В отличие от немцев молодое поколение других народов Центральной и Юго-Восточной Европы не было лишено возможности всестороннего знакомства со своей культурой, её историческими корнями, хотя при этом им также прививалось чувство не столько национальной или региональной идентичности, сколько интернационализма и принадлежности к «великой семье народов социалистического содружества».
С точки зрения центральноевропейской самоидентификации народов региона заслуживает внимания следующая, довольно пространная дефиниция, данная Д. Конрадом центральноевропейцу, как таковому. «Центральноевропеец – это тот, кто считает существующие государственные образования и их креатуру искусственными образованиями, так как они не соответствуют его собственному чувству реальности. Центральноевропейца тяготит, обижает, беспокоит, волнует разделенность нашего континента, – писал Конрад в 1988 г. – В прошлые века мы разделяли, но одновременно и сближали друг с другом Запад и Восток. Будь у нас сейчас “сознательная” Центральная Европа, она интеллектуально внушила бы европейское мирное урегулирование. Центральноевропейцем является тот, кто разделенность Европы не считает ни естественной, ни окончательной. Возможно, что европеизация Европы продвинется именно благодаря центральноевропеизации самой Центральной Европы»59.
Такой, не терпящей изоляции и «лагерности», – в идеале открытой во всех направлениях и впитывающей лучшие достижения культуры Запада и Востока, – представляли себе Центральную Европу интеллектуалы. Они, начиная с 1970‐х годов, всё более открыто признавали себя центральноевропейцами, отстаивающими свою региональную идентичность и свой особый менталитет, надеялись на возрождение Центральной Европы на новой основе.
В Венгрии были слышны голоса о том, что стране, собственно говоря, и не надо возвращаться в Европу, поскольку она оттуда никуда не уходила: «венгры и Венгрия уже более тысячи лет являются частью Европы», представляя собой при этом «важный фактор европейской безопасности»60. После революции 1989–1990 гг. Центральная Европа так или иначе пришла в движение. Она протестовала против того, чтобы её называли «Восточной Европой». Так, на одной из международных конференций в начале 1990-х годов, в частности, отмечалось: «Не следует говорить о Восточной Европе, ибо речь, собственно, идет о середине Европы, о восстановлении и повторном наполнении Европы… Нынче часто можно услышать, что Центральная Европа мертва. И говорят об этом с поразительным спокойствием именно после падения “железного занавеса” и в связи с расширением границ Евросоюза»61.
В новых исторических условиях Венгрия и некоторые другие страны региона выражали свою готовность, – как прежде, в эпоху Средневековья, – к взаимовыгодному региональному сотрудничеству, а также к функционированию в качестве центральноевропейского «моста», способствуя тем самым налаживанию контактов между Востоком и Западом. В этом направлении были сделаны конкретные шаги ещё кадаровского руководства Венгрии. Оно первым из соцстран региона взялось за установление добрососедских отношений со странами Запада. В дальнейшем, будучи заинтересованной в сотрудничестве, как с Западом так и с Востоком, Венгрия содействовала сближению двух мировых систем. Летом 1989 г. на венгерско-австрийской границе началось удаление пограничного заграждения из колючей проволоки – ненавистного всем символа «железного занавеса», олицетворявшего разделенность Европы; осенью того же года пала и берлинская стена. Были и другие яркие моменты в процессе сближения двух частей Европы, непосредственно связанные с Венгрией. Здесь достаточно напомнить об открытии венгеро-австрийской границы перед многотысячными «туристами-беженцами» из ГДР, отказывавшимися возвращаться на родину. В сентябре 1989 г. они смогли свободно выехать на Запад. Оценивая поступок венгерских социалистических лидеров, бывший вице-канцлер и министр иностранных дел ФРГ Г. Д. Геншер впоследствии выразил им благодарность за смелое решение, которое, по его словам, привело к ликвидации «железного занавеса». «Венгры, – отмечал он, – своим смелым поступком вызвали к жизни тот самый процесс, который со временем привел к объединению Германии и всей Европы»62.
