— Не говорите, что вы со мной встречались. Если будут меня искать, вы скажите: “Никого не видел, ничего не слышал” понятно?

— Как скажите только отпустите.

Андрей ещё секунду смотрел на слугу сквозным взглядом и только потом отпустил, и сразу побежал к бричке. Кучер ошивался неподалёку так что Андрей полубезумным голосом сказал ему:

— Домой. Срочно.

Кучер, не задавая лишних вопросов, а лишь действуя из соображения долга, за пять минут подготовил бричку. После чего экипаж тронулся. И уже спустя минуту, барин стремительно удалялся от резиденции.

Когда бричка достигла усадьбы было уже за полночь. Барин из последних сил сошёл на землю и сразу двинулся в дом. Несмотря на опустошённость Андрея, голод был голодом, но повара давно спали, поэтому пришлось ждать утра.

Проснулся Андрей даже не в кровати, а в кресле. “Стоило ли проживать три десятка лет, чтобы пережить вчерашний день?” — первое о чём он подумал. Помимо внутренней опустошённости, он продолжал голодать, а поэтому сразу отправился в столовую. Там слуги уже во всю накрывали стол. Зная это, он понял, что завтрак будет подан в течение пятнадцати минут.

Он пошёл в сад. Там он встретил отдыхающего на скамейке Алексея:

— У барина в животе пусто, а он на солнышке греется

— И вам доброе утро. Как прошёл ужин?

— Ужасно. Мои предположения оправдались, это были те самые Эмма и Анна

— Бог ты мой, я так понимаю вы сейчас в ужасном настроении?

— Ещё бы. Мало того, что сбежал как трус, так ещё Анна меня заметила. Знать бы, что сейчас делать?

— Как вариант, написать письмо

— Шутишь? Я скорее под поезд прыгну, чем буду ей писать

— Иначе вы и дальше будете себя корить, а так вы сможете объясниться или даже возродить былые чувства

— Во всяком случае я сейчас голоден, а так… Надо думать. К тому же ещё есть Эмма. Я к ней тоже не равнодушен.

После завтрака Андрей весь день провёл в кабинете, пытаясь понять, что делать дальше. Череда сложных размышлений, логических оборотов, взвешиваний за и против, привели его к столь простому выводу, что не понятно, как он не додумался до такого, когда беседовал с Алексеем. План был таков: “Вначале надо покончить с Эммой, а потом браться за Анну”. И хоть он любил и Эмму, и Анну, но всё же тот взгляд, что он испытал на ужине, как искра, разжёг в его сердце новый огонь.

Он тут же послал своих людей чтоб разузнать адрес Эммы, а сам стал готовиться морально. На то, чтобы объясниться, что любовь была, но прошла, он потратил в голове час, хотя само признание должно было занимать не более пяти минут. В этом весь человек. Несмотря на то, что любовь к Эмме давно прошла, он до сих пор испытывал трепет перед ней.

Раздобыть адрес смогли только к ночи, хотя это не остановило его отправиться к ней тогда же. На удивление он не стал приказывать подготовить бричку, вообще не стал тревожить кучера. Лишь попросил оседлать коня. К Эмме он отправился один и только Луна сопровождала его.

Час скакал он к ней, несколько раз останавливался, думая повернуть назад, но не поддавался на слабость, прокручивая в голове мысль “Не закончу с Эммой, не начну с Анной”. Приближаясь к её усадьбе, он неожиданно испытал облегчение. Может прилив мужества, а может и нет.

Подъехав к усадьбе, он испытал ощущение, что все спят и уже хотел отступить, но окрик сторожа остановил его:

— Кто таков?

— Гонец, прибыл с срочным приказанием от губернатора. Пожалуйста, разбудите Эмму

Сторож сначала хотел прогнать его, но богатая одежда и манеры исключали возможность, что это мог быть грабитель, да и не разъезжают они по одному. Сторож удалился в дом, а Андрей в это время вспоминал свою речь.

Через несколько минут Эмма в сопровождении со сторожем вышла к нему. Увидев её, Андрей испытал странное чувство, будто бы он не хотел говорить то, что он собрался сказать. “Это всё трусость. Пришёл, сказал, ушёл. Никаких сентиментов” В это время Эмма подошла к нему, чтобы взять письмо, она его не узнала. Он подал ей, её старое письмо к нему. В самом письме ничего особенного не было, зато будет свидетельством о том, кто он. Она взяла, прочитала, ещё около минуты потупилась и выдала:

— Андрей?

