Невозможно, значит, кит?

Но когда он проплыл мимо, не отставая от корабля, я понял, что он настоящий и быстрый, раз держит нашу скорость в двадцать два узла, чем бы он ни был. Это был левиафан.

Я с трудом верил своим глазам. Это был шанс всей моей жизни.

Однако, несмотря на свое волнение, я испытывал самый ужасный страх, наблюдая за акулой, плывущей в мрачных водах. Невольно напрашивался вопрос, почему рыба должна плыть за таким огромным кораблем. Как он мог быть таким массивным?

Это была титановая акула, а я находился на борту титанового корабля. Как ни странно, я чувствовал, что это существо пришло бросить вызов; я чувствовал, что оно злонамеренно знает о нас и представляет для нас угрозу.

А там, в странном желтоватом тумане, что это было? Мы были в море и нигде не приближались к суше, и все же я мог поклясться, что в тумане был какой-то пейзаж, место с больными деревьями, с которых капала ихор, и туманным, сырым болотом в качестве земли.

В красноватом небе ужасные летучие мыши с клювами зеленого цвета гонялись за желтокрылыми птицеподобными тварями с острыми углами и пухлой белой плотью. Когда летучие мыши срывали птицеподобных тварей с воздуха страшными когтями, темно-красная кровь и куски сплетенной плоти падали на влажную землю, чтобы их высосали и поглотили миазмы.

До меня доносились жуткие крики и непрекращающееся жужжание. Вдалеке, вне поля зрения, я услышал топот тяжелых ног и заунывный вой, от которого у меня заложило уши. Я едва не лишился чувств от испуга, гадая, какое огромное чудовище могло издавать такие звуки.

Моя кожа покрылась колючками, а по затылку побежали мурашки.

- Уходите, мерзкие твари, - прошептал я про себя.

Под корявыми деревьями были сучья и валежины, из которых выглядывали твари. Это были не мягкие пушистые зверьки, а абсолютные видения из ада. Из длинных маслянистых рыл прорастали клыки, а при виде посторонних они оскаливали длинные стальные когти.

Трое членов экипажа тоже уставились в туман, разинув рты. Теперь я знал, что вижу не глазами безумца: они тоже разглядывали пейзаж, колыхавшийся и сопоставлявшийся над морем. Огромные рыбы плавали между кораблем и пейзажем, который за ним следовал. Я не сомневался, что они каким-то инфернальным образом связаны между собой.

- Что это? - спросил мужчина, схватившись за голову, словно вид потустороннего мира вызывал сильную головную боль и тошноту. Он задыхался. - И эта чертова рыба... Шлюпка больше девяноста футов в поперечнике, а он длиннее. Вы видите его?

Один из членов экипажа подбежал к перилам и взобрался на них, чтобы лучше рассмотреть огромную рыбу.

- Посмотрите на нее.

- Слезай, - сказал я ему, - а то упадешь.

Он посмеялся над такой идеей, но, поскольку корабль обычно дрожал во время плавания, у него от паники и страха разбежались глаза, и он перевалился через перила и упал в море.

Мы должны были сообщить, что это человек за бортом, и позвать на помощь, хотя у него было бы мало времени, чтобы выжить, плавая в холодной воде, но мы застыли на месте.

- Вот он, - позвал один из членов экипажа, и я вдруг не понял, имел ли он в виду, что видит своего товарища по команде или большую акулу.

Я наблюдал за тем, как упавший человек показался маленьким темным пятнышком на белом фоне волн; он был на плаву и боролся с ледяной гладью моря. Бедняга, должно быть, сильно замерз.

- Один из мужчин издал нечто среднее между стоном и вскриком.

Лопнув, как виноград, человек в воде внезапно разорвался, когда несколько зубов акулы вцепились в него. Рыба сделала рывок в сторону, и мокрый, расколотый член экипажа перевернулся в черную пасть; чудовище проплыло под волнами и ушло в сторону. Если бы мы не наблюдали за происходящим, то не увидели бы, как ужасная тварь расправилась с беднягой.

Но на этом ужас не закончился.

Я едва успел смириться с огромной акулой и тем, что она сделала, как мое внимание вновь привлек туман, лежащий на воде.

