Оформление художника Я.А. Галеевой

© «Центрполиграф», 2023

Анна Вырубова была близким человеком для семьи последнего императора России Николая II. И невероятно преданным…

Ее называли фрейлиной. Но должность фрейлины Анна Вырубова, урожденная Танеева, занимала лишь в начале своей придворной деятельности, до замужества. Замужние дамы уже не могли оставаться фрейлинами. Брак Анны Вырубовой был недолгим и неудачным; одинокая и несчастная женщина сосредоточила все душевные силы на любви к родителям и царской семье, став не придворной дамой, а близкой подругой императрицы.

В письмах, написанных из ссылки, Александра Федоровна не случайно называет ее дочкой.

Влияние Анны Вырубовой на императрицу оценивали по-разному даже доброжелательно настроенные люди, враги же и завистники распускали слишком много слухов и сплетен, мешающих понять истину. Ей ставили в вину помощь Григорию Распутину, хотя не она привела его к царскому двору и не от нее зависело его положение в высших кругах. Ее пытались обвинить в меркантильных интересах, но она никогда не выпрашивала у царской семьи ни денег, ни особых милостей…

Чтобы разобраться в придворных хитросплетениях и дать оценку деятельности Вырубовой, необходимо прочесть страницы ее книги с искренним, а порой и наивным рассказом о пережитом. Причем эпизоды, происходившие в 1917 году, после Февральской революции, кажутся очень страшными – столько издевательств и смертельного риска пережила эта женщина при «демократическом» Временном правительстве, столько грязи на нее вылилось, что даже после прихода к власти большевиков ей оказалось легче…

Когда она смогла в 1920 году бежать в Финляндию – голодная, больная, оборванная, босая, изменившаяся до неузнаваемости, – ей уже ничего было не нужно, кроме тихого уголка для монашеской жизни, где можно было бы вспоминать навсегда ушедших близких, любимых друзей, жестоко казненную царскую семью и молиться…

Проживая в Финляндии под своей девичьей фамилией – Танеева, Анна Александровна в 1923 году приняла тайный монашеский постриг в Смоленском скиту Валаамского монастыря. Оставшиеся 40 лет своей жизни она провела «монахиней в миру» под именем мать Мария. Скончалась мать Мария (Анна Танеева-Вырубова) летом 1963 года и была похоронена на православном кладбище в Хельсинки.

Несмотря на все пережитые беды, Анна Вырубова нашла силы записать свои воспоминания и размышления на бумагу, чтобы оставить новым поколениям собственное свидетельство о прошлом…

Приступая, с молитвой и чувством глубокого благоговения, к рассказу о священной для меня дружбе с императрицей Александрой Феодоровной, хочу сказать вкратце – кто я и как могла я, воспитанная в тесном семейном кругу, приблизиться к моей государыне.

Отец мой, статс-секретарь Александр Сергеевич Танеев, занимал видный пост главноуправляющего Собственной его императорского величества канцелярией в продолжение двадцати лет. По странному стечению обстоятельств этот же самый пост занимали его отец и дед при императорах Александре I, Николае I, Александре II и Александре III.

Дед мой, генерал Толстой, был флигель-адъютантом императора Александра II, а прадед был знаменитый фельдмаршал Кутузов. Прадед матери был граф Кутай-сов, друг императора Павла.

Несмотря на высокое положение отца, наша семейная жизнь была простая и скромная. Кроме служебных обязанностей, весь его жизненный интерес был сосредоточен на семье и любимой им музыке, – он занимал видное место среди русских композиторов[1]. Вспоминаю тихие вечера дома: брат, сестра и я, поместившись за круглым столом, готовили уроки, мама работала, отец же, сидя у рояля, занимался композицией. Благодарю Бога за счастливое детство, в котором почерпнула силы для тяжелых переживаний последних лет.

Шесть месяцев в году мы проводили в родовом имении Рождествено под Москвой. Это имение принадлежало нашему роду 200 лет. Соседями были наши родственники, князья Голицыны, и великий князь Сергей Александрович. С раннего детства мы, дети, обожали великую княгиню Елизавету Феодоровну[2] (старшую сестру государыни императрицы Александры Феодоровны), которая нас баловала и ласкала, даря платья и игрушки. Часто мы ездили к ним в Ильинское, и они приезжали к нам – на длинных линейках[3] – со свитой, пить чай на балконе и гулять в старинном парке. Однажды, приехав из Москвы, великая княгиня пригласила нас к чаю, после которого мы, дети, искали игрушки, спрятанные ею в большой угловой гостиной, как вдруг доложили, что приехала императрица Александра Феодоровна! Великая княгиня, оставляя своих маленьких гостей, побежала навстречу сестре.

Первое мое впечатление об императрице Александре Феодоровне относится к началу царствования, когда она была в расцвете молодости и красоты: высокая, стройная, с царственной осанкой, золотистыми волосами и огромными, грустными глазами – она выглядела настоящей царицей. К моему отцу государыня с первого же времени проявила доверие, назначив его вице-председателем Комитета трудовой помощи, основанного ею в России. В это время зимой мы жили в Петербурге, в Михайловском дворце, летом же на даче в Петергофе.

Возвращаясь с докладов от юной государыни, мой отец делился с нами своими впечатлениями. Так, он рассказывал, что на первом докладе он уронил бумаги со стола и что государыня, быстро нагнувшись, подала их сильно смутившемуся отцу. Необычайная застенчивость императрицы его поражала. «Но, – говорил он, – ум у нее мужской». Прежде же всего она была матерью: держа на руках шестимесячную великую княжну Ольгу Николаевну, государыня обсуждала с моим отцом серьезные вопросы своего нового учреждения; одной рукой качая колыбель с новорожденной великой княжной Татьяной Николаевной, она другой подписывала деловые бумаги. Раз, во время одного из докладов, в соседней комнате раздался необыкновенный свист. «Какая это птица?» – спросил отец. «Это государь зовет меня», – ответила, сильно покраснев, государыня и убежала, быстро простившись с отцом. Впоследствии как часто я слыхала этот свист, когда государь звал императрицу, детей или меня; сколько было в нем обаяния, как и во всем существе государя.

Обоюдная любовь к музыке и разговоры на эту тему сблизили государыню с нашей семьей. Я уже упоминала о музыкальном даровании моего отца. Само собой разумеется, что нам с ранних лет дали музыкальное образование. Отец возил нас на все концерты, в оперу, на репетиции и во время исполнения часто заставлял следить за партитурой; весь музыкальный мир бывал у нас – артисты, капельмейстеры – русские и иностранцы. Помню, как раз пришел завтракать П.И. Чайковский и зашел к нам в детскую.

Образование мы, девочки, получили домашнее и держали экзамен на звание учительниц при округе[4]. Иногда через отца мы посылали наши рисунки и работы императрице, которая хвалила нас, но в то же время говорила отцу, что поражается, что русские барышни не знают ни хозяйства, ни рукоделия и ничем, кроме офицеров, не интересуются. Воспитанной в Англии и Германии императрице не нравилась пустая атмосфера петербургского света, и она все надеялась привить вкус к труду. С этой целью она основала «Общество рукоделия», члены которого, дамы и барышни, обязаны были сработать не менее трех вещей в год для бедных. Сначала все принялись за работу, но вскоре, как и ко всему, наши дамы охладели, и никто не мог сработать даже трех вещей в год. Идея не привилась. Невзирая на это, государыня продолжала открывать по всей России дома трудолюбия для безработных, учредила дома призрения для падших девушек, страстно принимая к сердцу все это дело.