— Тебя можно поцеловать? — спросил я у девушки, с которой встречаюсь почти год.

— Конечно, — спокойно ответила она.

Прижав свои губы, я хоть и получил удовольствие, но крайне блеклое и незаметное. Поцелуй был несравнимым с тем, который мог быть месяц назад. Ее губы были не настолько мягкими, открытыми. Они будто не желали целовать меня.

Может быть, наши отношения действительно умирают, а я отчаянно пытаюсь их спасти?

Когда мимолетный поцелуй закончился, мы взглянули друг другу в глаза. Голубоглазая девушка никак не изменилась, наш контакт совершенно не тронул ее.

Может, проблема в количестве?

Потянувшись к ней еще раз, я не смог коснуться до ее губ, ведь девушка сделала шаг назад. «Хватит с тебя, одного поцелуя в месяц мне достаточно» — вот что я услышал в голове.

Действительно… хватит с меня, обойдусь.

— Пока, — Челси неловко подняла свою ладонь.

Может быть, она ожидала объятий от меня, ведь мы обнимались, каждый раз, когда расставались. Это ставило точку в нашей встрече, чтобы увидеть друг друга вновь.

Но я не обнял ее.

Мне было так больно видеть ее, слышать и чувствовать, что вместо объятий я ушел. Не сказал ни слова. Надеюсь, Челси хватит мозгов, чтобы без слов понять о моих чувства и мыслях.

Способна ли она меня понимать?

Наши проблемы — никому неинтересны

Челси 16 лет

20 мая

Вчера мне наконец-то удалось купить гитару у Хьюи. Было видно, что инструмент дорог для поэта, но из-за дружбы он оторвал его от сердца. Поэтому я буду аккуратна при игре на ней.

«Одинокой» Челси не удалось поиграть на гитаре, ведь весь вчерашний день я провела с Алексом. По непонятным причинам он больше не так важен мне как раньше. Если он бросит меня, это не окажется страшной трагедией, коей могло быть совсем недавно.

— Наконец-то, — обрадовалась «Одинокая» Челси, поправляя свою челку. — Ты ведь дашь мне поиграть?

— Конечно, тебе ведь купила, — смотрела я на фигуру, стоящую в углу.

За окном была глубокая ночь, но «Одинокая» Челси умоляла меня согласиться на игру с ней. Мы договорились, что будем играть тихо, ведь так не разбудим маму.

Женщина всегда спит в берушах, а отец в командировке.

— Вы уверены, что игра ночью, это хорошая идея? — спрашивала «Потерянная» Челси.

— Я вчера дала тебе контроль, ты держала руку Алекса и даже положила ему голову на плечо во время просмотра фильма, — напомнила я о нашем уговоре.

— Ладно, но этого все равно мало. Эта связь с Алексом не сравнится с той, которая была в моем мире, — девушка ушла и растворилась во мраке моего подсознания.

Не сомневаюсь, что эта парочка творила множество «запретных» и развратных действий. Возможно, поэтому я и охладела к Алексу, ведь боюсь, что стану похожа на «Потерянную».

— Есть только одна проблема… — начала «одинокая».

— Какая? Неужели Хьюи как-то обманул, — переживала я, ведь в ином случае меня может потянуть в сторону наркотиков. Только благодаря гитаре удастся сдерживать желания «одинокой» Челси.

— Я левша, — девушка демонстративно подняла левую кисть.

— Но я правша. То есть мы можем отличаться даже такими тонкостями?

— Не думаю, может быть, тебя просто переучили писать на правой руке.

— В чем заключается проблема?

— Она для правшей, басовые струны в самом верху, — девушка перевернула гитару. — А теперь эти струны внизу, я не смогу так играть.

— Значит, нужна другая гитара? — моя голова начала работать на всю катушку, стараясь выйти из ситуации.

— Нет же! — начала улыбаться девушка. — Струны можно просто поменять местами, это не трудно. Принеси что-нибудь, чем можно будет обхватить держатель струн.

Ни минуты думая, я сходила на кухню и взяла вилку, по пути также схватила и ножницы. Вернувшись к Челси, я села рядом с ней на кровати. То, что было, в моих руках идеально подходило для выполнения задачи.

