— Слушаю…

— Извините, это Аркадий? — раздался далекий и незнакомый женский голос.

— Да, я…

— Это Алина беспокоит, доброе утро.

— Алина!? — изумился чекист, но тут же вспомнил, что сам сообщил в последнем письме номер телефона и просил, не стесняясь звонить.

— Я случайно не разбудила вас? — деликатно поинтересовалась девушка в ответ на удивление, — могу перезвонить попозже…

— Нет-нет, Алина что вы! Я очень рад вас слышать! Спасибо, что позвонили…

— Как настроение? Ваши дела еще не пошли на поправку?

— Скорее наоборот… — покривился он, оглядываясь на дверь с круглым глазком.

— У вас опять что-то стряслось? — настороженно спросила собеседница, — снова неприятности?

— Если для полной катастрофы подходит данное определение, то — да. Послушай Алина, ты не могла бы мне помочь в одном вопросе? — сразу же перешел на «ты» мужчина, решившись использовать шанс, ниспосланный судьбой.

— Конечно, а что от меня требуется? — услышал он уверенный, без тени сомнения ответ.

На мгновение задумавшись, Лавренцов прикрыл рот ладонью и стал сбивчиво объяснять:

— Я сейчас нахожусь в тридцать первом отделении милиции. Это… почти на самом углу Малой Конюшенной и Шведского переулка. Подъезжай и попроси свидания со мной… Я попытаюсь устроить, чтобы его разрешили…

— В милиции?.. — ошеломленно прошептала девушка, но через секунду спохватилась, — хорошо, Аркадий. Я все поняла, скоро подъеду…

Спрятав телефон, он почувствовал, как кто-то настойчиво дергает его за рукав.

— Мужик, а мне дашь потрендеть с одной бабенкой? — нахально улыбалась все та же рожа молодого, беззубого хулигана, — а то как-то не по-братски получается — сидим вместе, а базарить могёшь только ты…

По прошествии очень короткого времени начинающий жиган сидел, забившись в угол нижнего яруса кроватей, поскуливая и зажав ладонями окровавленный рот.

— Еще есть желающие почесать языки с бабами? — спросил террорист у притихших братанов, только что наблюдавших миграционный перелет разбитного дружка из одного угла камеры в другой.

Те молчали, и когда новый сосед подошел к кровати, потеснились, уважительно уступая место. Усевшись на комковатый и грязный матрац, лежавший безо всякого постельного белья поверх жесткой металлической сетки, отставной фээсбэшник уже более мягко предложил:

— Если у кого действительно имеются проблемы и требуется срочная связь с родственниками или адвокатами — нет вопросов, можем позвонить…

— Ни тех, ни других… — пробормотал ближайший товарищ по несчастью.

— Бестолковое занятие, — поддержал другой, — меня и так через пару дней выпустят…

— Когда тут баландой потчуют? — зевнув, спросил Лавренцов.

— Да скоро уж поднесут…

Следом за немытыми ручищами арестанта, раздававшего куски серого хлеба и алюминиевые тарелки с гольной перловкой, в маленьком оконце появилась физиономия сержанта милиции. Найдя горящим взглядом задержанного подполковника, он подозвал его к двери и как-то нерешительно сообщил:

— Там к вам барышня подошла, но свидания у нас запрещены. Таков порядок…

Сразу же смекнув в чем дело, чекист тихо шепнул:

— Приятель, я заметил ночью одну ошибочку во время составления описи изъятого.

Мент смотрел выжидательно и с надеждой.

— Я не стану возражать, если вы перепишите ее заново, потому как в моих карманах кроме ключей и документов, ничего не было. А документацию надобно содержать в порядке… — назидательно посоветовал старший по званию.

— Я сейчас! — оптимистично выдохнул служивый и захлопнул деревянную крышку окошечка.

