Другая функция политической экономии социализма – это создание общей теории социализма. Такие попытки были у многих исследователей, но результат их чрезвычайно ничтожный. Главная причина состоит опять же в том, что советскую практику многие исследователи принимали за практику социалистического общества и никак не могли ее непротиворечиво увязать с классическим марксизмом или с какой-либо другой общей социалистической теорией.
В этом отношении В. Венжер составлял исключение. Но перед ним стояла другая трудность. Он не был ортодоксальным приверженцем классического (в каутскианской его трактовке) марксизма, он почти всю свою жизнь развивал и отстаивал теорию кооперативного социализма. В той же последней книге он писал: «Полный социализм есть строй кооперативный»33. Но все это он не мог откровенно писать в советский период, приходилось маневрировать. То есть конкретные разработки по развитию колхозной кооперации он сделал почти в полной мере, что всегда вызывало оживленную дискуссию, и даже жесткую критику. Но вот общую теорию кооперативного социализма ему разработать не удалось, вернее, ему не позволили. Но даже то, что удалось сделать В. Венжеру, достойно изучения и переосмысления и сегодня.
Итак, В. Венжер был представителем кооперативного социализма, можно даже сказать, был теоретическим последователем лидера эсеровской партии Виктора Чернова. Хотя этот сюжет он нигде и никак не раскрывал. Но существо дела от этого не менялось. В. Чернов во многих своих работах отстаивал принцип социализации деревни через кооперацию, полагая, что в деревне социализм может утвердиться только как кооперативный. Правда, для города Чернов предполагал развитие синдикализма, который в союзе с деревенским кооперативизмом и создаст социалистическое общество. Венжер же принципы кооперации распространял на все общество, на все предприятия. «При наличии общественной формы собственности, – писал Венжер, – каждое отдельное предприятие лучше и надежнее всего превратить в предприятие кооперативное. В настоящее же время, поскольку по целому ряду объективного и субъективного характера причин наши промышленные предприятия являются государственными, превращать их в государственно-кооперативные следует путем сдачи по договору трудовым коллективам». «Самое главное и самое ответственное, – писал он о горбачевской перестройке, – это перевод, постепенный, но неукоснительно последовательный, всей и промышленной, и земледельческой деятельности на рельсы кооперативности… Конечная цель перестройки – перевод всей экономики страны на рельсы общественного самоуправления, следовательно, на рельсы всеобщей кооперативности»34.
Прав ли был В. Венжер? Действительно ли лучшее общество – это общество самоуправленческих кооперативов? При всей привлекательности именно такой схемы отметим, что пока еще общественная наука четкого ответа дать не может. Но развитие научных исследований в этом направлении было бы весьма полезным.
Таким образом, В. Венжер рассматривал кооперацию и кооперативные начала как общую форму социального прогресса, он выступал против отведения ей некой второстепенной роли, и то лишь на определенный срок. Непреходящее значение кооперации (и в этом ее универсальность) он видел в том, что она дает возможность вести хозяйство, не отделяя от собственности каждого, кто занят в этом хозяйстве. По мысли В. Венжера, кооперация разрешала противоречие между частным и общественным, не уничтожая одно из них, а гармонично интегрируя их воедино. Для земледелия такой синтез особенно важен.
Сегодня можно констатировать, что обычный марксистский подход, точнее, каутскианский, который вполне разделяли В.И. Ленин и другие большевики, что земледелие по мере развития капитализма превращается в фабрику и что здесь экономические и трудовые отношения ничем не будут отличаться от промышленности, не оправдался. До сих пор и, видимо, еще долго земледелие будет представлять особую отрасль производства с особыми хозяйственными и трудовыми отношениями. И единственный путь развития земледелия, а следовательно, социализации его – это кооперация. Вот это и доказывал В. Венжер всеми своими работами.
Он всегда оставался последовательным сторонником необходимости развития кооперации, не менял высоких оценок этой формы собственности и хозяйства в длительные периоды ее идеологической дискредитации и жесткого государственного давления. В своих работах В. Венжер доказывал, что к колхозам следует относиться как к предприятиям подлинно кооперативным, которые должны обладать реальными кооперативными чертами. Более того, ученый выступал против государственного диктата по отношению к внутреннему устройству колхозов и их внешним связям, будь то подмена рыночных контрактационных связей обязательными закупками, определение размеров и укрупнение колхозов, или прямое превращение их в государственные предприятия.
Кстати говоря, отметим, что известный диссидент П.М. Абовин-Егидес эти теории Венжера, конечно, не зная их автора, пытался проводить в своей колхозной практике, когда был одно время председателем колхоза в Пензенской области. И что из этого получилось, можно прочитать в очень интересной и поучительной книге П.М. Абовина-Егидеса «Философ в колхозе»35. В. Венжера за кооперативные теории лишь жестко критиковали, П.М. Абовина-Егидеса за практические действия, согласно этим теориям, в конце концов упекли в психушку. Это лишний раз показывает, что в советский период в политэкономических теориях хоть как-то и что-то можно было высказать. Критиковали, но не до смерти.
В. Венжер под формой кооперации, развития колхозного строя по сути дело боролся с государственным социализмом. Это и понятно: кооперативный социализм противоположен государственному.
Развивая теорию кооперативного социализма, Венжер естественным образом оказался сторонником более общей теории – рыночного социализма. Более того, он был ближайшим и многолетним сотрудником Я.А. Кронрода, который возглавлял целое направление рыночного социализма в Институте экономике АН СССР. Конечно, сегодня к этой теории можно относиться по-разному. Но в любом случае – это была определенная теория, которая позволяла в более конструктивном смысле обсуждать проблемы совершенствования экономической системы «реального социализма». Конечно, только обсуждать. Ведь, как уже отмечалось, политическая экономия социализма – это наука не столько о том, что есть, сколько о том, что должно быть. Поэтому и рыночный социализм – это комплекс представлений о лучшем устройстве ближайшего общественного будущего.
В. Венжер много и плодотворно писал на эти темы, за что и был неоднократно критикуем. «Экономическое руководство колхозами предполагает, – писал он в середине 1960-х годов, – что вместо жесткого централизованного планирования, заключающего в себе много административного, используются исключительно стоимостные рычаги: цена, прибыль, кредит, льготы и другие стимулы для воздействия на развитие колхозов в желательном для народного хозяйства направлении». В другом месте он отмечал: «Природе колхозного производства наиболее соответствует порядок свободной реализации своей товарной продукции»36.
Вместе с тем в рассуждениях В. Венжера можно найти и определенные противоречия. На них важно обратить внимание, поскольку дискуссия о рыночном социализме продолжает быть интересной. Так, В. Венжер, с одной стороны, верно считал, что «хозяйственные отношения следует рассматривать как отношения стоимостные» и что «одним натуральным показателем нельзя еще составить себе исчерпывающего представления о состоянии хозяйства. Последнее достигается лишь на основе анализа стоимостных показателей». Однако, с другой стороны, в той же книге он писал, что в условиях социализма «отпадают такие стоимостные категории, как рыночная стоимость, цена производства, стоимость рабочей силы и прибавочная стоимость, абсолютная рента и цена земли»37. Конечно, если иметь в виду сталинистскую трактовку социализма, которой был вынужден держаться В. Венжер, то действие стоимостных отношений в такой модели рыночного социализма должно было быть ограничено. Что, собственно, усиленно и делалось не только в практике сталинского социализма, но и в практике «реального социализма». Но если к вопросу подходить теоретически, то никак нельзя представить себе рыночную экономику без категории рыночной стоимости. Без последней все стоимостные показатели и цены приобретают формальный, необязательный характер.