После нормализации отношений между двумя супердержавами (США и СССР), объединения Германии и серии демократических, в основном мирных революций, прошедших в странах Центральной Европы, демократического переустройства в России фактически отпала необходимость в каком-либо посредничестве между Востоком и Западом. В условиях реально начавшегося процесса единения Европы и новых коммуникационных возможностей функция центральноевропейских государств как «моста», связывающего Восток и Запад, практически отпала.
Страны Центральной Европы, политический корабль которых на рубеже 1980–1990-х годов восстановил режим свободного плавания, встали перед альтернативой, перед новым историческим выбором: а) совместными усилиями создать прочное самостоятельное региональное объединение; б) приобщиться к существующему сообществу стран Запада. На начальном этапе наиболее реальным вариантом казалось создание организации по сотрудничеству и сплочению стран Центральной Европы. Такая работа была начата в условиях, когда еще не распались восточноевропейские организации сотрудничества (СЭВ и ОВД), но параллельно уже развернулись поиски форм центральноевропейской интеграции.
В результате Австрия, Венгрия, Югославия и Италия образовали в 1989 г. в Будапеште самостоятельную организацию. Она сначала называлась «Инициатива четырёх», но с присоединением к ней в 1990 г. Чехословакии стала именоваться «Пентагонале» («Пятигранник»), а когда в 1991 г. в её состав вошла и Польша – «Гексагонале» («Шестигранник»). Эта организация занялась, прежде всего, вопросами экономического сотрудничества и налаживанием политических взаимоотношений регионального характера. К ней впоследствии присоединились Албания, Белоруссия, Босния и Герцеговина, Болгария, Македония, Молдавия, Румыния, (с распадом Чехословакии вошла и Словакия), Словения, Украина, Хорватия и, хотя организация вышла за пределы шраниц Центральной Европы (однако без Германии), она стала известной как Центральноевропейская инициатива (англ. – ISE), в состав которой в 2001 г. входили в общей сложности уже 16 государств.
Был создан и другой, казалось, довольно перспективный региональный союз – Вишеградская тройка с участием Польши, Венгрии и Чехословакии (позже преобразованный в центральноевропейскую «четверку») – который при благоприятных внешних и внутренних условиях мог бы стать действительно важным объединяющим фактором в регионе, ядром для сплочения заинтересованных стран и народов. 15 февраля 1991 г. в венгерском городе Вишеград президенты трёх независимых государств подписали Декларацию о сотрудничестве. Участники этого союза, расширив рамки взаимовыгодного сотрудничества, сразу же вышли за пределы чисто экономического взаимодействия. В названном документе было выражено стремление развивать связи в политической, экономической, оборонной, общественной и культурной сфере и координировать свои не только действия внутри сотрудничества, но и сотрудничатьс международнымих институтами.
Успешное начало этого центральноевропейского многопланового сотрудничества (особенно до распада Чехословакии) в рамках вишеградской группы вскоре наткнулось, на труднопреодолимые проблемы, вызванные как ситуацией, сложившейся внутри самого союза (борьба за лидерство), так и некоторыми неблагоприятными внешними факторами (в частности, опасениями тогда ещё советского руководства, что страны-члены в последствии могут присоединиться к НАТО). Распад Чехословакии, самоизоляция и последующая особая позиция Словакии (вплоть до 1997 г.) в рамках союза, стремление Польши к лидерству и реакция на это со стороны остальных членов63 и некоторые другие причины резко снизили начальную эффективность деятельности Вишеградской группы по сплочению региона. Эти негативные явления и обстоятельства в комплексе затормозили многообещавший процесс формирования нового центральноевропейского пути развития. Вишеградское объединение в условиях 1994–1997 гг. по сути ограничивалось протокольными встречами. Развитие интеграционного процесса в дальнейшем стало углубляться, но в связи с расширением НАТО на Восток, военными событиями в Югославии, на передний план вышло стремление скорейшего вступления в евроатлантические интеграционные системы, не формирование и утверждение самостоятельной Центральной Европы как отдельного европейского региона.