На следующий день шеф отвез нас в Купавну в отделение госпиталя, чтобы сдать ДНК. Это оказалось просто и не больно – не кровь и не кожа. По дороге обратно завез нас в кафе. Я уже соображала, но как-то нервно. Теперь к голове чувство такое – подключился таймер. Нужно было дождаться ответа.

На ночь Вовку уложила спать рядом с собой - цеплялась, как за якорь. Утром из зеркала на меня смотрело непонятно что – все та же деревня на выезде, которая неистребима. Опухшая физиономия, волосы хвостиком – чтобы не сыпались в кашу…

И опять стук в дверь.

Он будто забыл о существовании звонка. И пришел на этот раз с цветами.

- Саша, разреши мне ухаживать за тобой. С самыми серьезными намерениями. Я не буду спешить – обещаю. И у тебя будет…

- Нет, Сергей Константинович, - всучила я букет обратно и двумя руками толкнула вместе с Фаттаховым за дверь, сминая цветы.

- У меня уже есть… Вовка.

Вот что он сделал правильно, это сразу ушел - без пререканий. Выбрал тоже время…

А еще у него была женщина. Я за ним не следила и специально сплетни не собирала. Но Полинка очень непосредственный и можно сказать – болтливый человек. На свой манер болтливой – беззлобно. Ну и проскочила информация.

Задолго до вот этого всего я уже знала, что женщина у шефа есть. Это было нормально и ожидаемо. Странно бы, если – наоборот. Тогда она была или и сейчас есть… особого значения уже не имело. Скорее там пауза, раз уж он приходил сюда.

Просто совпало все и так неудачно! А я ушла от сложностей, к которым не была готова – прошлые бы свои пережить. И лучше бы я ушла от них красиво, но... как уж вышло. Еще и халатик был криво застегнут. Это я обнаружила уже потом.

А дальше все у меня проходило очень по-женски. Я и жалела, и уважала себя за правильно принятое решение. Строила разумные планы на будущие и сразу же пыталась вспомнить выражение его лица, понять его. И не получалось - я слишком плохо... только поверхностно знала этого человека.

А ночью надуманный и против воли нафантазированный, случился второй «приступ» - женского одиночества, наверное. Я хотела чего-то, тянулась… но не могла.

*** Эх, жаль – не получается сбросить ссылку. Изумительный по красоте клип, рекомендую. Наберите в поисковике «Призрачно все…» И картинка звездного неба – это он.

Глава 31

Сергей Фаттахов знавал в своей жизни коллекционеров. Настоящих, страстных. Владеть вещами уникальными и редкими по определению приятно, но впереди, как правило, всегда маячит цель более высокая, практически недосягаемая. Кому-то везет до нее дотянуться и тогда всё остальное становится мелким и ненужным. Коллекции продают, а ту самую вещь иногда даже завещают положить в свою могилу.

Такая вот странная аналогия – с дотянувшимся наконец до своей звезды коллекционером, пришла ему в голову, когда, аккуратно засунув сломанный букет в урну, он тяжело присел на лавочку у Сашиного подъезда.

Аналогия странная потому, что женщин он не коллекционировал, предпочитая связи постоянные. Да и было их за все время немного - можно пересчитать по пальцам двух рук. А было бы еще меньше, но его бросали. Не он расставался, а с ним. Причины объясняли по-разному, но смысл один – устали ждать большего, а еще – он не умеет любить.

Он соглашался. Нет, так нет. Если это продуманное, выстраданное, можно сказать, решение, то что тут скажешь? А если шантаж, тем более лучше разойтись. Тем более что, по аналогии с коллекционированием, высшей цели он так и не достиг, украшения своей «коллекции», на котором и остановился бы, так и не нашел.

И дело не в претензиях к женской внешности или недостатке химии – бывало, что подсаживался именно на великолепный секс. Но это просто жажда удовольствия, ради нее не отказываются от свободы, которая далась не так просто. Скорее, никто не заинтересовал его всерьез, всё было предсказуемо и понятно – нравилось, но не цепляло.

А Саша Маклакова цапнула.

