– Куда? – а вот я напрягаюсь, хоть и рада его видеть.

– Хочу хоть что-то сделать правильно. Пожалуйста, просто пойдём со мной, – ничего себе! Мужчина очень серьезен, колючкой не называет и даже не иронизирует. Кивнув, встаю.

– Про завтра не забудь, Лан, – напоминает Макс, поднимая голову.

– Помню. Свидание, – улыбаюсь и сама тянусь. Мужчина целует в губы и, подмигнув, вновь возвращается к своим гаджетам.

– Свидание, значит, – ворчит беззлобно блондин, утягивая за собой, а в коридоре и вовсе прижимает к своему боку, ревностно обнимая за плечи.

– Будешь запрещать? – вскидываюсь, ожидая очередной ревности и рычания. – Я не откажусь от Макса.

– Звезды знают, как я соскучился по твоим колючкам, - улыбается Стар. Дразнится, негодник. – И не прошу отказываться. Просто локации выбирайте для ваших свиданий подходящие. Будьте под камерами. Линкор безопасен и защищен, но не испытывайте судьбу.

– Да, Р.. Ансер утром сказал, пока здесь стервятники, быть на чеку. Я помню.

Регор–Ансер и вправду просил даже наедине держать конспирацию. Никаких осечек не должно быть. Во всём линкоре есть камеры, роботы и прочая техника. Стервятники, конечно, намеренно вред причинять не будут, но подсмотреть или подслушать кто-то из них захочет. Единственная закрытая зона – моя каюта. Она полностью обезопасена и навешена блокираторами любых частот. Сделано это, конечно, в первую очередь из-за маячка, если он ещё во мне, чтобы гасить сигналы. Но и про снующих по линкору бандитов тоже не стоит забывать.

– Умница моя, – Стар заводит в кабину лифта и тут же зажимает. Что у них за любовь — зажиматься в людных местах? Тут, между прочим, камеры тоже есть. И сейчас Асад или кто-то из его подчинённых смотрит на нас.

– Так куда мы идем? – царапая китель, охотно обнимаю и, устроив подбородок на груди блондина, смотрю в эти ярко-зелёные глаза с всполохами молний.

– Сюрприз, – урчит мужчина, целует в губы и вытягивает из кармана мягкую повязку на глаза. – Доверишься мне?

Краснею, смущаюсь, но киваю. Не знаю, как у него получилось, но я ему и вправду доверяю. Ему и Регору. С первых же дней. Старкар завязывает мне глаза, уточняет: не сильно ли, и гладит по щекам успокаивающе, ободряюще.

Темнота не пугает, пока крепкие руки блондина держат меня. Вот только тактильные рецепторы обостряются и остальные органы чувств напрягаются. Слышу, как бесшумные двери лифта разъезжаются в сторону. Старкар мягко тянет, выхожу и просто иду.

– Ступенька, – притормаживает блондин, улыбаюсь и преодолеваю выступ.

Заворачиваем куда-то, опять идем. Потом еще пару поворотов, и в нос бьет насыщенный аромат цветов. Улыбаюсь.

– Еще рано, – останавливает мужчина, когда тянусь к повязке, и выпускает руку. Зябко ежусь и верчу головой, пытаясь по звуку определить, где Старкар. Без него становится одиноко и холодно. Это странно и раздражает.

Сквозь повязку ощущаю, как в лицо бьет свет. Вздрагиваю от нежных переливов первых аккордов музыки. Тёплые губы касаются открытого плеча, заставляя трепетать. Пальцы мягко оглаживают кисти, и мужчина снимает браслет. Один. Не знаю какой. Но я не сопротивляюсь, наслаждаюсь ласковыми прикосновениями. Губы продолжают скольжение к шее, выше, до самого уха. Дыхание перехватывает, но я не мешаю. Откидываю голову назад, открывая доступ к шее.

Повязка с лёгким шелестом исчезает с глаз, но веки закрыты. Не хочу открывать их, просто таю от незамысловатой ласки. Слушаю красивую мелодию, вдыхаю ароматы цветов вперемешку с мужским терпким, чуть древесным запахом Старкара.

– Уже можно, – со смешком шепчет блондин, прикусывая мочку уха.

Распахиваю веки и улыбаюсь. Комната полностью погружена в темноту. Лишь высокие свечи подсвечивают небольшой круглый столик чуть в стороне от нас, с тарелками, закрытыми хромированными колпаками и двумя креслами.

– Не знала, что ты романтик, – бормочу, поднимая голову и разглядывая его лицо в тусклом свете свечей.

