Николай II всё-таки сдержал своё слово о постройке у нас средней школы, хотя я и начал уже сомневаться, слишком много времени прошло. Но нет, к нам в село заявился представитель губернского департамента образования. И обрадовал наши власти в лице моего отца, что летом у нас начнут строить народную школу амбулаторного типа на сто учеников. В качестве учителей этот чиновник пообещал направить к нам шесть выпускников губернской педагогической семинарии и опытного педагога — директором.

Этим опытным педагогом и оказался наш учитель космографии. Который, как выяснилось, был очень доволен своим повышением и тем, что получит просторную казённую квартиру, которую пристроят к школе. А вот для остальных учителей наше село само должно было предоставить квартиры.

Это всё мне поведал отец в один из своих приездов в город. И очень меня хвалил за то, что я не позволил ему пять лет назад передать пустующие в селе дома в дар родственникам нашего телеграфиста. Теперь же ему было куда заселить молодых учителей, так как часть бывших жильцов уже заимело своё жильё или переехало в Кирпичный посёлок в качестве работников нашей фабрики.

……

— Знакомься, Матти. Это наш начальник оружейного цеха Луис Трауготт Шмайссер, — представил мне дед Кауко ещё не старого мужчину с приметным крупным и острым носом.

— Ааа, — только и смог выдавить из себя я, полностью сбитый с толку мешаниной мыслей об опять поломанной истории.

Но вовремя опомнившись, обратился к родственнику.

— Деда, а на каком языке мне приветствовать господина Шмайссера?

— Он знает немецкий и немного английский и французский, — раздраженно пробурчал дед, злясь скорее всего на себя, так как и сам представил мне этого инженера на финском языке.

— Здравствуйте, сэр! Я очень рад, что вы теперь работаете у нас! А правда, что вы переделали винтовку Вердера в магазинную, многозарядную? — не удержался я от вопроса, так как подобных винтовок в моём предыдущем мире не сохранилось и о них были только письменные упоминания.

— Здравствуй, малыш, — улыбнулись мне в ответ. — Да, так и есть. Переделал. А откуда ты знаешь про это?

— Ой. Читал где-то. В какой-то статье в английском оружейном каталоге, — придумал я отмазку на ходу. — А как вы это сделали? В этой винтовке же защёлка вместо затвора?

— Буду перевозить оборудование, захвачу и её. У меня осталось несколько штук. Вот и посмотришь.

Далее, чтобы не мешался под ногами, я был сплавлен Александру Бьярнову, а дед и Луис Шмайссер отправились куда-то в глубину завода. И вот именно от своего престарелого мастера-оружейника я и узнал подробности про новый цех и его руководителя.

— Мы с герром Шмайссером немного знакомы. Встречались в 1896 году в Берлине, на большой промышленной выставке. Он там представлял линейку пистолетов Бергманна, — поведал мне Бьярнов, умолчав правда, что он сам там делал. — И он очень удивился, когда на их завод в Зуле пришло письмо от меня. Ну, по поводу покупки лицензий на патроны.

Старик, поёрзав на слесарном табурете, достал трубочку, кисет с табаком и неспешно закурил, попутно контролируя как я при помощи оправки, тисков и проволоки, создаю цилиндрические пружины.

— Молодец! Не забыл, что после двух витков надо менять угол наклона проволоки, — похвалил он меня и продолжил рассказ про Шмайссера. — Так вот, Луис решил сам к нам приехать и посмотреть, что здесь к чему. Как я понял, у него конфликт с его хозяином. Тот почти все изобретения Шмайссера регистрирует на своё имя, оставляя Луису лишь небольшой процент от доходов. Вот господин инженер и решил сменить место работы. А когда я показал ему твой «Пионер-2» и объяснил, что его можно выпускать как конструктор, он и решил перебраться к нам. Даже деда твоего уговорил создать отдельный оружейный цех, вложившись в дело своими патентами и оборудованием. У него же в Гаггенау, что в Бадене, есть небольшой оружейный заводик. Пусть оборудование там и устаревшее, но даже на нём можно и стволы изготавливать, и патроны.

