Часы показывали почти девять, я ждала внизу, а обычно пунктуальный муж не спешил спускаться. Стиснув зубы и придерживая край юбки, я преодолела лестницу и завернула в его кабинет. Так и есть: Верген суетливо просматривал какие-то бумаги за столом, там же на маленьком круглом подносе стояла бутылка и стакан с остатками светлой прозрачной жидкости. Муж поднял на меня сумрачный тёмный взгляд.

– Готова?

Я подошла ближе, косо глядя на открытую бутылку.

– Твоя несносная родственница отчитала меня как мальца неразумного, – перехватил мой взгляд Верген. – Ради тебя только и терплю. Успокоиться надо было. А ты как? Волнуешься?

У меня были ледяные руки. Несмотря ни на что, какое-то предвкушение охватило и меня, ожидание чуда, надежды на которое ночью я не ощущала нисколько.

– Куда мы едем? – поинтересовалась я.

Среди бумаг я разглядела бланк банковского чека с парящим орлом и солнцем. Надо же, кто-то выписывает моему мужу чеки Первого имперского банка. Проследив мой взгляд, Верген открыл ящик стола и смахнул в него часть бумаг.

– В гостевой дом за площадью, в Тихом переулке. Спускайся, я сейчас приду.

Карету подали почти к самому крыльцу. Верген, которому минутой ранее услужливый лакей помог облачиться в пальто и подал шапку, помог мне усесться на нагретое сиденье, расположился рядом. Я снова сдвинула в сторону шторку и выглянула в окно. На улице было морозно, холодный воздух так и норовил забраться под складки накидки, а здесь, в тесном нутре экипажа, меня обволакивало тепло. Я поспешно приложила к губам руку, пряча некстати сорвавшийся зевок.

– Не выспалась? – насмешливо спросил муж.

Я не стала отвечать. Карету слегка потряхивало, и меня, обычно легко переносившую дорогу и транспорт, начало немного укачивать, снова к горлу подступила тошнота. Я выпрямилась, уставилась в стену напротив, стараясь дышать глубоко и размеренно.

– Что с тобой? Нехорошо?

…Или надо было хоть половинку булочки с джемом съесть, не так мутило бы сейчас. Неприятно, перед самой встречей с Конрином.

– Голова кружится, – призналась я нехотя. – Сейчас отпустит.

– Хочешь остановимся, пройдёшься немного пешком, подышишь воздухом?

Нотка беспокойства в мужнином голосе изумляла. Я покосилась в окно: долго ли ещё ехать. Мы проезжали мимо нарядного здания театра, следом показались величественные колонны Первого имперского банка, через здание от него поворот в Тихий переулок, если я правильно помнила.

– Герта, – позвал муж. – Герта, тебе дурно?..

Я почувствовала, что упираюсь лбом в его плечо. Тяжело сглотнула. Ужасно хотелось пить. Стены, потолок и пол всё быстрее кружились перед глазами. Да что ж так не вовремя-то…

***

Я поняла, что сижу с закрытыми глазами, и кое-как разлепила тяжёлые веки. Во рту оставался неприятный привкус, голова гудела, а в лицо настойчиво тыкался резкий острый запах со слабой лавандовой ноткой.

– Ну наконец-то! – выдохнул над ухом голос Вергена. – Как ты себя чувствуешь, птичка?

Я заморгала, рассмотрела флакон с нюхательной солью возле своего лица.

– Куда ты меня привёз?

Голос не слушался, хрипел.

– Не узнаёшь? Парк, тот, что напротив театра. Мы с тобой здесь бывали.

Я медленно огляделась, преодолевая слабость. Я сидела на скамейке, привалившись спиной к высокой спинке, рядом находился Верген с крайне огорчённым лицом. И действительно, парк, голый и неприглядный в это время года.

– Тебе лучше? Вернёмся домой, я вызову Кольма, пусть осмотрит тебя.

– Да, – с сомнением отозвалась я, прислушиваясь к собственному телу. Тело казалось неповоротливым, чужим. – Должно быть, мне всё-таки стало нехорошо, я не завтракала, только чашку чая и… Долго я пробыла без сознания? Мы не опоздаем?

Верген поднял на меня тёмные глаза, в них мелькнуло что-то, похожее на сочувствие.

– Куда, птичка моя?

Я почувствовала себя идиоткой. Подавила нестерпимое желание облизнуть пересохшие губы.

– Маг и целитель Конрин, – как можно твёрже и увереннее произнесла я. Руки оставались ледяными и я потёрла ладони, стараясь хоть немного согреть их. – Мы ехали к нему. Мне же не приснилось?..