– Немного, – щурится Старкар и, поцеловав в лоб, обнимает меня нашими руками. – Куда ты хочешь отправиться, Колючка? – спрашивает, а я не понимаю вопроса. Сейчас? В смысле, на какую планету или город? – Остров бабочек?

Стар щёлкает пальцами. Яркий свет на несколько секунд заставляет зажмуриться. Но когда глаза привыкают к освещению, я беззвучно ахаю, прижав пальцы к губам. С четырех сторон, на потолке и по полу летают бледно-розовые бабочки. Их проекция пролетает даже мимо нас, задевая цифровыми крыльями. Кроме видеопроекции, вся комната устлана букетами цветов. Разными: необычными, цветными, шипастыми, вьющимися.

Кружусь по комнате, стараюсь уловить, где же проектор спрятан или как он всю комнату превращает в 3D визор.

– Или может… – поймав мой изумлённый взгляд, Старкар растягивает губы в улыбке. В коварной такой, предвкушающей. Нетерпеливо подхожу к нему, жду, что же там за «может» ещё. – В подводную столицу Лурка?

Опять щёлкает пальцами, и проекция сменяется. Стены, потолок, пол полностью погружаются в воду, не сразу, а постепенно, будто мы не в комнате, а на подводной лодке. Вода вытесняет бабочек. Открывая нам коралловые рифы, морское дно с его обитателями. На смену бабочкам приходят рыбки. Разные, пёстрые, шебутные.

– Стар, – выдыхаю, не способная вымолвить хоть что-то вразумительное.

– Нет? – веселится мужчина и опять щёлкает пальцами.

– Это же.. это.. – кружусь на месте, стараясь охватить взглядом всё. – Как в старых фильмах!

– Земля, – соглашается Стар, притягивая к себе, опять обнимая со спины, чтобы мне было удобно рассмотреть. – Такая, которую запомнила моя мама.

Комната превратилась в чистое поле с густой высокой травой, холмами, голубым небом с белыми облаками. На одной из стен опушка леса. Высокие ели да сосны шумят на ветру, и даже можно разглядеть белочек да птиц. На другой стене домики: деревянные, одно- и двухэтажные. Если присмотреться, увидишь людей. На третьей стене бурная речушка с острыми камнями.

– Оставляем? Или полетим куда-нибудь ещё?

– Оставляем, – шепчу, чувствуя, как глаза увлажняются. Не хочу плакать. Но это так…. Мило – не подходит, Трогательно – тоже не то. Это просто сногсшибательно. – Ты сказал, как запомнила мама? Она с Земли?

– Да, моя мама — землянка. Её встретил папа шестьдесят пять лет назад и забрал с собой.

– Шестьдесят сколько? – я в шоке. Та женщина на картинке, ей не больше пятидесяти. Он её в младенчестве встретил, что ли? Теперь даже страшно спрашивать, сколько лет Томе. Так как старушка выглядит на лет восемьдесят. Выглядела…

– Светлана, – отвлекает Стар от мысленных математических формул, что я сейчас строю. Встрепенувшись, разворачиваюсь. А блондин на одном колене стоит и протягивает армиллу свою, которую стянул. – Ты уже не Корина, но всё же. Светлана Корина. Позволишь осчастливить тебя и подарить весь мир. Разделишь эту жизнь вместе со мной, подаришь крылья?

– Да, – слово вылетает раньше, чем я успеваю подумать, проанализировать или задать уточняющие вопросы. Просто выкрикиваю и испуганно замолкаю. Стар видит заминку и хмурится. Мотаю головой, улыбаюсь и протягиваю руку: – Да, Старкар, я выйду за тебя замуж.

– Не фиктивно. По-настоящему, – уточняет мужчина, прищурившись. – И в горести, и в радости, пока смерть не разлучит нас. И даже тогда я буду преследовать тебя, не дам насладиться посмертием. У тебя полминуты, чтобы подумать. Обратной дороги не будет.

Возможно, и следовало бы подумать. Возможно даже отказать. Ведь рано, и мы не так близко знакомы. Всего лишь два месяца. Но как только произнесла это заветное «да», поняла, что это не просто согласие. И испугалась я именно от осознания собственных чувств к нему. К ним. Я хочу выйти за него, как и за Макса с Регором. Хочу стать частью его семьи. Хочу быть под его крылом и никогда не терять. Все эти метания, терзания, сомнения, что мучили меня, в данный момент отошли на задний план. Я просто хочу быть со Старкаром и Регором так же сильно, как и с Максом. Я не разделяю свои чувства к ним какими-то мерками. Это странно и, возможно, не понятно даже для меня самой.