Прибыв на первый этаж, лифт открылся. Здесь витал странный, не поддающийся описанию запах. Воздух наполняла какая-то смесь из запахов мяты, жаренной во фритюре еды и дешевого масла. Пожалуй, так бы вонял бульон из какого-нибудь чудища.

Гиеноподобный хохот стал громче. Выйдя в вестибюль, я увидел площадку для сумо, густо посыпанную песком. На ней боролись толстые мужчины в маваси[25], надетых поверх коротких штанов. Окружавшие их люди садились, вставали, хлопали в ладоши, заходились смехом и выкрикивали слова поддержки.

Подойдя к одному из них, стоявшему неподалеку от меня, я заговорил:

– Произошла трагедия! В мою квартиру вломился вор с пистолетом. Один человек погиб, еще один умирает.

Человек окинул меня странным взглядом. Он вытаращился так, словно вместо зрачков у него были стеклянные шарики, через которые он ничего не видел. В следующую секунду он хмыкнул и громко расхохотался. Стоявшие рядом мужчины тоже разразились смехом, хватаясь за животы.

Ноги повели меня к стеклянным дверям. Толкнув их, я оказался возле въездной арки у фасада. Двери за мной закрылись, странный громкий смех в вестибюле стал тише. Со стороны мыса едва доносился шум волн.

Выйдя к фасаду, я вновь увидел до отвращения безоблачное небо. Лишь у линии горизонта плыли клочки облаков. Над головой простиралась слепящая синева. В самом центре небосвода сиял солнечный диск, смотреть на который невооруженным глазом было практически невозможно.

Но что-то с этим солнцем было не так. Что-то в нем было совсем непривычным. Медленно шагая, я размышлял, в чем же дело. И тут я понял: оно было маленьким. Просто крохотным. Как будто я попал на другую планету, откуда оно выглядит гораздо меньше. А может, это и не оно вовсе? Или же я вижу силуэт древнего солнца?

Идя со скоростью улитки, я направился к автодороге, и тут прямо передо мной прошло существо. На нем была желтая грязная рубашка поло и брюки цвета хаки. Обуто оно было в странные сандалии наподобие варадзи[26], а на плечах у него была огромная кроличья голова. Странной танцующей походкой существо шло по тротуару, раскачивая верхней частью тела.

Я посмотрел на гаражи по бокам от вестибюля. Весь ряд автомобилей, включая мой «Сивик», были черными-пречерными. Бетонный пол тоже покрылся темными масляными пятнами. Почти на всех машинах образовались вмятины, краска облупилась, а задние стекла были разбиты. На моем автомобиле вмятин не было, но он тоже стал угольного цвета.

Я еще раз перевел взгляд на Эносиму. Силуэта башни там по-прежнему не было.

Вот и автодорога. Она все время стояла в страшных пробках, однако сейчас на ней не было ни единого автомобиля. Пропали не только автомобили, но и люди – вокруг было абсолютно пустынно. Я встал на середину дороги и окинул взглядом тротуар вдоль побережья и Эносиму на заднем фоне. Но здесь не было ни людей, ни машин. Вместо них по тротуару расхаживали человекоподобные кролики и свиньи. Сновавшие повсюду животные задевали головами друг друга и, кажется, радовались этому. Я был здесь единственным человеком.

Я посмотрел под ноги. Цементное дорожное полотно, всегда скрытое под армией машин, превратилось в сетку из глубоких и мелких трещин. Теперь дорога состояла из наклонов и подъемов и выглядела так, словно ее выстилали плотно лежавшие обломки разных размеров. Некоторые фрагменты стояли вертикально, обращенные кромкой к небу. Сквозь расщелины пробивались могучие сорняки. На некоторых участках заросли приподняли осколки цемента над землей.

Произошла какая-то аномалия. Ядерная война? Я ничего не ощущал, но если все так, то здесь было колоссальное радиоактивное загрязнение. Поэтому люди сошли с ума, а их тела приобрели причудливую форму. Мой вчерашний сон стал явью.

Я вспомнил странности в поведении Каори, а затем ее гневную фразу, когда я завел разговор о фильме про гибель мира в ядерной войне. «Что замолчал? Будто ничего не понимаешь!» Неужели она все знала и скрывала от меня произошедшее? Быть может, она испытала сильный шок и оттого-то ничего мне не сказала? Значит, когда я упомянул тот фильм, она разозлилась, подумав, что я уже все знаю… Нет, не то. Я ничего не знал. То и впрямь была случайность.

