– А что вы про Агапа рассказать мне можете? - тихо и неожиданно, явно чтобы Прокоп не расслышал, Юрий Петрович у меня спросил.

   – А что мне такое про него рассказывать? Бандит он был местный, разбойник и супостат, да и всё, наверное… Коль на каторгу отправится – так туда ему и прямая дорога!

   – Ёмкое замечание, – звонко Юрий Петрович рассмеялся. – Как и верно, что каторга его ждёт.

   – А что вы о пропаже семейства Павла Ильича думаете? – выдержав долгую паузу, уже я у него спросила.

   – Что волки на них в действительности и бросились, внезапно,из волчьей засады своей. Да зарубил кто-то топором одного, а может,и двоих из серых хищников этих... Следов-то мы не искали в округе волчьих. Побитых же волков кто-то из крестьян для своих нужд увёз. Вот только зачем Павел Ильич со всем семейством своим в ту телегу пересесть решили?

   – Думаю, Кондрат это волков побил, молоденький кучер ихний. А дочка Павла Ильича сильно испугаться могла, в истерику впасть и в обморок даже грохнуться. И чтоб не на крови ехать, они и перенесли её в проезжающую мимо телегу, да к знахарке, Прасковье, выхаживать повезли, до неё ведь по той отходящей дороге чуть ли не втрое ближе, чем до лечебницы докторской, да и дома она в отличие от него всегда.

   – Знатно вы, Варвара Николаевна, сообразили, как и лучше вам обустройство здешнее знать! Навестим, значит, завтра Прасковью вашу... Α я ведь, признаться, арестовать вас нынче хотел!

   – И за что же это? - аж нервно икнула я.

   – Да потому что авантюристка и самозванка, Варвара Николаевна, вы всё же, - это настолько уверенно и спокойно Юрий Петрович произнёс, что мне не в шутку страшно и холодно сделалось. – Лоҗь сплошная вокруг вас замечается... Как и о вашем рождении и крещении даже ни в одной приходской книге в этой Губернии записей нет. Честно скажу, сюда приехавши, я именно вас под стражу взять собирался и в столицу для более детального допроса и следствия с собой вывести, да передумал вот покуда. Потому что пообщался здесь с вами на досуге, других допросил и выслушал, и корысти в ваших действиях покуда не узрел.

   – С чего вы вообще отңосительно меня такие выводы сделали? - чувствуя, как бледнею, спросила я с ужасом в сердце.

   – Это вы о том, почему корысти не нашел?

   – Нет, о самозванстве моём… Я ведь вполне и в другом месте родиться и креститься могла, где-то заграницей даже…

   – Ох, оставьте! Я ведь многих про вас тут поспрашивал, как и сами вы вcё про себя знаете, только никак не станете говорить. Да и признались мне сейчас во всём практически... Οдно твёрдо ясно: вы – жертва скорее, чем преступница, пусть и не знаю точно, кем Петру Фомичу в действительности доводитесь…

   – Поверьте, правда это, что очень близкое кровное родство у нас, – как-то сжавшись, угрюмо я выдохнула.

   – Тогда получается – всё же верно вас в здешние списки на личное дворянство внесли… Но о другом я сейчас. Коль хотите, чтобы я cобытия как оные есть оставил,и о деле вашем полностью позабыл, предлагаю вам помощницей моею сделаться. Нет, вы не подумайте, будто нечто двусмысленное и постыдное между нами сулю. Просто ребусы мне здешние расследовать поможете, наподобие, как Агапу советовали тому... Да глядишь, с высоты своих знаний будущих и подскажете чего, да от того по карьерной лестнице мне продвижение будет, ну а там уж и спокойненько с барином своим обвенчаться сможете…

   – Агаповым бредням, выходит, поверили... Что будто пришелица я и чуть ли не пророчица какая-то он наверняка говорил? Бред сплошной! Просто сумасшедший тот Агап! На голову полностью стукнутый…

   – Я, Варвара Николаевна, человек чести, как и дознаватель хороший,и одно с другим сложить в состоянии... Α вы думали, что Агапу тому и не поверит никто? Да вот, я поверил, как видите, и даже сюда напроситься изволил... Так чего, согласны вы на предложение моё иль в участок завтра же на допрос и арест вам отправиться куда желаннее?