— Сейчас, главное аккуратно. Нежелательно оставить след и поцарапать заглушку, — девушка с помощью платка закрыла держатели и аккуратно вытаскивала их ножницами.

Первая струна вылетела, если бы не платок, он поцарапал бы мне руку. «Одинокая» забыла ослабить струны. Когда струны начали свисать, девушка продолжила поддевать заглушки.

— Готово, сейчас просто поменяем их местами, — грустная и депрессивная Челси начала получать удовольствие от жизни. Ее глаза горели, желая как можно скорее начать играть на гитаре.

Этим она похожа на Хьюи.

Любимое дело избавляет от боли, но не решает корня этой проблемы.

— Так, — девушка взяла гитару в руки, гриф был направлен вправо от нее. Будь она правшой, было бы все наоборот. — Сейчас настрою ее и можно будет играть.

Девушка легонько настраивала гитару, начав с басовой струны, она натягивала ее и спускалась к следующей струне. Последней была самая тонкая, почти невидимая струна, которая была намного звонче любой другой струны.

— Ненавижу ее настраивать, — шептала Челси, аккуратно натягивая струну. — Она может лопнуть в любой момент, если переборщить.

— У нас нет другого комплекта струн, — предупредила я.

— Надо было купить, но ничего, разберемся.

Когда струна зазвучала, самый ответственный момент остался позади. Подготовка прошла успешно, а значит, можно приступать к игре, ради которой я и купила эту гитару у Хьюи.

— Сейчас сыграю аккорд, — предупредила девушка, зажав средний и указательный пальцы правой руки.

Я почувствовала, как что-то давит на кончики пальцев. Неудивительно, ведь «Одинокая» Челси играла, используя мое тело. Как бы мне было неприятно давать контроль над собой, но это была необходимая мера.

Струны звучали последовательно и мягко.

— Да… струны действительно хреновые, старые, но лучше чем ничего, — описала ситуацию девушка.

— Не знаю, звучат как на обычной гитаре.

— Новые более звонкие и глубокие. Если бы мы сейчас сравнили, поняла бы, о чем я говорю.

Девушка меняла аккорды местами очень быстро, сразу видно, что она годами оттачивала свою игру. Но когда девушка радовалась, погруженная в музыку, я терпела ужасную боль.

Мои пальцы начало резать, они не были готовы к тонким струнам.

Кажется, будто на них вот-вот появятся мозоли.

— Не могу больше, — я вернула контроль над телом и убрала пальцы, начав дуть на них.

— Я мало поиграла, — жаловалась Челси. — Больше времени ушло на настройку гитары, чем саму игру.

— Давай мои пальцы передохнут, мне слишком больно.

— Знаю, все через это проходили. Но чем больше будем играть в начале, тем быстрее появятся мозоли, — уверяла девушка, желая как можно скорее вновь зажать аккорд.

— Думаешь, мозоли защитят от боли?

— Конечно, по-твоему, музыканты часами играют на сцене и терпят такую боль? — продолжала объяснять девушка надобность в продолжение игры. — Скажи спасибо, что природа придумала мозоли для гитаристов. А то таких безумцев было бы очень мало.

Чем больше боли сейчас, тем легче мне будет потом. Эта мысль была как никогда понятна, а если это действительно облегчит будущую игру на гитаре, то стоит потерпеть.

Спрячусь от боли, постараюсь не замечать ее.

Отдав контроль над своим телом, я заранее приготовилась к боли. Она будет нарастать с каждой сменой аккорда, с каждой проигранной струной и нотой. Но через час я почувствовала, будто за мной кто-то следит.

Глаза за окном таращились на меня.

— Кто это? — отпрыгнула я к выходу их комнаты.

— Галлюцинация, мой опыт с наркотиками сказался на голове, а ты видишь это, — объяснила девушка.

— То есть, на самом деле там никого нет, и мне просто, кажется?

— Да, то есть, нет. Кажется мне, а видишь это ты.

Такими темпами я точно с ума сойду. Сначала безумно влюбленная девушка, способна убить ради Алекса, а теперь еще и наркоманка, желающая утолить свою ломку гитарой или дозой.

Так моя комната и провела целую ночь, слыша мелодию гитары. Временами я отводила пальцы, чтобы хоть немного передохнуть. Ближе к шести часам утра, когда начинал звонить мой будильник, пальцы не выдержали.