- А вы, сэр?

- Я возьму ликер Калуа и детское масло.

- Мисс?

- Водка с майонезом.

- А как насчет вас, мисс?

- Мне только горячий кофе с маслом.

- Думаю, я готов сделать заказ.

- Что я могу вам предложить, сэр?

- Прыщбургер.

- Как бы вы хотели, чтобы он был приготовлен?

- Пока он не станет коричневым и не начнет пузыриться.

- Могу я предложить вам суп или салат?

- Что за суп?

- Крем-суп с менструацией. Это наше особое блюдо, мы готовим его только раз в месяц.

- Звучит неплохо.

- Как насчет вас, сэр, готовы сделать заказ?

- Да. Я возьму фурункулы и яйца.

- Отличный выбор. У шеф-повара есть несколько больших фурункулов, которые только и ждут, чтобы их выдавили.

- Ветчина свежая?

- Нет, мэм.

- Хорошо, я возьму ветчину. Вы можете покрыть ее рвотой?

- Конечно. Какого рода рвота вас интересует?

- Как насчет того, кто только что съел курицу?

- Я попрошу повара съесть немного курицы прямо сейчас, чтобы он мог выблевать ее для вас.

- Я бы хотела, чтобы она была частично переварена, если это возможно.

- Для этого придется подождать около сорока минут.

- Нет проблем.

- Вы уже определились?

- Да. Я думаю, что просто возьму чашку горячего жира с волосами.

- С лобка или подмышки?

- А можно с того и с другого?

- Я думаю, что смогу это устроить.

- Не могли бы мы также заказать закуску?

- Конечно, сэр.

- Свежие крысиные внутренности.

- Какое количество?

- Насколько велики крысы?

- Они довольно большого размера.

- Хорошо, тогда две. Сможем ли мы сами извлечь внутренности?

- Конечно. Мы раздаем крыс еще живыми и извивающимися.

- Тогда пусть будет три.

- Можно нам чашку плаценты для макания?

- Разумеется.

- Можно сейчас заказать десерт?

- Конечно, мисс.

- Я бы хотела жареные сопли с сахаром.

- Хороший выбор. У одного из помощников официанта как раз ужасная простуда.

- Думаю, я съем кусок торта из легких.

- Хотите я плюну на него в качестве соуса?

- Было бы здорово.

- Сэр, не хотите ли заказать десерт прямо сейчас?

- Мороженое с кровью.

- Какой группы?

- А какие у вас есть?

- Группы А, В и О.

- А как насчет АB?

- Сожалею. Закончилась.

- Не могли бы вы смешать А и В вместе?

- Она свернется.

- Ничего страшного.

- А вы, мисс? Десерт?

- Я думаю, что пропущу десерт и съем свой собственный стул, когда вернусь домой.

- Это хорошая идея, дорогая. Отмени торт с легкими, я думаю, что тоже просто съем дерьмо своей жены.

- Мы подаем здесь фекалии. Стандартный и объемный стиль. Так же могу посоветовать специальное предложение в виде диареи. Две чашки по цене одной.

- Нет, спасибо. Зачем покупать то, что можно получить бесплатно дома?

- Экономное мышление, сэр. Могу я принести вам, ребята, что-нибудь еще?

- Да. На этой вилке есть пятна от воды. Могу я получить новую?

- Непременно, сэр. Я сейчас вернусь.

Перевод: Грициан Андреев

"A.O."^[15]

Я написал эту историю для антологии "Аконит и Oмела" (Wolfsbane & Mistletoe) под редакцией Шарлин Харрис и Тони Л.П. Кельнер. Это была одна из тех историй, которые практически пишутся сами собой. Оборотни всегда были одними из моих любимых монстров, и я был взволнован возможностью вырваться на свободу и дать волю своему воображению. Несколько кратких замечаний: Армия спасения - замечательная организация с более чем 3.5 миллионами добровольцев, и я почти уверен, что ни один из них не является психопатом, пьющим сироп от кашля. Все имена, используемые в этой истории, являются именами персонажей из известных фильмов об оборотнях. Если только кто-нибудь не попытается подать на меня в суд, в этом случае - я все их выдумал. (Л.Л. Кул Джей также сделал потрясающую версию "Кто боится большого злого волка"/Who’s Afraid of the Big Bad Wolf). Хотя в современной Библии отсутствуют многие оригинальные отрывки, Книга Боба не входит в их число. Вы, вероятно, путаете ее с потерянной Kнигой Фреда. В остальном, все в этой истории - на 100% правда.