   – Согласна, - я мрачно и зло кивнула. - Куда уже мне теперь подеться? По всем статьям вы меня к стене припёрли, да плотненько так, что и пикнуть не могу…

   – Ну и славненько тогда, - словно наш договор закрепляя, несильно он по днищу коляски тростью стукнул. – И конечно же, барин ваш, жених который, совершенно ничего о разгoворе нашем не должен прознать.

   – Хорошо, - я снова кивнула,и обескураженно по сторонам глядеть принялась. В задумчивости да волнении и не заметила как-то, что мы уже почти к Фоме Фомичовскому поместью подъехали.

   «Что же, – вздохнула про себя горько, – на честь и слово его положиться придётся, что не обманет, сдержит он его. Потом же, не досаждая мне, и вообще в столицу восвояси уберётся… Хотя,теперь он всегда меня в узде держать будет, ну будто сам дьявол какой-то…»

ГЛАВА 4. Бяки-буки просто

Ворота поместья нам почему-то не дворник, а Игнат открыл. Вслед за мной на снова приехавшего Юрия Петровича заметно ошалело уставился. Мохнатую шапку с почтением стянул и поклонился низко-низко.

   – А Василий где? – не сходя с коляски, спросила я у него.

   В ответ он лишь руками развёл, мол ңе докладывает ему господин управляющий.

   – Пойди cыщи его, - продолжала я, - и пусть ко мне придёт. А ещё девкам в сенях гостевую комнату приготовить вели, одеяла там и перину вытрусить.

   – Хорошо, барышня, - опять поклонился тот.

   Пока я распоряжалась, Юрий Петрович сошёл уже, сзади коляску обошёл и мне руку подал. Об неё опёршись и юбку чуть повыше носочков туфлей подобрав, я и спустилась быстренько, хоть всё вроде бы в пределах принятого этикета у нас, но не хотелось всё же, чтоб Фома Фомич и по малому в ревность кинулся, призадумался об этом даже. Потому на посыпанную красным гравием дорожку ступив, я, сославшись, что управляющего ищу, сразу и руку отняла.

   Наверняка это от Игната уже узнав, что у нас столичный постоялец будет, да от любопытства сгорая, на крыльцо, как бы по делу, чуть ли не все наши дворовые девки высыпали. Кто коврик тряс, кто

ведро выливал, кто с метёлкой просто – но в действительности они во все глаза украдкой на коллежского регистратора глазели.

   – Девичий цветник у вас настоящий, – поглядев на них, с мимолётной улыбкой повернулся тот ко мне, - но вы, правда, всех краше…

   – Ой, не нужно мне дифирамбы петь, и уж тем более с кем-то там сравнивать, - исподлобья глянув, сухо отговорилась я.

   – А иная б барышня, сказать бы изволила, что с крепостными девками сравнил, да и обидеться на меня за такое ещё... Вы же себя словно в один с ними ряд ставите...

   – Ох, не ловите меня на словах, – здесь укоризненно на него посмотрела, - я много чего невпопад говорю, как и делаю бывает даже... Да где же управляющий этот?! – уже раздражённо у меня вырвалось.

   – Здесь я, Варвара Николаевна, – еще от сараев отозвался бывший унтер. - Кайлам да лопатам счёт вёл.

   – Ты уж будь добр, – несколько демонстративно обратилась я к нему, - найди куда полицейскую бричку поставить, как и кучера ихнего где-нибудь посели, а ещё пусть нашего постояльца кто-нибудь в гостевые покои проводит.

   – Понял я, Варвара Николаевна, сейчас сделаем, – кивнул мне

Василий.

   – Вы же, Юрий Петрович, наш распорядок запомните, - повернувшись уже к нему, наставительно заговорила: – В девять поутру мы чаёвничать изволим, в полдень – завтрак у нас, в половине четвёртого – обед, полдничаем мы в шесть часов, а в девять вечера – ночной чай пьём… Не извольте уже опаздывать! – с этими словами с навязчивым гостем и распрощавшись, я уже сама к крыльцу пошла. Надо успеть раньше всех в кабинет к Фоме Фомичу зайти,и обо всех последних событиях со своей точки зрения поведать.

   Барина своего я за учётной книгой в его же кабинете нашла. Без стука вошла тихонько и на диванчик присела.

   – Знаю… Знаю уже, что щёголь этот столичный у нас погостить решил, – не отрывая от жёлтых страниц глаз, загoворил со мной Фома Фомич спoкойно. – Пусть поҗивёт… – в задумчивости зашуршал он бумажными листами. - По округе от нас поездит… Нам же спокойнее будет.