Джине хотелось сказать: «Мэтью оставил мне огромные долги, я полный банкрот и почти уже в долговой тюрьме, потому что не могу расплатиться. Я продала всю мебель, у меня нет работы, а на следующей неделе не будет и жилья». Но она знала, что это нечестно. Фрэнки и так сделала достаточно. Это ее заботы. К тому же, у нее была гордость.

– О, прекрасно, а как ты?

– Ты уверена?

– Да, честно, Фрэнки.

– Не вернулась к бутылке?

– Нет, Фрэнки.

– Нормально спишь и хорошо ешь?

– Да, Фрэнки.

– Это замечательно. Слушай, я позвонила, чтобы сказать, что завтра улетаю на съемки в Неваду, если я понадоблюсь тебе, позвони моему автоответчику. Я позвоню тебе сразу, как смогу, но я не знаю номера телефонов в центре пустыни.

– Не волнуйся, со мной все будет хорошо.

– Работа уже на горизонте?

– Да, пара предложений выглядит вполне обнадеживающе, – солгала Джина.

– Держи нос кверху, дорогая. Кажется, у тебя действительно все в порядке. Я позвоню тебе, как только приеду. Я вернусь с великолепным загаром. Пока, Джина.

– До свидания, Фрэнки.

Она положила трубку и села в центре опустевшей гостиной. Она чувствовала только страх и полное одиночество. Нет никого, к кому можно обратиться, она одна, совсем одна. Она надела пальто и пошла по дороге на автобус до площади Пикадили.

– Я видела ваше объявление в витрине. С кем мне можно поговорить?

Официантка со жвачкой во рту указала на низкого темноволосого мужчину, стоявшего за прилавком.

– Он босс. Звать – Лео.

Джина подошла к нему.

– Извините, я здесь насчет работы.

Толстый итальянец осмотрел ее с ног до головы.

– Когда-нибудь обслуживали столики?

В отчаянье Джина солгала:

– Да.

– Значит, знаете, какая это тяжелая работа?

– Я не боюсь тяжелой работы.

– Хорошо, но рабочий день длинный.

– Не могли бы вы сказать, сколько я буду получать?

– Два фунта в час. Но если будете хорошей, заработаете сверх того на чаевых.

– Когда я могу приступать?

– Приходите завтра. Будьте здесь в восемь.

– Утра? – она заколебалась.

– Да. Какие проблемы?

– Нет, никаких, – быстро поправилась она. – Встретимся завтра.

Лео посмотрел, как эта красивая девушка грациозно идет по улице. Он удивился, что могло заставить ее прийти к нему на работу.

Джина была в кафе без десяти восемь. Управляющий представился как мистер Леон.

– Зовите меня Лео. Это Мэрилин, официантка. Она тебе все покажет.

Лео вернулся в кухню и оставил Джину с высокой, худой темнокожей девушкой.

– Привет, как тебя зовут? – спросила Мэрилин.

– Джина Шоу.

– Раньше много работала в таких местах?

– Честно, нет. Ты мне покажешь, что надо делать?

– Конечно, Джина. Я научу тебя всему от и до. Просто следи за мной. Уверена, ты быстро все схватишь. Для начала придется влезть в эту гадкую униформу. Там висит одна в женской раздевалке.

– Спасибо.

В раздевалке рядом с грязным туалетом за кухней Джина надела бутылочного цвета зеленое нейлоновое платье и запачканный передник. Все было ей велико и пахло жареной пищей.

– О'кей, ты принимаешь заказы от клиентов и записываешь номер меню в блокнот. Например, если они заказывают яйца и чипсы, это номер четыре. Потом накалываешь заказы на этот гвоздь для шефа. Он готовит еду и ставит на стойку, ты забираешь и относишь клиентам. Насчет кассы сегодня не волнуйся, завтра я научу тебя ею пользоваться. Поняла?

Джина неуверенно кивнула. Все утро она бегала от столиков на кухню и изображала изо всех сил опытную официантку.

– Что у тебя за история? Актриса, танцовщица, дружок бросил беременной? – спросила Мэрилин, когда Джина несла мясо-гриль из кухни.

– Что?

– Ну, должна же быть какая-то причина, по которой такая девушка, как ты, попала в такое дерьмо, как это.

– Кое-что из названного, только не беременность, слава Богу, – ответила Джина, улыбаясь.

– Все мы пострадали из-за проклятого искусства. Джонни, мой мужчина, режиссер, ждет своего шанса. Он не может работать, слишком со многими ему надо встречаться. Он только что закончил киношколу, вот я и помогаю ему, зарабатывая здесь бабки. Ты здесь тоже из-за денег?

Джина кивнула.

– Уж не собираешься ли ты стать миллионершей в этом сортире? Плата мизерная, но зато постоянные деньги каждую неделю, – Мэрилин бросила на Джину быстрый взгляд. – Я знаю местечко, где ты, наверняка, сможешь зарабатывать приличные деньги.

– Правда? Где?

– Там, где я работаю по вечерам. Хотя это не совсем для тебя.

– Сейчас я согласна на все, Мэрилин. Мне действительно очень нужны деньги. Что это за работа?

– Думаю, это можно назвать что-то типа «связь с общественностью». Увидимся позже, красотка, – и она ушла на ланч.

К концу недели Джина измоталась вконец. В семь она уходила из квартиры на Литл Венис, целый день бегала от столика к столику, и приходила домой после восьми вечера. Болела спина, и отнимались ноги, но зато было мало времени думать о своем положении. У нее была только одна цель – как можно быстрее заработать деньги.

Однако, вечером в пятницу, сидя на матрасе, Джина подсчитала все свои деньги – зарплату и чаевые, и почувствовала жуткую безысходность и подавленность – сорок пять фунтов за неблагодарный, каторжный труд. Ее охватила паника. На эти деньги едва можно было купить продуктов и заплатить за крышу над головой. Об оплате долга не могло быть и речи. Через четыре дня она должна съехать с квартиры. Ее так и подмывало купить на деньги, заработанные с таким трудом, бутылку водки. Но здравый смысл победил, и она, приняв душ, провела еще одну бессонную ночь.

В субботу утром Джина купила местную газету и просмотрела колонку сдачи квартир внаем. Все выходные она обходила жалкие комнатки. Потрепанные владельцы требовали сразу уплату за месяц и аванс за следующий, а таких денег у Джины не было.

В воскресенье Джина зашла в ближайший бар и позволила себе стакан водки. Отчаяние все больше усиливалось. Дрожащей рукой она поднесла стакан к губам. Она не знала, что делать. Все казалось безнадежным, оставалось одно – пойти к матери и просить принять ее обратно.