– Иди в ванну, освежись, приди в себя, а потом поговорим за чашечкой кофе, – скомандовала я, но Зинка уже сидела на полу, склонившись над испорченными вещами, и горько рыдала над каждой блузочкой или юбочкой.
– В душ иди сама, я потом, – отмахнулась она, вытирая навернувшуюся слезу.
– Тогда жди меня здесь. – Я стянула майку и поспешила в ванну.
– Ага. – И Зинка продолжила страдать в одиночестве.
Я едва успела налить шампунь на волосы, как услышала истошный крик подруги.
– Она жива, она жива! – орала Зинка во все горло.
Я наскоро смыла шампунь, отодвинула непромокаемую шторку в сторону и уставилась на запертую дверь ванной. Два мощных рывка – и дверь, потрескивая и разбрасывая во все стороны древесные опилки, которые некогда скрывали в себе дверной замок, резко открылась. Я едва успела прикрыть обнаженное тело банным полотенцем, как на пороге ванной появилась сияющая Колыванова.
– Вот она, – Зинка продемонстрировала мне какой-то розовый комок. – Жива!
– Что это? – прорычала я.
– Моя любимая кофточка, – удивленно ответила Зина.
– А дверь зачем ломать было?
– Ой, а она сломалась? – Колыванова рассеянно посмотрела на результат своей бурной деятельности. – Надо же.
– Что случилось? – К нам влетела перепуганная тетушка.
– Все нормально, – ответила я, кутаясь в полотенце.
– Я вам новую дверь куплю, – как ни в чем не бывало ответила Зинка.
– Идем со мной, моя девочка, – вмешалась тетя Мила, видя мое раздражение. Она обняла непутевую Колыванову за плечи. – Не слушай ты эту Женьку, она на тебя не обиделась.
Вслед за уходящей парочкой хлопнула сломанная дверь ванной. Я услышала часть тетиного монолога.
– Сейчас мы ее накормим до отвала, и она быстро подобреет.
За завтраком я действительно немного оттаяла, картофельная запеканка со сметаной и крепкий ароматный кофе сделали свое дело. Зинка весь завтрак боялась на меня смотреть, мило беседовала с тетушкой о недостатках московского климата и сложной экологической обстановке в столице.
– Так ты к нам просто отдохнуть приехала? – интересовалась тетушка.
– Да, – быстро отвечала Колыванова. – Хочу отдохнуть от московской суеты.
– Правильно. – Мила решительно поддерживала такую идею. – Надо вам с Женечкой в санаторий съездить, на свежий воздух. Правда, Женя? – Она сверлила меня вопросительным взглядом, не терпящим отрицательного ответа.
– Хорошая мысль, – закивала я в ответ, – надо подумать.
– А тут и думать нечего, надо ехать.
– Тетя Мила, ты не принесешь нам квасу? – Я попыталась избавиться от тетушки хоть на пару минут и отправила ее на балкон за квасом.
– Конечно. – Она поспешила из кухни.
Едва тетушка скрылась за дверью, я облокотилась на стол и наградила Колыванову пронзительным сверлящим взглядом.
– Что происходит, Зина? – я говорила тихо, но резко, чтобы не дать подруге опомниться.
– Снежана, – виновато настаивала она на своем новом имени.
– Не важно, – отмахнулась я. – Что происходит, почему ты здесь? Думаешь, я поверю, что ты просто решила молодость вспомнить, отдохнуть на природе?
– А что в этом такого? – искренне удивилась она. Ее взгляд бегло скользнул по мне, но задерживать его Зинка не стала и быстро отвела глаза в сторону. – Что подозрительного в том, что я решила отдохнуть на природе в любимом городе?
– А то, что в безобидных курортников, мечтающих насладиться отдыхом в любимом городе, не стреляют из проезжающей машины в семь часов утра.
– Да почему ты решила, что это в меня стреляли? – Она начала сердиться и нашла в себе силы выдержать мой тяжелый взгляд, посмотрев мне прямо в глаза.
Я немного расслабилась, откинулась на спинку стула и задумалась. Может, Зинка права, эти выстрелы предназначались не ей, а мне? В принципе, предположение это вполне логичное: работа у меня опасная, и врагов я успела нажить немало, многие из них в свое время мечтали вывести меня из игры. Но вся проблема в том, что в настоящий момент ни в какой игре я не участвую. Все прошлые дела закончились. Убив меня, никто ничего этим не добьется, разве что удовлетворит свои гнусные амбиции и вот так примитивно, можно сказать, ударом в спину, накажет меня за прошлые обиды.
