– Так это же прекрасно, что она на него так влияет! – возразила я.
– Так-то оно так! – согласился Семен Иванович. – Да не все так!
– Что же? – удивилась я.
– Да понимаешь… Я как увидел, что он ради нее в нормального человека превратился, так обрадовался!.. Вот, думаю, как понесет она, тут я их и окручу, и за сына спокоен буду. А она, видать, ничего ему не позволяет. Редкость это в наше время! И держит его как-то… На расстоянии! Это при наших-то деньгах! – возмущенно воскликнул Андреев. – Да сколько девок на Ваньку еще в школе вешались! Телефон обрывали! Он же у нас красивый получился, в мать!
Тут он протянул мне фотографии, на которых были действительно очень симпатичный парень и девушка – красивая блондинка с большими серыми глазами. Были снимки и одной девушки. Понимая, что речь пойдет именно о ней, я стала внимательно рассматривать фото и увидела в глазах девушки старую, еще не прошедшую боль, да и весь ее вид говорил о том, что не все в ее жизни было гладко и спокойно.
– Ведь до чего дело дошло! – хлопнул рукой по столу Андреев. – Ванька ко мне советоваться пришел! Первый раз в жизни! Рассказал все, как на духу, и спрашивает, что ему делать! Я ему сказал, что бабы подарки любят: цепочки, колечки, театры, концерты и все в этом духе. А он мне в ответ, что не берет она у него ничего, даже коробку конфет! Она и в машину к нему ни разу не села! Так теперь охрана его утром на машине до ее общежития довозит, он ее там встречает, и на занятия они вместе на автобусе едут, да еще с пересадкой! Ну где это видано?! – возмущался он. – А вечером, как он ее проводит, машина его домой привозит.
– Да! – согласилась я и покачала головой. – Не думала, что такие девушки в наше время еще есть. А Иван не пробовал ее замуж позвать?
– И не раз! – кивнул Семен Иванович. – А она ему в ответ, что они, мол, не пара! Что он себе другую найдет, а с ней ему счастья не будет! А как-то раз сказанула, что, мол, зря он с ней время теряет! А охламоны мои, которые их каждый день видят, говорят, что любит она его, но… – тут он неопределенно помотал в воздухе рукой.
– Надо понимать, что есть какие-то обстоятельства, о которых она знает, а мы нет? – спросила я. – Но какие?
– Понимаете, Татьяна! – впервые подала голос женщина на диване. – Они люди совершенно не нашего круга. У девочки нет отца, а мать простой врач.
– Клавдя! – рявкнул на нее Андреев. – Ты бы думала, что говоришь! Или мне тебе напомнить, кем ты сама была? – И уже мне пояснил: – Она у меня продавщицей в овощном ларьке начинала. А уж материлась так, что грузчики на глазах трезвели!
– Симон! – укоризненно сказала женщина и горестно вздохнула, возведя очи горе.
– Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты меня этим дурацким именем не называла? – заорал Андреев. – Семен я! Семка! С этим именем родился, с ним и помру, когда срок подойдет! А если еще раз такое от тебя услышу, то не видать тебе больше твоих операций на роже и заграниц тоже! У меня на рынке в торговых рядах одеваться будешь!
Женщина поджала губы и демонстративно отвернулась к окну, возмущенно пожав плечами. Вот этого Семен Иванович вынести уже не смог и, шарахнув кулаком по столу, севшим от ярости голосом тихо сказал:
– Выдь, Клавдя! Добром прошу, выдь! Не доводи до греха!
С видом грубо попранной добродетели женщина поднялась и медленно, покачивая бедрами, вышла из кабинета. Андреев проводил ее горящими от ярости глазами, а потом снова налил себе полстакана, выпил и даже не стал закусывать. Тяжело дыша, он закурил, немного успокоился и сказал мне:
– Ты, Татьяна, на нее внимания не обращай! Баба она недалекая, но верная и, как собака, преданная! Она, коль придется, за нашу семью на все что угодно пойдет, хоть господу богу в бороду вцепится! Мы же с ней вместе все это создали! И за это я ей все прощаю! И то, что она из Клавдии в Клаудию превратилась, и то, что она рожу постоянно подтягивает, и подружек ее, таких же дур, как она. Да я даже ее шуры-муры с массажистами и мужиками из фитнес-центра прощаю, потому как сам не без греха и люблю за молодое мясо подержаться. И ни на какую молодую девку, которой только мои деньги и нужны, я Клавдю не променяю!
