— Ты меня простишь, когда-нибудь? Я же ничего плохого не сделала…
— Ага, а Аву ты из добрых побуждений ему отдала, — криво улыбаюсь.
По-другому не получается. Сейчас, как никогда, готов натворить неописуемой дичи.
— Тимур — её отец. Что я должна была сделать?
— Родить от другого! Или смотреть, с кем трахаешься!
Щелк! Правую щеку припекает от пощечины. Скриплю зубами. Заслуженно прилетело. Не спорю, но и меня выводить не нужно!
— Я думала, что у меня умный и рассудительный сын, а ты глупый, эмоциональный мальчишка!
Смотрю на нее. Губы дрожат. Обида во взгляде.
— Что посеешь, то и пожнешь.
— Дима…
Больно. И мне так же.
— Ты думаешь лишь о себе, — отворачивается. — Когда я забеременела, сказала тебе, потому что ты был маленьким мужчиной в нашем доме. Я помню, как ты был рад. Мне… Мне без разницы, кто отец Авроры. Я люблю ее независимо от этого. И тебя тоже, но я ничего не могу сделать против Тимура. Ни-че-го. О том, что Ава его дочь, знает не только он. Его враги тоже, а их много… И если ставить на чашу весов ваши жизни и мое желание быть рядом, то я выберу первое.
Молча проглатываю возмущение. Взгляд упирается в стену.
— Это не шутки, Дима. Играть вами я не готова. Я очень хочу увидеть Аву и тебя прекрасно понимаю. Она в безопасности. Это самое главное.
Ава в «тюрьме». Неизвестно где, и хрен знает с кем. Как это вынести?!
— Уходи.
Указываю в направлении двери. Мама тяжело вздыхает. Пара секунд колебаний с ее стороны. Стук каблуков, и убийственная тишина вокруг. Иду к кухонному гарнитуру, достаю пачку сигарет и зажигалку, сажусь на пол, прикуриваю.
Несколько тяжек. В груди тяжелеет.
И вроде бы выхода нет, но такого просто не может быть!
Я смотрю не с того ракурса. Всегда есть выход из любой ситуации!
Вопрос с сестренкой я решу обязательно, но сначала нужно встретиться с Ритой.
Как?
Тушу окурок. Упираюсь ладонью в пол и чувствую боль. Твою мать!
Осколок от стакана впился в кожу, вынимаю, отшвыриваю в сторону. Смываю кровь под краном в раковине. Обработаю позже. Перевязываю бинтом, накидываю на себя чистую футболку, спускаюсь вниз и зависаю на вещах Ахметовой, которые лежат на сиденье в машине. Весь салон её запахом пропитан. Не думая, беру их и утыкаюсь носом в ткань.
Это ж надо было так попасть, Шум?
Осторожно возвращаю на место. Завожу мотор и еду к Громову. Майора решаю не впутывать, пока.
Сейчас нужен незаинтересованный мозг.
Добираюсь быстро. Благо пробок нет. Взлетаю по лестнице. Давлю на звонок.
— А мятежным все не спится, — сразу пропускает меня в квартиру. Видок не лучше, чем при последней встрече. Зевает.
Вхожу, двигаю к нему в комнату, падаю в кресло-пуф и тру лицо ладонями.
— Облажался? — протягивает мне коробку с пиццей. Беру кусок. Киваю. — Надо было меня слушать, — самодовольно вздыхает.
Мониторы опять включены.
Цифры. Иероглифы. Муть. Жую пиццу, не чувствуя вкуса.
Громов тоже наяривает. Запивает чаем.
— Будешь? — протягивает мне кружку. — Не заразный, — усмехается, пока я зависаю в пространстве.
— Я не из брезгливых.
Почти. Забираю. Делаю несколько глотков.
— Чего от меня хочешь? Не на пижамную же вечеринку пришел.
— Помоги.
— По сестричке твоей все уже сказал, — разводит руки в стороны. — Тут я бессилен.
— Не с сестрой, — вопросительно поднимает брови. — Мне к Ахметову в дом нужно попасть.
— Смертник?
— Срочно.
— Камикадзе, — вытирает руки об салфетку. Улыбка, как у Чеширского кота. В сочетании с синяками смотрится жутковато. — Это даже интересно, — отворачивается к мониторам.
— Что именно?
— Мы последний раз так с Наськой беспределили.
— Наськой?
— Да. Сестра моя. Та еще заноза в заднице. Сейчас в Москве со своим принцем тусуется.
— Семейное у вас что ли?
— Что именно?
— Беспредел.
