17 мая 1823 года. За 2 дня до суда

Техас, город Высперкросс

За решёткой светила полная луна. Её тонкие лучи падали на деревянный пол и едва касались сапог Беннетта. Мужчина сидел, прислонившись к холодной стене, в который раз прогоняя в памяти события последних дней.

Да, именно последних, – подумал он с горькой усмешкой на потрескавшихся губах. – И вой койота – самое то в столь недобрый час.

Глядя пустым взором на каменную кладку, Беннет всё больше сомневался. Правильно ли он поступил? Насколько далеко всё зашло? Что будет с Грегори? Хотя последнее волновало его меньше всего. И всё же… всё же…

Неподалёку скрипнула дверь, и следом за этим послышались тяжёлые шаги.

– Беннетт?! – в Высперкроссе шерифу было достаточно лишь метнуть суровый взгляд, чтобы любой из жителей дрожал от страха. Почти любой. Беннетт всегда держался, хотя и догадывался, на какие подлости способен Бойд. – Встать!

Вот и сейчас заключённый лишь повернул голову и ухмыльнулся в ответ.

– Доброй ночи, шериф, – прохрипел он, глядя вошедшему прямо в глаза. – Вижу, важные дела вновь не дают вам спать?

– Издеваешься?! – усатый мужлан схватился за прутья решётки и дёрнул их на себя, будто силился вырвать их корнем и забить до смерти глумящегося над ним пленника. – Чёртов ублюдок! Да как ты вообще смеешь смотреть мне в лицо, после того, что совершил?!

– Так же, как и остальные, – с этими словами Беннетт перевёл взгляд на высокого парня, что сидел неподалёку за столом, и обратно на шерифа. – Мистер Бойд, давайте будем уважать друг друга и не…

– Уважать?! – шериф ругался, брызжа слюной. Его глаза покраснели от гнева, а решётка тихонько заскрипела. – Да чтоб твою печень выклевали грифы, а ты смотрел на это и не мог пошевелиться! Тварь! Да я лично…

– Сэр? – подал голос парень, прервав своего начальника. – Прошу вас, успокойтесь. Мы будем судить мистера Роджерса по закону. Вы же сами того хотели.

Шериф даже не посмотрел на своего помощника. Однако же замолчал и оттолкнулся от решётки, отступив на несколько шагов.

– Да, – наконец выдохнул он. – Будем. Каждая тварь – создание Божье и заслуживает снисхождения.

– Снисхождения? – Беннетт вновь усмехнулся. – Слишком много вы о себе думаете, мистер Бойд. Вот уж кому оно точно необходимо, так это вашей банде.

– Банде? – удивлённый шериф снова посмотрел на помощника, но тот лишь недоумённо пожал плечами. – Беннетт, боюсь, что ты переступил черту. Я понимаю, после того, что случилось…

– Нет! – внезапно пленник вскочил на ноги и проворно бросился к решётке. – Ни черта ты не понимаешь! Никто из вас этого не поймёт! Кроме одного человека! Того, кто во всём виноват! А вы…

– Довольно! – грубо прервал его шериф, поправив пояс. – Ваше семейное проклятье добралось и до тебя. Всё могло закончиться совершенно иначе, будь ты чуточку умнее. Сперва Барнабас, потом Роберт…

– Нет никакого проклятья! – зло прошипел Беннетт, глядя на собеседника. – И никогда не было! Вы только и говорите о нём, а между тем невинные жизни покидают этот мир! И никто не в силах изменить прошлое!

– Именно так, – согласился с ним шериф. – Да, Беннетт, ты прав. Если б твой дед не совершил в ту ночь роковую ошибку, всё могло бы сложиться по-другому. Но теперь мы имеем лишь то, что ты, словно одинокий и побитый волк, считаешь свои последние дни в заключении. И если бы ты решился нам помочь…

– Нет, – Беннетт отошёл от решётки и покачал головой. – Вы знаете, чего я хочу. Приведите Грегори, и пусть он во всём сознается. Тогда-то мы и решим нашу проблему. А мне терять уже нечего.

– Идиот, – шериф не сдержался и сплюнул на пол. – Ты просто монстр, Беннетт! И гореть тебе в аду! – с этими словами он развернулся и направился к выходу, и уже оттуда крикнул помощнику: – Томи, не корми и не пои эту тварь до суда! – повернулся к Беннетту с омерзением в глазах. – Пускай издохнет прямо здесь, словно плешивая псина!