И тогда он понял, что ни к какой Анне он не поедет, а перед Эммой, конечно, объясниться, но в другом. Ведь это слово “Андрей”, одно слово, а сколько эмоций. Было ли у него когда-нибудь такое, что имя, одно лишь имя вызывали у него чувства такие, которые не все-то люди способны испытать. Подытожив, он понял, вот она любовь и никакая Анна не нужна, она была просто жалкой пародией на неё и никак не могла сравниться с ней.

– “Да” Всё что он смог сказать

Эмма сразу поняла ситуацию и попросила сторожа пойти домой. Наступила пора неловкого молчания. Ещё бы. После стольких лет разлуки, твой бывший друг является ночью непонятно откуда, непонятно зачем. Вряд ли можно было ожидать другого начала. Андрей начал первым:

— Неожиданно?

— Очень.

— Как поживаешь?

— Достойно, но зачем ты приехал сюда ночью при том, что последний раз мы с тобой общались лет одиннадцать назад

— Я понимаю это выглядит странно, но мне просто хочется поговорить.

— О чём?

— В сущности не о чём, скорее по душам.

— Андрей, ты ведь понимаешь, насколько это выглядит странно.

— Понимаю, но иначе я не смогу выжить. Это вопрос жизни и смерти. Ты не против пройти в сад?

— Так как после этого я уже вряд ли усну, то можно

Ночь. Луна. Звёзды. И только Эмма с Андреем идут. Но Андрею было наплевать и на ночь, и на звёзды. Весь его мир сузился до размеров Эммы. Теперь уже не важны Анна, Алексей, сторож, губернатор. Есть только он и Эмма, а всё остальное миф. Незнающий человек мог бы назвать это эгоизмом, но он-то понимал, что это не эгоизм — это любовь.

В саду они присели на скамейку, теперь первой начала Эмма:

— И всё же, что ещё за душевные разговоры посреди ночи?

— Знаешь Эмма, в последнее время я переживаю странные чувства. Будто бы в моей жизни не хватает того, без чего я не выживу. Это сложно объяснить.

— Я вижу, что ты не в себе, но всё же попытайся объяснить

— У меня есть такое чувство будто бы…

— Будто бы что?

“Ну вот развязка, то, ради чего я здесь. Просто перебори в себе эти чувства и скажи, что раньше любил, а сейчас нет. Хотя если перебарывать, то на что? Но ведь нужен холодный расчёт. Но не в этом деле. Люблю ли я её или я всё придумал? Вдруг я сейчас скажу, что люблю, а потом окажется, что я всё придумал? А если наоборот? И что делать? Как быть? Что говорить и говорить ли вообще? Имей мужество, но мужество сказать что? В любом случае долгое молчание даст плохой знак, так что…”

— Мне кажется, что я тебя люблю.

Не хватит и тысячи страниц, чтобы описать все чувства, бушевавшие тогда в нём. Но ожидаемого облегчения не наступило. Наоборот, будто бы все его прошлые переживания собрались вместе и увеличились во сто крат. Он сразу отвёл глаза на небо, но даже оно, не смотря на его прекрасность, не могло его успокоить. Эмма тоже опешила. Сонная до этого она наконец проснулась, но ценой чего? Для неё это было тоже потрясение, ведь и она не отличалась большой общительностью, хотя это-то и привлекало его в ней. Сделав над собой усилие, она сказала:

— Но… почему?

— Над этим вопросом люди мучаются уже тысячи лет. И я тоже не знаю. Но я не забыл годы юности. И сейчас меня интересует одно: ты меня любишь?

Эмма погрузилась в раздумья. И если для других это молчание тянулась минуту, то для него — вечность. Казалось, что не только он, но и звёзды, Луна, деревья и вообще всё вокруг ждёт ответа и ничто не продолжит свой ход пока она не ответит: Солнце не встанет, день не наступит. Андрей думал, что вот-вот он заплачет от переизбытка чувств, но Эмма продолжила:

— Сколько нам было когда мы познакомились?

— Шестнадцать. Точно помню.

— А сколько я с тобой общалась?

— Около года.

— И это было лучшее время.