Муж длинно вздохнул, поправил на голове съехавшую шапку. Я смотрела, как он лезет во внутренний карман пальто, прячет там флакончик с солью.

– Мы у него были, Герта. Айт Конрин осматривал тебя немногим более часа назад.

***

Глава 11.1

Я потрясла головой. Под взглядом Вергена, каким смотрят на подхватившего простудное недомогание малыша, хотелось вести себя степенно и солидно, а не жалко и неуверенно, но солидные слова не шли на язык.

– Были..? – эхом повторила я.

– Ты что, не помнишь? – осторожно уточнил муж.

Я обхватила себя руками. Лиз перед выходом совала мне новые перчатки, но я, задумавшись о предстоящей встрече, так и оставила их позабытыми на банкетке. Сейчас бы не помешали.

Выход из дома и тряску в карете я помнила. Дальше сплошной туман, сквозь который неторопливо проступал образ целителя.

Конрин был выше среднего роста, крепким, загорелым в любое время года, с лучиками морщин вокруг глаз, аккуратной белоснежной бородкой, носил светло-голубые одежды и белый широкий пояс. Сейчас ему было около шестидесяти или немногим больше. Приятное, располагающее лицо, редкие скупые улыбки. О чём он спрашивал, что говорил? Какой у него голос?..

– Смутно, – призналась я.

Верген досадливо цыкнул.

– Это, должно быть, последствия его воздействия. Всё же маг он сильнейший, такое бывает, что сила оглушает, рвёт связь с реальностью.

«Я не чувствую никакого разрыва связи», – хотела возразить я, но промолчала. Голова всё ещё болела, хотя на свежем воздухе стало гораздо лучше. Не считая нас и ребёнка, играющего с собакой под присмотром застывшей в отдалении дамы, судя по одежде, гувернантки, в парке более никого не наблюдалось.

– Странно, не находишь? Почему я не помню сам путь к его дому? Как мы подъехали, выходили из кареты?

У Вергена округлились глаза.

Чай?.. Он всё же что-то подмешивал в чай? Но его и Ализарда утром пила. Или Ализарде тоже стало плохо после нашего ухода?..

– А микстуры и зелья ты вовремя приняла, не пропускала?

– Пропуск в приёме лекарств вовсе не провалами в памяти грозит. Что произошло, Верген?

Он сунул руки в карманы пальто, качнул головой.

– Ох, птичка моя… Мы приехали к нужному дому в Тихом переулке, ты дремала у меня на плече весь остаток пути. Приняли нас быстро: я договорился на конкретное время, а Конрин спешил продолжить путь в столицу. Ты сказала, что плохо себя чувствуешь, мы усадили тебя на стул в приёмной, после чего маг попросил меня покинуть помещение. Пришлось подчиниться, я полчаса или около того ждал за дверью.

Я попыталась вызвать в памяти ту приёмную комнату.

– Что потом? – не глядя на мужа, спросила я.

– Потом его помощник попросил меня зайти обратно и в моём присутствии Конрин объявил, что никогда не сталкивался с подобным заболеванием. И не знает, как тебя лечить, не видит, в чём причина, потому не может её устранить… Ты и этого не помнишь?

Я хмурилась, глядя мимо Вергена, напряжённо вспоминала. Можно ли забыть столь прямолинейно вынесенный приговор?

– Тогда извини, что я вот так, в лоб, – пожал плечами муж. – И как он кровь у тебя брал, не помнишь?

Только теперь я обратила внимание на порезанную ладонь. Точнее, на уже затянувшийся тонкий шрам, явно подвергшийся целительскому воздействию. Маги подобные пустячные ранки залечивали очень быстро. Я провела по зажившему следу пальцем, не чувствуя ровным счётом ничего.

– Значит, не настолько сильны познания айта Конрина, или моя болезнь настолько уникальна?

Значит, продолжать пить горькие зелья. И скорое возвращение в Бейгор-Хейл: раз никакого лечения не предвидится, остаться в Риагате не выйдет. К тому же в замке Рене, а я ни строчки не могу ему послать. Впервые мысль о возвращении в замок не вызвала приступа уныния. Верген, само внимание, принялся утешать, подбирал какие-то, по его мнению, подбадривающие слова; я их не слышала. Неловко поднялась со скамейки, продолжая отогревать замёрзшие руки. Надо постараться не демонстрировать ему, насколько я сбита с толку и подавлена. Не знаю, почему я считала это таким важным.