Подняв голову, я еще раз посмотрел на Эносиму. Башни не было. Но я наконец-то понял почему – она пала жертвой ядерной войны.

Я торопливо развернулся обратно, собираясь идти к единственной больнице «Скорой помощи» – если она вообще еще стояла. Мой белоснежный чистый дом почернел и покрылся грязью. Всюду виднелись трещины, покрытие отслаивалось большими кусками, верхние этажи начали зарастать плющом. В этом мире растения были самыми живучими существами.

Единственным источником звуков было едва слышное пение птиц, доносившееся до стороны леса. Ни единого человека и ни единой машины я не видел. Выходит, большинство людей погибло или же находится на грани гибели.

Пройдя мимо дома, я направился к Энодэну по пыльной ухабистой дороге. Тут я понял, что с нее исчез цемент, обнажив скрытую под ним землю. Порывисто шагая вверх, я внезапно застыл. Энодэн исчез. Сколько я ни осматривал территорию вокруг, здесь был лишь заросший бурьяном пустырь, от металлических рельс же не осталось и следа. Зайдя в шелестящую траву, я попробовал нащупать рельсы носком ботинка. Вдруг обнаружатся их расплавленные остатки или ржавый металл? Бесполезно. Видимо, меня занесло в эпоху, когда Энодэн еще не построили. Но раз так, то, выходит, ядерная война произошла задолго до появления железной дороги?.. В голове нарастал сумбур.

Пройдя железнодорожный переезд… Нет, так звучит странно. Пройдя район, где в будущем построят железнодорожный переезд, я очутился перед торговым кварталом. Магазин досок для серфинга исчез. Не было и кафе Beach, как и больницы по соседству с ними. Впрочем, правильнее сказать, что исчез весь торговый квартал. Теперь здесь лежало несколько кучек обломков. Видимо, это были останки рухнувших каменных зданий. Позади них выстроились обветшалые деревянные бараки. На месте магазинов стоял бесконечный ряд таких же деревянных лачуг. На стенах большинства домов мелками были нарисованы собачки, деревья, человечки и геометрические фигурки, поверх которых расплывались черные масляные пятна. У некоторых хижин вход закрывали двери, но в основном поверх проема свисали бамбуковые шторки или занавески из узорчатой ткани с черными следами рук. От ветра, проходившего сквозь щели, хижины подрагивали. Похоже, внутри людей не было. Передо мной стоял абсолютно безлюдный город-призрак. Неужели все жители исчезли?

На месте больницы стоял деревянный дом, возле двери которого красовался рисунок ящерицы. А вдруг это здание и есть все, что от нее осталось? Приподняв ткань над входом, я зашел. Внутри стоял запах медицинского спирта. Да, это точно больница. Прежняя разрушилась, и пока приходится довольствоваться жалкой лачугой. Но тут хотя бы есть врачи.

Горело множество свечей. Спиной ко мне стоял пожилой человек в белом халате – должно быть, врач – и что-то делал. На нем была странная черная шапочка, напоминавшая крышку от коробочки для чая.

– Извините, пожалуйста! Хотел спросить. Что случилось с больницей Инамурагасаки, которая была здесь раньше?

Старик медленно развернулся и прошел мимо меня к раковине, возле которой стояла чайная чашка. На плите булькала вода в чайнике. У старика были седые волосы и совсем темное лицо, словно обожженное. Взяв чашку с блюдцем, он молча направился на прежнее место, выключил газ и налил кипяток в заварочный чайник.

– Простите, вы что-нибудь знаете про прежнюю больницу? – спросил я еще раз.

Стоявший в каких-то десяти сантиметрах от меня старик заваривал чай, притворяясь, что не замечает меня. Я помахал ладонью возле его лица. Никакой реакции. Меня охватывало смятение. Меня что, никто не видит? Неужели в этом мире я невидимка?

Ничего не попишешь. Я вышел наружу и устало поплелся по дороге к горе за домами. Больница пропала, а сам я совершенно не понимал, куда идти и что делать. Но ничего не делать тоже не годилось. Стоя в одиночестве на сухом ветру, я бы сошел с ума. Да, страшно, но лучше продолжать идти.