Он снова выпил, кивнув при этом мне на бутылку, но я отказалась, объяснив:
– За рулем!
– Ну да ладно! – согласился он и, видимо, захорошев, пустился в воспоминания: – Мы же с Клавкой с одной деревни, еще в школе с ней гуляли. Потом я в армию пошел, а она в город перебралась, в общежитии жила. И дождалась она меня честно, хотя нравы там сами знаете какие, – с гордостью сказал он. – Ну, я с армии вернулся и тоже в город уехал – я же в семье младший, мне там ничего не светило. Учеником рубщика мяса устроился, и поженились мы. В том же общежитии и жили, да только предупредили нас, чтобы детей ни-ни, а то выгонят. Вот и стали мы с Клавдей на свой угол копить! Копеечку к копеечке собирали и наскребли! – выразительно произнес Андреев. – Купили дом-развалюху, но свой угол-то, не чужой! Сами себе хозяева! Родня ее и моя с деревни приехала и помогла дом до ума довести! А тут перестройка началась! Создал я свой торгово-закупочный кооператив. Клавдя на бухгалтера выучилась. Подниматься потихоньку начали. И тут наехали на меня: делись, мол! А почему я с этими дармоедами делиться должен? – возмущенно спросил он. – Это я на своем горбу туши таскал! Это я по всей области, как проклятый, мотался! Послал я этих рэкетиров куда подальше, а они меня аккурат возле нашего дома и подкараулили! Клавдя, хоть и тяжелая была, а защищать меня кинулась! Ну, и ей тоже крепко досталось! Попали мы оба в больницу, отлежались, а ребенка потеряли, – с горечью сказал он. – Свистнул я потом родню из деревни, посчитался с подонками этими, а ребенка-то не вернешь!
– Какой ужас! – совершенно искренне сказала я.
Андреев покивал головой на мои слова и продолжил:
– Клавдя потом долго лечилась, благо деньги у нас кое-какие уже появились. Вот Ванька у нас и народился. Она с него пылинки сдувала! Надышаться не могла! Бывало, нашкодничает, паразит, и тут же к матери бежит! Я за ремень, а она в крик! Вот и выросло черт знает что! И кабы не Сандра эта!..
– Как вы эту девушку назвали? – встрепенулась я, потому что Семен Иванович невольно вернул меня к сути нашего разговора.
– Сандра, – повторил он.
– Редкое для наших мест имя, – заметила я.
– Это у нас редкое, а у нее мать грузинка, – ответил он, и я удивилась еще больше.
– Но девушка совсем не похожа на грузинку! Может, у нее отец русский?
– Вахтанговна она, – сказал Семенов и поднял на меня совершенно трезвые глаза. – А по фамилии – Нинуа.
– Не стыкуется имя с внешностью, – задумчиво проговорила я.
– Там много чего не стыкуется, – многозначительно произнес он и как бы между прочим добавил: – Например, то, что ее уже два раза убить пытались.
– Что? – воскликнула я.
– Да, Татьяна! – веско ответил он. – Когда на них с Ванькой первый раз напали, я решил, что это просто хулиганы были. Ну, мои ребятишки вовремя подоспели и накостыляли тем от души. А вот во второй раз они малость припозднились – на другой стороне улицы были! Пока через дорогу перебежали, один из тех, кто на мальцов напал, успел Сашку – это я так Сандру зову – ножом ударить. И заметь – ее! А не Ваньку, который ее изо всех сил защищал, да только куда ему? Маменькин сынок! – недовольно бросил он, но тут же поправился: – Хотя тех четверо было! Тут бы, может, и я не справился, хотя по молодости был здоров, как вол.
– Их задержали? – спросила я.
– Нет! – покачал головой Андреев. – Сбежали, когда моих увидели.
– А девушка серьезно ранена?
– В больнице лежит, проникающее ранение брюшной полости, но, как говорят врачи, опасности для жизни нет, – объяснил он. – Ее мать с Ванькой там круглые сутки дежурят. Я, конечно, и за операцию заплатил, и лекарства покупаю, какие скажут, но… – он вздохнул. – Дело в том, что Сашка, как после операции в сознание пришла, твердо Ваньке сказала, что, когда она поправится, они с матерью из города уедут. А он тут же нам с Клавдей заявил, что уедет вместе с ними хоть на край света. Вот я и стал затылок чесать, что делать!