Я увидел в тумане фигуру, ноги которой были покрыты плотской броней цвета нестиранного белья. У него были спиралевидные рога и маленький сосущий, хватающий, круглый рот с рядами острых зубов; он голодно смотрел на нас. Его студенистые, ревматические глаза следили за нашими движениями. Несмотря на броню, голод и свирепость, я чувствовал, что в драке он слабак и трус и будет вести себя как слизняк.

Это вызывало у меня отвращение.

С ненавидящим взглядом он (это было существо мужского пола, поскольку у него были внушительные мужские гениталии) выплюнул в нас комок мокроты, и тот, пролетев через (как мне показалось) измерения и время, приземлился прямо на палубу. От слизи воняло гнилью и блевотиной. Любой хищник почувствовал бы этот запах и убежал бы от этого существа, настолько отталкивающей была его слюна.

Огромная рыба проплыла перед нами, и желтый туман рассеялся.

Один из членов экипажа подошел к субстанции, которую рыба выплюнула на палубу. Они колебались, не зная, подойти или убежать, а ведь им еще предстояло отчитаться перед старшими о потере человека. Каким ужасным было это время для каждого из нас.

- Не приближайтесь к нему, это страшная вещь, - сказал я, уладив этот вопрос. По мере того как они подходили к слизи, я ощущал глубокий трепет. Почему никто не прислушался к моим предостережениям? Если она дурно пахла, то и выглядела тошнотворно, а при взгляде на нее у меня сводило зубы от боли. Я не могу объяснить, насколько ужасным было это желе.

Мужчина посмотрел на вонючий хаос пудинга и, как ни в чем не бывало, протянул палец, чтобы ткнуть в него. Мне хотелось закричать, чтобы он остановился. Неужели он не понимает, насколько это опасно? Неужели он не понимает, что рыба только что съела его товарища по команде?

Он тут же застонал от боли: слизь жгла и разъедала палец до кости, словно кислота. Она распространялась по руке, истончаясь, пока на ней не осталось плоти, а только голые кости, блестевшие в слабом свете.

От боли он потерял сознание, его глаза закатились назад, так что виднелась только их белая часть. Его товарищ по команде схватил ведро с морской водой, которое использовал для мытья палубы. Выплеснув воду на руку и кисть своего друга, он спас его от ожогов.

- Лучше отнести его в лазарет, - хрипловатый член экипажа взвалил раненого на плечо и отправился за медицинской помощью. - Сэр, я могу только попросить вас не говорить об этом.

- Можете быть уверены, я не буду. Смею думать, мне никто не поверит, если я расскажу. Тогда вы сообщите капитану?

- Да. Он спит, но я найду мистера Мердока, как только с этим человеком разберутся.

- Отлично. Поторопитесь, - сказал я.

Я не был уверен, что сделает этот человек. Возможно, он перебросит раненого через перила, прежде чем ему придется рассказывать эту странную историю. Что бы он ни сделал, это не имело значения, потому что я не стал бы обращаться к мистеру Мердоку по поводу этого ужасного дела.

Я сломал стул и зачерпнул отвратительное месиво в море. От этого визга у меня заныли зубы, а в черной воде раздалось шипение и вздрагивание. Вскоре мы уже почти скрылись из виду, но я увидел, как большая рыба подплыла к нам и подняла голову, чтобы проглотить слизь.

Я никогда не видел такой рыбы. Она была огромной, древней и чудовищной. Ее зубы были словно из ночного кошмара.

У доисторического существа было толстое рыло, черные, безжизненные глаза, в которых не было ни жалости, ни сострадания, только голод, и тусклая, грубая кожа, которая, как мне казалось, могла содрать кожу с любого, кто к ней прикоснется. Пасть у нее была огромная, и из нее виднелись ряды острых зубов, каждый из которых был длиннее моей руки от запястья до кончиков пальцев.

Я сразу понял, что она, должно быть, сбежала из того желто-туманного мира, где водились чудовища. Ее мертвые глаза и гигантские размеры убеждали меня в том, что она не из нашего мира, но из какого мира она может быть? И, кроме того, как мы попали в разрыв измерения? Голова гудела от ужаса и вопросов.