Вскоре дверной засов лязгнул и на пороге появился лейтенант. Кивнув бывшему контрразведчику, он провел его по коридору до небольшой комнатки и предупредил:

— Десять минут. Сейчас подошлю сержанта, он будет присутствовать…

Вдоль стен мизерного кабина, использовавшегося в качестве подсобного помещения, покоились ряды сломанных стульев и старые агитационные планшеты с портретами членов политбюро восьмидесятых годов. У окна заброшенного чуланчика ожидала стройная, красивая девушка в деловом костюме и с небольшой сумочкой на плече. Вид обворожительной Алины, стоящей на фоне пыли, мусора, деревянных обломков и фотографий старцев, напомнил Лавренцову некоторые полотна Пикассо, кричащих о дисгармонии и нереальности выхваченного взглядом, сиюминутного момента. Идеальная фигура, правильные черты лица, ухоженные руки, недорогая, но подобранная с безукоризненным вкусом одежда… Все это Аркадий оценил одним мимолетным взглядом, заходя в «комнату для свиданий».

— Алина? — негромко уточнил он.

Она кивнула и, поздоровавшись, поинтересовалась в свою очередь:

— А вы Аркадий?

— Да… Ты уж извини, что я попросил тебя придти сюда, — пробормотал он, пораженный ее внешностью, — впервые встречаемся и в таком месте…

— Ничего страшного, — успокоила девушка, — от наших тюрем страховки не существует. За что они вас?..

— Потом об этом. Я должен прежде объяснить, что нужно сделать. Тебя не затруднит доехать до одного места?..

Но в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошел сержант. Ни слова не говоря, молодой человек прошел в угол, стряхнул пыль с единственного, чудом уцелевшего стула, уселся и, лишь после этого заметив недовольные взгляды мужчины и девушки, попытался оправдаться:

— А что я могу сделать? Лейтенант приказал…

Они переглянулись и, не видя пока выхода из затруднительного положения, молча стояли друг перед другом. Аркадий потирал указательным пальцем горбинку переносицы, Алина в напряжении покусывала губы. Но внезапно она встрепенулась и, заговорщицки глянув на приятеля по переписке, обратилась к сержанту:

— Надеюсь, меня не обвинят в попрании закона, если я обниму мужа?

Ни один мускул на лице задержанного не выдал крайнего изумления отважной уловкой. Блюститель же порядка, и так чувствуя себя не в своей тарелке, вздохнул, неопределенно пожал плечами и отвернулся. Это вполне можно было расценить как разрешение. Не теряя понапрасну время, девушка положила руки на плечи Лавренцову и шепнула:

— Говори…

Приняв игру, тот обнял ее тонкую талию, приблизился и, делая вид, что целует, торопливо изложил план действия. Поглаживая ладонями его волосы, находчивая знакомая внимательно выслушала короткий инструктаж и задала только один вопрос:

— Ты уверен, что все делаешь правильно?

— Другого выхода нет. Они хотят повесить на меня убийство лучшего друга…

— Я все запомнила и сделаю, как ты сказал.

— Спасибо, — прошептал арестант и, воспользовавшись случайной близостью, прикоснулся губами к нежной коже виска молодой девушки…

— Свидание окончено, — неожиданно раздался голос, беспардонно открывшего дверь лейтенанта.

Проходя мимо офицера милиции, Алина холодно отчеканила:

— Я могу навестить мужа вечером?

— Не знаю… — буркнул он в ответ, — договаривайтесь с теми, кто заступит на дежурство после нас…

Проводив взглядом ослепительной красоты девушку, независимо и грациозно вышагивающую на высоких каблуках к выходу, Аркадий уже привычно заложил руки за спину и поплелся по коридору в другую сторону — лицезреть пропитые рожи таких же горемык…

День в камере тянулся невыносимо долго. Вздремнуть не получалось — засов методично лязгал каждые пятнадцать-двадцать минут и на пороге возникал все тот же сержант, вызывая поочередно на допросы или на работы соседей Лавренцова. Когда дверь распахивалась в очередной раз, сердце его замирало в тревожном ожидании, но дежурный, будто забыв о нем, выкрикивал чужую фамилию…

Продергавшись таким образом до вечера и в отчаянии уже решив, что Алина не сумела выполнить просьбу, он стал исподволь обдумывать предстоящую завтрашним утором встречу со следователем. Прислонившись спиной к холодной стене и прикрыв глаза, подполковник сопоставлял факты, анализировал возможные ходы Севидова, взвешивал все «за» и «против»…