Дверь захлопнулась, и в камере воцарилась тишина. Беннетт присел обратно на пол и вновь упёрся взглядом в стену, желая хоть немного привести в порядок разворошённое сознание.

– Мистер Роджерс? – послышался голос помощника шерифа. – Беннетт?

– Да, мистер Фэлтон? – безэмоционально ответил Беннетт, даже не посмотрев в его сторону.

– Ты же понимаешь, что творишь? – поинтересовался тот. – Помоги нам. Всё зашло слишком далеко. На твоей душе огромный грех, который ничем не отмыть. Но может…

– Нет, мистер Фэлтон, – всё тем же голосом отозвался Беннетт. – Не может…

13 мая 1823 года. За 6 дней до суда

Техас, город Высперкросс

Солнце клонилось к горизонту, когда Беннетт, наконец, прискакал на ферму Хартсонг. Оставив лошадь в стойле, направился к дому, где на крыльцо уже выскочил малыш Эйвори.

– Папа! – радостно воскликнул шестилетний мальчишка и побежал к отцу, раскинув руки.

– Эйвори! – Беннетт присел на колено, чтобы поймать мелкого сорванца. Ласково потрепав того по макушке, посмотрел вперёд. У двери в дом стояла самая красивая женщина, которую он только встречал в своей жизни. – Сара?

– Мистер Роджерс, – улыбаясь, отозвалась она, неспешно спускаясь по ступеням. – Вижу, вы сегодня принесли добычу к нашему столу.

За столь приятной встречей Беннетт и позабыл, что держал в руке пару тушек зайцев. Мужчина встрепенулся и поднялся на ноги.

– Боже, я до сих пор перед тобой робею, – со смущённой улыбкой произнёс он, когда супруга подошла ближе.

– Брось, Беннетт, – её щёки залились румянцем. – Столько лет прошло. Ты слишком много мне льстишь.

– Если бы, – хмыкнул он и, отдав зайцев сыну, приобнял жену за талию, чтобы притянуть и впиться в пылкие губы. – Лесть – это ложь. Я никогда не смогу тебе солгать.

– Неужели? – казалось, что её голос дрогнул, но она быстро отвела взгляд назад и забрала «трофеи» у сына. – Опять ты испачкался, – Сара покачала головой. – Вечно ты так…

– Не сто́ит ругать сына, – улыбался Беннетт, идя вместе с ними в дом. – Он должен научиться постоять за себя, – вновь потрепал его по голове. – В нашем мире никак иначе.

– Да, – печально вздохнула женщина. – Наверное, ты прав.

Ужин прошёл в непринуждённой атмосфере. Впрочем, как и всегда в последнее время. Прошлое постепенно забывалось, но иногда, глядя на жену, Беннетт понимал, что полностью залечить её разбитое сердце не сможет никто и никогда. И, к сожалению, он прекрасно её понимал. Роберт… он был…

– А сколько ты сегодня видел индейцев? – азартно спросил Эйвори, вырвав главу семейства из собственных мыслей.

– Индейцев? – удивлённо переспросил тот. – Ни одного, Эйвори. Ты же знаешь, что поблизости нет ни единого племени. Можешь быть спокоен.

– Жаль, – опечалился сын. – А хотелось бы, – и снова возбуждение в голосе и блеск в глазах. – Вот если б они напали на нашу ферму, то ты бы всех застрелил и стал настоящим героем!

– Эйвори! – укоризненно произнесла Сара. – Нельзя же так. Любое убийство, абсолютно любое, это тяжёлый грех перед Господом нашим. Так что не заставляй отца грешить перед Богом.

Беннетт с благодарностью посмотрел на неё. Если бы он только знал, насколько пророчески окажутся её слова… но в тот день всё было иначе. Они наслаждались единением и любовью. Пускай лишь втроём, но это была их семья, ради которой Беннетт готов был заложить собственную душу.

Оставшийся вечер семейство Роджерсов провело за праздной болтовнёй. Беннетт рассказывал об охоте, а Эйвори всё это время слушал, приоткрыв от удивления рот. Сара довольно улыбалась, видя эту картину. Потом наступил и её черёд, тогда-то женщина похвасталась, что их сын потихоньку учит алфавит. Беннетт был счастлив, услышав это, и похвалил отпрыска, отчего тот залился густой краской.