Роберт Уэстон Смит шел по заснеженной парковке, неся в руках маленький пластиковый контейнер со своими какашками.

Уэстон считал себя здоровым парнем. В свои тридцать три года у него все еще были кубики пресса - результат тренировок три раза в неделю. Он придерживался строгой макробиотической диеты. Он практиковал йогу и тай-чи. В последний раз он ел обработанный сахар во времена правления администрации Рейгана.

Вот почему, когда в его испражнениях начали появляться странные изменения, он был не на шутку встревожен. Настолько встревожен, что обратился к своему врачу общей практики, записавшись на прием после особенно неприятного телефонного звонка секретарше.

Уэстон вошел в офисное здание с опущенной головой и румянцем до ушей, чувствуя себя ребенком, сбегающим после комендантского часа. Он воспользовался приветственным ковриком, чтобы стряхнуть снег с ног, и прошел через вестибюль к кабинету врача, сделав глубокий вдох, прежде чем войти. В приемной было пять человек: двое взрослых и маленький мальчик, а также медсестра в розовой больничной форме с узорами, которая сидела за стойкой.

Уэстон пригнул голову и подошел к медсестре. Контейнер для какашек был из синего пластика, полупрозрачный, но с таким же успехом это могла быть полицейская сирена, которая мигала и выла. Все в приемной, должно быть, знали, что это такое. И если они не знали сначала, то наверняка поняли после того, как медсестра громко спросила:

- Это ваш образец кала?

Он кивнул, пытаясь передать его женщине. Она даже не попыталась взять контейнер, и он не мог ее за это винить. Он отнес его вместе с планшетом на место в приемной. Разложив свои какашки на столе поверх древнего экземпляра "Хорошее ведение домохозяйства", он принялся заполнять информацию о своей страховке. Когда пришло время описать природу его недуга, он написал "проблемы с кишечником". Что было неправдой - его кишечник чувствовал себя нормально. Тревогу вызвало то, что вышло из его кишечника.

- Что в коробке?

Уэстон поднял голову и увидел большие глаза ребенка лет пяти-шести.

- Это, гм... кое-что для доктора.

Он оглядел комнату, ища кого-нибудь, кто забрал бы мальчика. Трое человек уткнулись носами в журналы, один смотрел рекламу автомобилей по телевизору, подвешенному к потолку, а последний, казалось, спал. Любой из них мог быть его родителем.

- Это кекс? - спросил мальчик.

- Э-э... да, кекс.

- Я люблю кексы.

- Этот тебе бы не понравился.

Мальчик потянулся к контейнеру.

- Это шоколад?

Уэстон схватил его и положил себе на колени.

- Нет. Это HE шоколад.

- Покажи мне.

- Нет.

Мальчик покосился на образец. Уэстон подумывал спрятать его за спину, подальше от глаз ребенка, но там не было другого места, кроме стула. Казалось неразумным ставить его так, чтобы он мог опереться на него спиной.

- Похоже на шоколад. Кажется, я вижу арахис.

- Это не арахис.

На самом деле, как бы грубо и тревожно это ни звучало, Уэстон не знал, что это были за образования. Именно поэтому он был у кабинетa врача.

Он снова взглянул на троих человек в приемной, удивляясь, почему никто не удосужился приютить своего сына. Уэстон был холост, детей у него не было. Ни у кого из его друзей детей не было. Будучи инженером-механиком, он не сталкивался с детьми на своей работе. Возможно, у современных родителей не было проблем с тем, чтобы их дети подходили к незнакомым людям и выпрашивали кексы.

- Мистер Смит? - позвала медсестра. - Пожалуйста, пройдемте со мной.