– Птицу твою не отпущу, уж прости, – говорил Верген. – Об ошейнике договоримся… позже: вначале хотелось бы увидеть доказательства твоего повиновения. Словом, на ближайшие пять лет ты мне нужна, птичка. А потом лети куда хочешь. Моё первое предложение…думаю, останется в силе. И задохлика можешь потом забрать, если всё ещё будет нужен. Ну, раз мы обо всём договорились…

– Разреши мне спуститься к нему, – тем же умоляющим тоном попросила я.

– Это ещё зачем? Я прослежу, чтобы твой…хм… как следует отдохнул. Да и тебе отдых не повредит, – с фальшивым сочувствием сказал Верген. – Сейчас лето, тепло, башня годится для временного проживания, вон, удобства какие-то имеются, – небрежно кивнул он на ведро у стены. – Воды тебе принесут, умыться бы не мешало. Ты же не станешь делать глупостей, пташечка?

Я подтвердила, что не стану. Но перед уходом Верген сделал ещё одну вещь, будто уже сделанного оказалось недостаточно. Он принёс ещё одну цепь, потолще и подлиннее, и деловито закрепил её на петле, торчавшей из стены рядом с сундуком. Второй конец надел на мою ногу. Я не сопротивлялась. Руки от цепи муж освободил.

– Колокольчик для вызова слуг не дам, – почти мягко сказал он. – Навещу тебя сам, попозже. Ну, располагайся, дорогая.

Я безучастно смотрела на змеившуюся по полу цепь.

– Какой сейчас день? – снова задала я мучивший вопрос.

Мой супруг негромко фыркнул и удалился.

…

Воды действительно принесли, питьевой в том числе. Ничему, кажется, не способный удивляться Уэлт и Нальда, из которой, напротив, так и лезло полнейшее ошеломление. К моменту их появления наверху я успела проверить длину новых оков: цепь позволяла почти свободно передвигаться по комнате, но не давала приблизиться к двери и окну. Ни служанке, ни менталисту я не сказала ни слова, дождалась, пока меня запрут, наконец-то напилась и привела себя в порядок. Грязную воду пришлось оставить в ведре. Помимо прочего, мне ещё и еды принесли, немного и самой простой; я без интереса взглянула на поднос, но через силу заставила себя поесть. Силы пригодятся. За окном сгущалась темнота, помещение тоже погружалось в неё, но старого страха я не испытывала. Не шептались в густой тени призрачные голоса, не туманили разум. Я завернулась в покрывало, хотя холода не чувствовала. Не снаружи. Изнутри заледенела полностью.

Тревога за сычика сводила с ума. Но нужно придумать, как отсюда выбраться, не позволяя страхам наброситься и поглотить без остатка. Я хотела верить, что смогла продемонстрировать Вергену всё, что он так жаждал увидеть. Слабость и беспомощность. Покорность. Опустошённость. И покажу снова. Всё, что угодно, лишь бы сделать первый шаг к свободе. Мама сумела преодолеть убийственную силу браслетов: значит, это возможно, какая-то лазейка есть. И пусть мама владела даром в полной мере, а не тыкалась слепым котёнком, я смогу то же, что когда-то смогла она. Даже просто расколоть магические оковы до тонкой неприметной трещины – этого хватит, чтобы снова ощущать живой огонь, поселившийся во мне. О том, чтобы подкупить слуг, и речи не шло, значит, время не на нашей с вельвиндом стороне, действовать придётся медленно, снова медленно и ещё более осторожно. Если Верген пока не собирается перевозить меня в другое место, надо добиться, чтобы он позволил вернуться в хозяйское крыло. Не ради тепла и удобных перин: там есть бумага для магических писем. Я могла жить легально, а значит, могла отправить записку в ближайший городской магистрат. Это было бы самым простым выходом.

Но как помочь Рене? Одна я с таким количеством сильных мужчин, половина из которых уверенно владеет магией, не справлюсь. Я искривила губы в невесёлой усмешке: как ни крути, как ни ломай гудящую голову, а в первую очередь требовалось решить проблему с браслетами.