— Он его сюда будет перевозить? А как же рабочие? Где он их возьмёт?- засыпал я старого мастера вопросами пока нарезал проволоку на нужной длины куски.

— Что-то точно перевезёт. То, что ему принадлежит. Его старый хозяин, Бергманн, там почти всё опутал совместным владением. Ты лучше деда своего спроси, он больше знает. А по поводу рабочих, он обещал своих сыновей привезти, которые очень хорошо знают оружейное дело, плюс, ещё может кого уговорит переехать. Да и я тоже перейду в оружейный цех. Мы же с малого начнём, с твоих пистолетиков.

Опаньки! Сыновей! Их у него, по-моему, три. И самый знаменитый, ну, в будущем, в моём предыдущем мире, это его сын Хьюго. Создатель «MP-18» и «STG-44». Про остальных я знаю, что они были. И всё. А ещё у него три или четыре дочери. Надо не забыть рассказать про это деду, а то предоставит тому стандартную квартиру, а немцы и обидятся.

— Ой! Перкеле! — я так увлекся размышлениями, что прижал тисками указательный палец, которым удерживал деревянную подложку оправки.

Хорошо хоть Александр Бьярнов пошёл выбивать докуренную трубку в бочку с водой и не видел этого, а то бы пришлось опять нудную лекцию от него выслушивать про технику безопасности.

Вечером дед Кауко тоже подтвердил, что господин Шмайссер уже подписал с ним предварительный договор о сотрудничестве и собирается в течении лета перевезти из Германской империи семью и часть своего оборудования. А дед должен построить ему дом и два цеха с котельной.

— А откуда ты деньги на это возьмёшь? — удивился я.

— У тебя и возьму, — огорошил он в ответ меня. — Мы удачно продали патенты на твой чай в мешочках. Двум английским компаниям и одной голландской.

— А кому конкретно? И за сколько? Ты же хотел сам выпускать! Ну, со Стокманнами, — поправился я, увидев удивленно поднятую бровь деда.

— «Белый бык» (De Witte Os), это голландская компания. Им на десять лет с выплатой процентов. А британцам — там по разному. Томасу Липтону на пятнадцать лет с процентами, а Твайнингам (Twinings) на десять лет без процентов, но за очень большие деньги. Я за эти деньги успел уже наш железнодорожный кредит переоформить. Вот так, внучок. И я не буду называть тебе суммы, иначе из тебя опять вылезет жадный бес и заставит ссориться со мной.

— Да ладно тебе, — засмущался я. — Подожди! Дед! Как это! Железнодорожный кредит же на дядю Бьорка был оформлен!

— Вот же ты глухой! Я тебе что сказал? Я кредит переоформил! Теперь твой дядя тебе должен! Понял? Ой, зря я тебе про чай этот сказал, — поздно спохватился дед Кауко. — Ты же теперь мне всю плешь проешь! Чего вылупился, бесёнок бесхвостый?

Мы ещё пару минут померялись взглядами, после чего дед тяжело вздохнул и выдал то, чему я не сразу поверил.

— Матти. Я ведь не просто про все эти сделки тебе рассказываю. Ты же мой наследник. Или уже забыл, на кого я наследство оформлял?

— На меня. Да, деда, помню, — подтвердил я.

— А значит, давай так. Ты не лезешь оспаривать мои действия, а я открываю на твоё имя отдельный счёт, куда будут перечисляться деньги за твои сказки и доход с Нокии. Ну и подкину туда средств от продажи чайных мешочков русским.

— И зачем? У меня же уже есть мой счёт. Решил меня надурить?

— Пф, как же с тобой сложно. Не спеши, дай договорю. Я выдам тебе чековую книжку к этому, новому счёту, с которого ты сможешь ежемесячно снимать двести марок. Специальную чековую книжку закажу с чеками по месяцам. Я такую в Гельсингфорсе видел. Ну, что скажешь?

— Хм. Ты, как обычно, хочешь малым откупиться, — покачал я головой. — Или это очередная твоя проверка? — Вдруг озарило меня.

— Вот-вот. Считай проверкой. Одну ты уже завалил, — покивал мне дед.