со стволами «окурками». Уж в «танчики»-то я «покатал» в свое время!».

А вот за ними – вторым эшелоном уступом шли бронетранспортёры!

«Не помню, как там у них название… что-то такое… зубодробительное. Ганомаги вроде бы они назывались!».

Танков было немного. Насколько смог определить Плехов своим по-прежнему подводящим его зрением – штук пять или шесть. И транспортеров было немногим больше. И сейчас один из этих танков шел прямо на него. Здесь и сейчас. И оставалось до него метров пятьдесят-семьдесят, вряд ли больше! А между танками и транспортерами неясно…

«Глаза еще слезятся!».

Между машинами виднелись фигурки людей в сером. Они то появлялись, то исчезали, скрываясь за броней.

«Пиздец какой-то! Сейчас раскатают меня в большой и некрасивый блин! Вот тебе и сон! Хоть и понимаю это… но до чего же неприятно! Да хули там неприятно – страшно до чертиков, до усрачки! Сейчас обделаюсь прямо в ванне, в гель этот! Вот Алла-то будет рада! Интересно… а из сновидцев кто-то уже обсирался в ванне? Или я буду первым?».

Евгений перевел взгляд вниз. И лучше бы он этого не делал! Потому как прямо возле его левой ноги, полузасыпанное землей лежало тело, которого он сразу не заметил. Мужское тело в зеленой форме РККА. И тело это… не было красивым. Истерзанное осколками, переломанное, оно сочилось сейчас кровью, перемешанной с землей. Отчетливо пахнуло...

«Как же мерзко это все выглядит! Раньше вон как красиво в фильмах герои погибали – успев пожелать товарищам победы, вспомнив мать или любимую девушку. Это все американцы, суки, со своим натурализмом! А оно вон как, на самом-то деле. Но даже американские фильмы не с состоянии были передать вот эту жуткую вонь – крови, кишок, дерьма и сгоревшей взрывчатки!».

В голове откуда-то возникла мысль:

«Это адъютант старший первого батальона Власьев. Был… Старший лейтенант Власьев!».

Плехов снова посмотрел вперед. В правом ухе негромко щелкнуло и в мир вернулись звуки: редкие выстрелы танковых пушек, грохот пулеметов, хлесткие «выхлопы» винтовок.

«Пиздец полку! Точнее – остаткам полка пиздец!».

Танк, уже отчетливо порыкивая двигателем, полз на него. Небыстро, но – неумолимо.

«И чего? Все? Бля… какая дурь, а?».

Евгений выдохнул и опустил взгляд вниз. Чуть правее, в нише траншеи, как на заказ, рукоятью одной гранаты вверх, стояла связка.

«Сука! Сука! Сука! До чего же страшно-то!».

Он протянул руку, погладил рукоять дрожащими пальцами.

«Взвести надо!».

Отчего-то он знал, как это делать. Сняв связку и опустив ее на рыхлую землю, прижал коленом и провернул как надо.

«Так… Она взрывается от удара. К этой, с рукоятью, проволокой привязано еще три, без осколочных рубашек. Хватит? Да хрен бы его знал!».

Прогрохотала очередь пулемета. Совсем близко! С бруствера на Плехова полетела земля.

«Да и хуй с ним! Сейчас… сейчас… вот-вот!».

Оттолкнувшись ногами, уперевшись всем телом в стенку траншеи, чтобы не упасть, Плехов поднялся. Покачиваясь, не отрываясь смотрел на вытертый до блеска трак, закрепленный на передней стенке брони танка. Удар в грудь был несильным, просто жесткий толчок, от которого он упал навзничь.

«Удачно получилось!».

Правая рука попала в углубление, и Плехов надеялся, что этого расстояния – от лежавшей руки со связкой до днища танка, который сейчас медленно проползал над ним, хватит на замах и хороший удар. Чтобы смог сработать взрыватель.

Почувствовал, как обвалившаяся под гусеницей стенка траншеи завалил его левую ногу. Под массой земли и самого танка ногу все больше вдавливало в рыхлую землю. Дикая боль затопила его снизу, от ноги, и ударила в голову. Собрав все силы, с ревом, с хрустом костей, со всей своей всепоглощающей ненавистью Плехов рванулся всем телом, с силой выкидывая руку с гранатами вверх…

- Ну все! Все! Тихо! Успокойся, все позади! – Алла гладила по голове сидящего в ванне Евгения.

Невидящими глазами тот уставился в стену перед собой.

«Ф-у-у-х-х… Как в том анекдоте – «Ни хрена ж себе – за хлебушком сходила!».

- Наташа! Шприц на столе!

Плехов почувствовал укол.

- Сейчас посиди еще минутки две-три! Не вставай! – ворковала над ним оператор.

Под воздействием ли укола, или самостоятельно, но он постепенно оживал.

- Женя! Давай мы тебе поможем встать! – потянула его из ванны Алла.

Опираясь на женщин, он встал на дрожащих еще ногах, постоял. Пусть не быстро, но все-таки пришел в себя.

- Так. Сейчас в душ, а потом на массажный стол! – скомандовала Алла Дмитриевна.

- Зачем сейчас массаж? Мне бы полежать, передохнуть просто! – слабо возразил Плехов.

- Не спорь! Блин… ты сам душ-то принять сможешь? Давай-ка… проходи в душевую! Так… дверки на закрывай. Опирайся руками о стену, давай я тебя помою! – продолжала ухаживать за ним Алла.

- Зальем сейчас тут все! – слабо возражал пациент.

- Зальем – уберем! Ничего страшного!

После душа, когда его вытерли большим банным полотенцем в четыре руки, Плехов снова спросил:

- Массаж-то сейчас зачем?

- У тебя мышцы левой руки и ноги по-прежнему напряжены и не отходят. На судорогу не похоже. Размять их нужно!

Он прошлепал тапками, похромал, припадая на левую ногу в соседний кабинет, где обнаружился массажный стол.

- Ложись! – скомандовала Алла.

- А ты что – и массаж умеешь делать? – удивился Плехов.

- Умею. И Наташа умеет. Иногда массаж сновидящим необходим. Все-таки по нескольку часов без движения проводят.

- Какая ты замечательная женщина, Аллочка! Все-то ты умеешь…, - пробормотал Евгений, - Мне бы вот… коньячка не помешало бы.

Алла помолчала, продолжая интенсивно разминать ему плечо и руку. Потом перешла на ногу.