– Ах Дилика! Как мне теперь тянуть тебя назад! – ледяная вода вызвала термический шок Алияр понимает что температура у мужчины очень высокая и в себя он прийти не сможет чтобы помочь его вернуть в кровать. Злясь на себя и обстоятельства, всё еще пытаясь пережить свое возбуждение к незнакомцу ладинэйра громко топая и проклиная всё на свете сдёргивает простынь с кровати и выкладывает ее возле Делайера. – Ну конечно он же еще и тяжёлый как камень! – полчаса усилий и ей удалось-таки дотащить мужчину и даже частично уложить на матрас, поднять наверх явно не в ее силах, устав и едва дыша она все же решает обтереть его снова, тут же сталкиваясь с проблемой. Каждое прикосновение к его коже снова и снова зажигает ее щёки краской, а тело томлением – да что за магия такая, – раздражаясь всё сильнее она довольно грубо сдёргивает с него рубашку тут же пожалев об этом. Даже находясь без сознания Делайер морщиться с губ срывается стон, а ладинэйра ощущает приступ вины. По возможности аккуратно закончив с рубашкой Алияр поворачивает пострадавшего от ее несдержанности набок и осматривает его спину вновь ругая себя за глупость и несобранность. На спине в районе лопатки сверху и до ее границы краснеет довольно глубокий термический ожог – Да что с тобой Алияр! Невозможно из-за одного мужчины забыть все полученные знания разом!
Собрав остатки самообладания в кулак ладинэйра находит в сумке с травами мазь от ожогов аккуратно обрабатывает и бинтует рану, еще раз заливает лекарство от жара ему в рот и вконец измотанная садится на край матраса удерживая пальцы на его запястье.
Когда раннее утро немилосердно врывается в окно ей приходится с трудом но открыть глаза, и хоть желание поспать еще немного настолько сильное что едва не склеивает веки снова, зевая и борясь с собой Алияр открывает глаза не сразу понимая как и на чем она спит, тут же быстро просыпаясь. Но все её попытки встать к ее удивлению остановлены чем-то тяжелым и сильным.
– Прекрати, – сонный мужской голос останавливает ее возню и попытки подняться с матраса.
– Что происходит? – из-под одеяла появляется сонное лицо Делайера, оно все еще помято от подушки, а глаза хранят остатки сна он как слепой котенок на ощупь находит руки Алияр, закидывает их к себе на шею и вновь пытается уснуть. – Отпусти меня, – попытки вырваться вновь блокированы сильным хватом под локти.
– Будешь настаивать и разбудишь не только меня, – он загадочно опускает взгляд вниз намекая не дразнить его мужскую сущность отчего глаза ладинэйры увеличиваются в разы, а попытки встать становятся более отчаянными.
– Отпусти меня сейчас же, – хватка рук тут же ослабляется, а перед испуганной и возмущенной Алияр вновь появляется лицо Делайера. Его брови сведены к переносице, а глаза заинтересованно ищут попытки обмануть его, но неподдельный страх в ее глазах вынуждает отступить от его планов на утро. Ведь пробуждение рядом с этой странно незнакомой, но такой родной женщиной обрадовало пленника давно забывшего это чувство.
– Я не уверен как реагировать. Разве ты не знаешь о физиологии мужчин?
– Т… Т… теоретически, – едва вырвавшись из стальных объятий Алияр пытается отодвинуться подальше и привести волосы и одежду в порядок, в ужасе от того что уснула не просто на кровати с болеющим, так еще и с мужчиной. Вообще не известно чего еще она не помнит. Особенно когда его лицо настолько непроницаемо что им можно даже бумагу резать.
– То есть представление все же есть, – вскользь бросает Делайер вновь возвращая ее на ту поляну в утро когда стала свидетелем неприличной сцены.
– Не понимаю к чему это, я лишь случайно уснула после двух суток дежурств, никакого дополнительного смысла в моих действиях нет. И я рада что лечение подействовало.
– Мне вчера снился сон, и возможно в голове все смешалось, – он пристально смотрит на ладинэйру, что прикусив губы прячет взгляд и вдруг его осеняет, – значит не приснилось.
– Это лишь горячка…, – попытка увести разговор в тему болезни вызывает усмешку мужчины.