— Ну есть такое.
— А с Зауровой что?
Сглатывает. Хмуро проводит пальцем по подбородку. На меня не смотрит.
— А с Зауровой проблемы, но их я решу сам.
33. Что дальше
POV Маргарита Ахметова
— Рита?
— М?
Стараюсь спокойно реагировать на то, что папа испепеляет меня взглядом. Мы уже полчаса сидим у него в кабинете. Владимир стоит около двери, как статуя, и никак не отсвечивает.
Как всегда, но после того, что произошло с Димой, нормальным наше молчание назовешь с натяжкой. У него ко мне определенно есть вопрос, а отвечать не хочется.
Сбежать, да. Очень.
Чтобы одной переварить услышанное. В груди будто все разворотили. Больно и тянет.
— Я тебя всячески ограждаю от неприятностей, но ты все равно лезешь в них. Скажи, почему? Что не так?
Одна моя бровь эвакуируется к волосам. Он реально не понимает? Или оглох?
— Надеюсь, до тебя дошло, что нельзя доверять парням с улицы.
Скрипит зубами, но старается держаться достойно. Улыбаюсь через силу.
— А вам можно?
— Что можно?
— Доверять.
— Не задавай глупые вопросы. Все же очевидно, — злится. Убирает руки в карманы брюк. Взгляд становится еще жестче.
На меня не действует. Почва из-под ног выбита.
— Очевидно, что я не знаю о тебе ничего, папочка, и доверять тебе не могу, — пожимаю плечами.
— Думай, что говоришь! — осекает.
— Могу сказать тебе то же самое.
— Рита!
Развожу руки в стороны с тяжелым вздохом. Конструктивного диалога с Тимуром Тагировичем не получится. Он лишь себя слышит.
— Этот мальчишка тебя использовал.
— Заладили, — вскипаю резко, — не использовал он меня!
— Не смей так со мной разговаривать!
— А ты со мной!
Подскакиваю на ноги. Лицо тут же обдает жаром. Нет у меня сил отшучиваться. Не сегодня!
— Читаешь мне нотации, а сам далеко не святой! У вас тут любовные треугольники на всю округу светят, а ты на мне отрываешься!
— Рита! — переходит на рык.
— Что?!
— Ты переходишь все границы.
— Я?! Я всего лишь хочу жить, как все, а не сидеть в четырех стенах и создавать вид свободной личности. Я же у тебя в рабстве, посмотри! Ты со мной и двумя словами не обмолвился за те дни, что я здесь! Только Владимир рядом, как верный пес! Мама тоже не звонит! Я, черт возьми, будто в ссылке и наказана постоянно! Только за что?!
— Рита…
— Нет! Я все скажу! Мне не нужны твои деньги! Не нужен этот чертов идеальный профиль, где все фотографии одно сплошное пятно счастья, которого нет на самом деле! Я же просто фейк! Девочка, которой нет!
— Ты не права.
— Да?! Тогда скажи, папочка, какой цвет мой любимый? О чем я мечтаю? Что ем по ночам? О ком думаю? Ну?! Скажи!
Напряженно отмалчивается. Меня же бомбит по полной программе.
— Вот видишь! Ты обо мне ничего не знаешь! А то, что знаешь, то не обо мне! А о твоем выдуманном идеальном ребенке!
— Рита… — это уже доносится со стороны Владимира. Поворачиваюсь.
— А тебе я тоже больше не доверяю!
— Успокоилась! — папа уже входит в мою тональность по крику.
Смеюсь.
— Я никому из вас не доверяю. Интересует почему, папа?
Делаю шаг к нему. В воздухе звенит от эмоций. Его или моих, не знаю.
— Ты от меня скрываете сестру, оказывается, а ее брата избиваете у меня на глазах. Вы нормальные вообще?! Что с вами не так?!
— Не говори о том, чего не знаешь.
—Не говори, не выходи, живи по расписанию и радуйся! Я вам что домашний питомец?!
— Дурное влияние сказывается, да?
— Это ты на Диму намекаешь? — прищуриваюсь. Шаг к нему. Задираю голову и смотрю в глаза. — Я ему доверяю больше, чем вам обоим.
— Идиотка.
— В соседа, наверное. Ты же у нас умный.
Замахивается. Рука застывает в нескольких сантиметрах от моего лица. Владимир вдруг оказывается рядом. Мое сердце взрывается от толчка крови. Все замираем. Папа опускает руку, а у меня вместе с ней весь запал пропадает. Внутренности противно скукоживаются. Этим жестом ведь все сказано, да?