И внешность ее бросалась в глаза, заставляя с интересом присматриваться раз за разом – редкий, экзотичный разрез глаз, брови трогательным домиком. Казалось бы, тот самый тип, молчаливо взывающий о защите и мужском покровительстве. И с остальным был порядок - худенькая, но не плоская… Фаттахов старался смотреть ей в глаза, чтобы не оскорбить взглядом – грудь кормящей матери, это святое.

То есть, на первый взгляд, все с ней было ясно – нежный цветок, но на второй возникала куча вопросов…

Если не привлекать штампы типа гнущегося, но не ломающегося клинка, то можно сказать, что своим поведением она напоминала стойкого муравьишку. Он тащит на себе груз вдвое, а то и втрое больше собственного веса и считает, что ему безумно повезло – вон же какой трофей на спине! И радуется этому, да так, что просто от счастья светится. А еще этот муравей свято верит в лучшее и в людей тоже верит, считая, что ему безумно с ними везет – не затоптали же насмерть. И в лебединую верность верит. И дорогу прямую, правильную знает, вот и прет до своего муравейника исключительно по ней. И в сказки верит… чего стоит одна только идея воспитания вражеского ИИ? Вторжение в него именно с целью воспитания, а не уничтожения. Красиво это, конечно и правильно, но реалии же!

Маленький муравей-гуманист, сказочник просто…

Ее почти детские понятия о правильном и неправильном трогали, конечно, но и настораживали.

Поэтому и хотелось перед тем, как впрячься в роль наставника-покровителя, как он и понимал свою роль начальника… вначале он хотел понять эту девочку-маму. Тем более, что ее настойчиво сватали ему, как очередную проблемную подчиненную. Айрат знал эту его внутреннюю потребность – опекать и заботиться обо всех, к кому чувствует причастность. Поэтому и в центр свой его пригласил, решив таким образом одну из проблем. Вот и Сашина работа его заинтересовала, а значит - работай, Сергей! А то, что творится в голове у этого чуда чудного, невидали провинциальной - твоя теперь проблема.

На удивление, работать с Сашей, узнавая ее в процессе, оказалось еще и приятно. Все открытия, которые он сделал, были исключительно приятными. И даже просто смотреть на нее было приятно, особенно когда она занималась своим Вовкой.

Она внутренне светилась, когда просто смотрела на него. Печально-трогательное выражение лица сразу преображалось в почти невыносимо-ласковое. Резковатый голос становился мягким и воркующим. Иногда, когда она не успевала перестроиться, это воркование доставалось еще кому-то… может поэтому все остальные и приняли Сашу сразу - во многом благодаря Вовке. Любому понятно было – в этом ребенке вся ее жизнь. И это трогало, а лично ему внушало трепетное уважение к девочке-маме.

Девочке потому, что казалось - она так и не повзрослела к своим годам. Или взрослела исключительно в двух направлениях – развиваясь в профессиональном плане и развивая в себе материнские навыки и способности. В остальном же оставалась маленькой сказочницей.

Сам Сергей, наверное, не пережил и десятой доли испытаний, которые достались Саше. Какие-то трудности, конечно, были – как без них? Но на то он и мужик, чтобы преодолевать их. И он справлялся.

Саша тоже, хотя сильным мужиком не была.

А еще она была всем и всегда довольна, все ее устраивало, что могло быть как непритязательностью, так и глупостью.

Но и глупой она не была. Умненькая девочка и практичная – и программу создала востребованную и свои права на нее догадалась защитить. Потому что прямые конкуренты может и не решились бы на нехорошее, опасаясь разборок и судов, а вот государство было в своем праве. Ты гражданин, на тебе по любому - долг. И оплошай Саша... Каждый учится на своих ошибках – это жизнь. Способен выжить – борись за себя и то, что тебе дорого, нет - тони.

Саша и тут не оплошала.

И вот такие противоречия в одной и той же личности, когда сразу и слабость, и внутренняя сила… А, несмотря на пинки судьбы, еще и вера эта муравьиная во все хорошее и в людей… Отдельным плюсом шло искреннее желание помочь тому же государству.