Спастись, вытащить сычика, арестовать Вергена, Лиз и сумасшедшего владельца цирка, вернуть право самой распоряжаться наследством, найти толкового мага-специалиста по заклятьям, помочь сычику вернуться домой… с семьёй помирить, если понадобится. Я строила новые планы и давилась беззвучным истерическим хохотом. Положение – хуже не придумаешь, Верген не внушал ни капли доверия и соблюдения договорённостей, а я… Я куталась в покрывало, к счастью, достаточно тёплое и, главное, чистое и сухое, и цеплялась за новые цели, лишь бы не вспоминать ресторатора из Лордброка. Память слушалась плохо, отказывалась понимать, что сейчас не время для таких мыслей.

… Но зачем, зачем он говорил о любви тем особенным, проникновенным голосом, вызывающим мурашки ? Что ему на самом деле было от меня нужно?

Прекрати, Дэри. Страдать и убиваться будешь, когда окажешься далеко-далеко от Бейгор-Хейла, с живым и здоровым Рене рядом. Снаружи громыхнуло: погрузившись в размышления, я не заметила, как к замку подошла гроза. Слишком часто этим летом наши окрестности навещала непогода; прошлым летом ясных солнечных дней было гораздо больше. А теперь каменные стены башни проверял на прочность свирепый ветер, сбивал в кучу и вновь размазывал по чёрному небу облака, швырялся пригоршнями дождевых игл.

Не отвлекайся, Дэри. Кто знает, сколько у нас с Рене времени?

Я должна вспомнить всё, что знала о том, как вытащить магию. Или придумать свой способ, если не знала. Поборов отвращение, я положила ладони на холодные браслеты, закрыла глаза и ушла в себя. И провела так, качаясь на волнах то ли сна, то ли транса, целую вечность. Магия отзывалась, но не могла пробиться сквозь прочную преграду, но я улавливала какие-то слабые точки в этой защите. Если сумею разобраться в тонкостях этого плетения…

Раскаты грома, шум дождя и росчерки молний не отвлекали, напротив, помогали сосредоточиться. А вот новый звук вклинился в ночную мелодию и нарушил её. Я распахнула глаза и вся обратилась в слух. С той стороны двери кто-то ковырял замок. Верген? В такое время? В том, что сейчас глубокая ночь, сомнений не осталось. Я не спешила шевелиться: цепь издавала слишком много шума. Несмотря на темноту, очертания двери рассмотреть было возможно; я, чувствуя, как пустилось вскачь сердце, следила, как всё шире приоткрывалась щель.

Кто-то из слуг? Циркач? Спросить?..

Непрошенный гость, нарушивший моё заточение, оказался невысок и, судя по складкам одежды, носил юбку. Небольшая юркая фигурка проворно пересекла комнату; слабый огонёк завис на некотором расстоянии от моего лица.

– Дэйна Уинблейр? – свистящим шёпотом позвали из темноты. – Это вы?

– Айя?.. – Я резко выпрямилась и до рези в уставших глазах вгляделась во мрак. – Айя?!

Глава 39.2

Не может быть! В череде неудач я совсем о ней забыла! Резко подавшись вперёд, к тусклому свету огонька, я схватила горничную за плечи.

– Как ты здесь оказалась?

– С трудом, – выдохнула девчонка. – Что там творится, вы бы видели, дэйна! Ничего не видно, ливень стеной, грохочет, молнии рядом бьют! Дорогу размыло, шагу не ступить! Это не гроза, это колдовство!

Я непонимающе обернулась на залитое водой окно. На маленькую фигурку. Да, гроза бушевала нешуточная. Крошечная мысль, едва мелькнув на краю сознания, пропала, я же нахмурилась и бесцеремонно ощупала плечи и спину девчонки, даже до волос дотронулась: совершенно сухие. На ней была накидка с капюшоном. Едва влажные, самую малость, так, словно на неё попало всего несколько капель дождя.

– Но как тогда ты поднялась в замок, если дороги нет? Ты почти сухая!

– Потом объясню, – нетерпеливо отмахнулась Айя. – Я еле нашла вас, дэйна Уинблейр, испереживалась вся! Жду, жду весточки, а вас всё нет, я думала, вы передумали, не нужна я вам. А потом… Сначала-то тихо было, и вдруг такое, что ни неба, ни земли не видать! А я грозы боюсь, одна бы сунуться не решилась, хотя не обмануло сердце: вон у вас тут что… А я этот ваш замок-то плохо знаю, заблудиться можно, ещё и темно и попасться на глаза боязно! Еле отыскала вас. Пойдёмте! Пойдёмте скорее, нечего вам тут…