– Это твой город, ты тут живешь, ты тут работаешь, – продолжала Колыванова, – тебя наверняка многие ненавидят и хотят убить…
– Девочки, а вот и я, – тетя Мила прервала занимательный монолог Зинки Колывановой. Она вошла в кухню, держа в руках трехлитровую банку, доверху заполненную пенящимся квасом.
– Ой, да что вы, вам же тяжело. – Зинка после своей речи немного испугалась и понадеялась уйти от прямого разговора, переключив все внимание на Милу. Она бросилась на помощь моей тетушке и попыталась взять из ее рук банку.
Но ладонь ее предательски соскользнула с влажной поверхности стекла. Несколько секунд женщины пытались удержать банку, которая начала балансировать у них в руках, но исход был ясен с самого начала. Звон разбитого стекла и позвякивания маленьких осколков, прыгающих по керамической плитке, быстро сменились шипением вырвавшегося на свободу кваса. Темно-коричневая пенящаяся жидкость быстро разливалась по полу, затекая в самые труднодоступные места: под плиту, под холодильник, под шкаф.
– Что я наделала? – вскрикнула Колыванова и испуганно посмотрела на тетю Милу.
– Что ты, девочка, – успокаивала ее тетушка, – ничего страшного, обычная штатная ситуация. – Мила уже подвязывала полы своего сарафана, готовясь к уборке территории.
– Мы сами все уберем, – вмешалась я. Мой разговор с Колывановой еще не закончился, и я планировала задать старой подруге еще пару вопросов.
– Как хотите, – кивнула тетушка и вежливо удалилась.
Я прикрыла дверь в кухню и снова посмотрела на Зинку.
– Снежана, – я решила потешить ее самолюбие и назвать подругу новым именем, – давай начистоту, меня не обманешь. Выкладывай лучше, зачем ты приехала?
– Я уже не рада, что приехала, – пробормотала она себе под нос, подбирая осколки стекла с мокрого пола. – Если б знала, что ты такой допрос мне устроишь, ни за что бы не приехала.
– Почему ты решила, что меня многие ненавидят и хотят убить? – продолжала я давить на подругу.
На мгновение она замерла, перебирая в ладонях мелкие стекляшки.
– Снежана, я жду!
Она вскинула голову и решительно посмотрела на меня.
– Я знаю, что ты телохранитель.
– Как интересно, – несколько наигранно удивилась я. После слов Колывановой о том, что многие в городе могут желать моей смерти, я почти не сомневалась, что она в курсе моей профессии. Хотя, когда мы последний раз виделись с Зинаидой, я была занята совсем другим и о работе телохранителя только мечтала.
– Мне Глеб Суханов сказал, – назвала она знакомое мне имя.
– Ты знаешь Глеба? – удивилась я. Глеб Суханов, скучный, несимпатичный, но жутко умный человек, с которым мне приходилось сотрудничать пару лет назад, никак не сочетался в моем представлении с такой недалекой красоткой, как Зинка Колыванова.
– Ну, не то чтобы очень, – стала оправдываться Колыванова, поднимаясь с колен. – Он друг одной моей хорошей знакомой.
– А тебе нужна помощь телохранителя?
– Я пока сама не знаю. – Зина попыталась сделать шаг к столу, но подошва тапочки успела прилипнуть к разлитому по полу квасу. Отрываясь от керамической плитки, тапочка издала неприятный чавкающий звук. – Ой, – Зинка брезгливо посмотрела на свои ноги. – Может, сначала пол вымоем, а то неприятно находиться в таком свинарнике.
– Я тряпку принесу, – нехотя согласилась я и вышла из кухни.
Когда я вернулась с тазиком воды, Колыванова сидела на подоконнике. Она изящно изогнулась, стараясь не свалиться с узкого бортика, и поджала босые ноги.
– Я тут забилась в уголочек, чтобы тебе не мешать, – не скрывая улыбки, сообщила мне подруга.
В мои планы не входила уборка территории, но Зинка была права: сидеть в грязной кухне, где ноги прилипают к полу, а мухи из открытого окна так и летят на сладковатый запах кваса, и говорить о серьезных вещах – весьма затруднительно. Я брезгливо посмотрела на тряпку, потом на Зинку, которая почти вдавила себя в подоконник, не желая мне мешать, и принялась за работу. Оказывается, стрелять из пистолета и уходить от погони гораздо проще и интереснее, чем отмывать с пола липкие пятна кваса.