– То есть мне нужно быть больным, чтобы желать тебя? – от такой откровенности щёки Алияр вновь пылают.
– Лишь то что в горячке многие не осознают своих действий.
– У тебя тоже была горячка? – попытка оправдать пострадавшего обрушивается на нее отсутствием защиты.
– Я приготовлю мазь и осмотрю рану.
– Рану? – попытка уйти от разговора встречена интересом.
– На плече, мне кажется в какой-то момент ты прислонился к столбу…
– Ты и сама видела, – и снова он обратил ее же объяснения против нее, сжав губы чтобы не сказать что-то еще Алияр встаёт и молча отходит к столику с ее лекарствами.
– Достаточно и показалось что неважно кто совершает эти действия, они всегда эффективны даже если женщина не по душе. – смешивая мазь она не сразу замечает что ответа не последовало, и обернувшись к пострадавшему видит его уставший болезненно худой профиль.
– Это насилие как бы не выглядело, будь я свободен не стал бы терпеть такое унижение, но моя семья выбора не имеет, как и я. – его боль такой мощной волной захлёстывает ее, что ладинэйра с трудом не кидается в объятия пленника чтобы утешить.
– У тебя тяжелая судьба, прости что ввиду своей неопытности не сразу осмотрела все возможные причины лихорадки, – она склоняет голову с удивлением отмечая, что он упал лбом в пол.
– Хотите меня о чём-то просить не смейте кланяться, ибо мне всегда нужно кланяться ниже, – взгляд синих глаз обжигает холодом, вновь вызывая сожаления.
– Простите, все эти церемонии кажутся такими глупыми.
– Во время правления моего отца Пелериса Кинстона женщине кланялись лишь дважды, в день свадьбы перед возложением на ложе и при рождении наследника мужского пола, – он замолкает погружаясь в воспоминания явно не желая отпускать их, усиливая груз печали на его грусть.
– Скучаете по дому?
– У меня нет дома, – он отвечает так быстро и тихо что сердце замирает от его боли, тщательно скрытой от всех, не желая и дальше мучать его с расспросами она размешивает лекарство чтобы вновь обработать ранение. – но мне очень интересно почему ты решила вступиться за меня, полагаю ладинэйра прибыла к никурине Калоит и ей вовсе незачем проблемы с наказанным пленником.
Снимая старые повязки и аккуратно распределяя мазь на рану Алияр и сама бы рада узнать ответ на этот вопрос, но ответа у нее не было.
– Рана хорошо заживает, но нужно побольше отдыхать, чтобы восстановить силы после горячки. – ее взгляд помимо воли спускается ниже, замечая зажившие старые шрамы.
– У тебя очень нежные пальчики, кажется что ты не повязку накладываешь а пёрышком водишь по коже. – от неожиданного комплимента щёки тут же вспыхивают, а руки замирают в нескольких миллиметрах от кожи.
– Как давно ты здесь? – хмыкнув над резкой сменой темы Делайер улыбается вновь вспоминая вкус ее губ.
– Уходишь от разговоров о себе, краснеешь, прячешься от ласк и прикосновений, но не отворачиваешься, несмотря на неприятные последствия помощи мне не отступаешь.
– Не могу не помогать, знания и навыки ордена, в том числе лечения не позволяют мне оставаться в стороне.
– И наверняка есть те кто готов болеть постоянно, лишь бы его лечили эти пальчики, – чувствуя укол ревности Делайер перехватывает ее руку слегка сжимая, а синие глаза встречаются с бирюзовыми погружаясь в их глубину приближаясь.
– Мне… мне надо идти, уже давно утро, нужно проведать никурину и сменить Марилу. – резко отстраняясь она отходит к выходу, – отдыхайте подольше, уверена завтрак вскоре принесут.
Закрывая за собой дверь Алияр едва дыша пытается успокоить отчаянно бьющееся сердце и невыносимое томление скручивающее живот. Провожая взглядом хрупкую фигуру Делайер старательно прячет улыбку, ее попытки держаться от него подальше выглядят смешно, учитывая всплески желания в ее глазах. Собранность и уверенность в своих действиях рождает интерес, а альтруизм любопытство. Впервые за долгое время пленник почувствовал спокойствие в душе, ожидая завтрак даже позволяя себе уснуть.
