— Зачем?

— Не знаю. Пацаны торчали от кассет, магнитол, а у меня всё это и так было — семья не из бедных. Я до сих пор не пойму, зачем это делал. Просто... знаешь, помню когда машину вскрыл, дверь прикрываешь тихонько, и такая тишина наступает. Зима была — Новый Год. Мы в ту ночь мешками магнитолы домой таскали. И вот сижу в копейке — салатовая была, как сейчас помню. Тихо так в машине, и снаружи тихо снег падает. Я магнитолу отковыриваю, а сердце стучит так, что я его слышу. Вдруг хозяин придёт?

— Ты адреналиновый наркоман, Резнов.

— Да уж... — вздохнул помрачневший Резнов. — Вот тогда и случилась в моей жизни роковая точка.

— А в моей — когда я вошла в тот чертов лес три года назад.

Из туалета вышел Виталик, и они как-то сразу замяли тему.

После обеда дорога показалась веселее. Резнов разговорился, шутил, уже почти беззлобно подкалывая Виталика. Тот огрызался с заднего сиденья, но уже тоже понял — старый поисковик ему не враг. И только Анна никак не могла посмеяться от души, хотя и пыталась выжать из себя натужную улыбку. Она все всматривалась в несущийся навстречу Ленд Крузеру туман, ожидая увидеть... что? Она и сама не знала. Прошлое тонуло во мраке, будущее — в тумане. И только настоящее было ясным, но оттого не менее серым: тридцати трехлетняя бесплодная женщина, приемная дочь которой лежит в коме, едет в самое сердце жуткой секты, чтобы разоблачить ее и найти убийцу годовалого младенца.

Вскоре из сырого тумана, окутавшего дорогу и хвойный лес, вырос небольшой дорожный столбик с надписью «Обитель рассвета».

Руна 2.

«Никогда, моя сестрица,

Никогда в теченье жизни

Ты не мой лицо здесь в море,

Не мочи водою здешней.

Ведь все волны в этом море

Только кровь из жил девицы;

Ведь все рыбы в этом море

Тело девушки погибшей;

Здесь по берегу кустарник

Это косточки девицы,

А прибрежные здесь травы

Из моих волос все будут.»

Калевала

Среди съежившихся от холода голых деревьев торчал столб с табличкой «Обитель рассвета». Убитая дорога поворачивала куда-то в лес сразу за знаком.

Ленд Крузер тяжело перевалился на ухабе. Резнов больше не шутил — он напряженно вглядывался в туман. В машине повисла гнетущая тишина — все ждали, что откроет им Обитель. Деревья потеснились ближе к дороге, обступая ее, словно стража.

— А это еще что? — вдруг промолвил Резнов.

Он остановил машину и открыл дверь. Смолиной вдруг захотелось схватить его за руку и остановить, крикнуть: «Не ходи туда!», заблокировать двери, заставить Резнова развернуть машину и умчаться обратно в город, словно это могло прекратить кошмар. Но Анна знала — этот кошмар вернется в город вместе с ними. Она проводила отчаянным взглядом Резнова, вышедшего в туман, словно прощаясь с ним. Какое-то острое чувство появилось в груди, как будто что-то внутри Анны знало: она последний раз видит друга.

Фигура Резнова терялась в тумане и Смолина заставила себя выбраться из теплого Ленд Крузера в стылую осень.

— Резнов! — хрипло позвала она в туман. С соседней ели в ответ каркнул ворон, сорвался с ветки, которая освободившись от его веса стряхнула с себя капли дождя, страшно заколыхавшись.

Кто-то положил ей сзади руку на плечо, и Анна почти закричала — но это был только что проснувшийся Виталик.

— Может, нам не надо туда ходить? — зябко кутаясь в куртку произнес он.

— Резнов! — вновь позвала Анна и в ее голосе появились истерические нотки. Она обернулась к Виталику, но тот помотал головой.

— Я туда не пойду!

Смолина неуверенно сделала шаг в туман. Ноги были ватные, как во сне. А может, все это и был сон? Весь этот ужас с убийствами детей, сожженными телами и поездкой в деревню, в которой бесследно пропадают люди — все это просто ночной кошмар?

Смолина заставила себя сделать несколько шагов по дороге вперед, туда, куда минуту назад ушел Резнов. Туман глушил звуки шагов, скрадывал их, будто поглощая. Еще пара шагов — и теперь Анна видела фигуру Резнова. Он стоял неподвижно, задрав голову куда-то наверх.

— Резнов, какого черта ты молчишь? — прошипела Анна, схватившись за его куртку, словно за спасательный жилет во время шторма. Поисковик даже не повернулся к ней. Он продолжал смотреть в туман.

— Что за дерьмо... — произнес Резнов. Смолина подняла голову.

В тумане неясно прорисовывалась огромная арка над дорогой. Наверху нее была надпись: «Прими надежду, всяк сюда входящий».

***

Внутри деревня оказалась просторной. Более того — она была построена на холмах, поэтому туман из низин до сюда не добирался. Наоборот — как только Ленд Крузер миновал арку и Анна увидела первые хижины, из-за туч выглянуло солнце.

Они остановились у самодельного шлагбаума из бревна и вышли из машины. С холма навстречу им легко спускался человек в белых развевающихся одеждах. Когда он подошел ближе, стало заметно что он улыбается.

— Добро пожаловать в Обитель Света! — радостно сказал он, раскинув руки. Из-под белой же шапочки выбивались седеющие волосы. — Вы на молебен или просто посмотреть?

Анна с Резновым переглянулись. Виталик предпочитал держаться за их спинами.

— Мы еще не определились, — сказала за всех Смолина.

— Это нормально! — еще шире улыбнулся человек. — Многие приезжают просто посмотреть.

— И потом уже не уезжают? — хмуро спросил Резнов.

— Бывает и такое! — с готовностью ответил человек. Резнов с Анной вновь переглянулись.

— Я вижу, что вас гложут сомнения! — он сделал приглашающий жест рукой. — Позвольте, я покажу вам нашу обитель. К сожалению, дальше на машине проехать нельзя, но я с превеликим удовольствием проведу для вас экскурсию!

Анна тревожно вглядывалась в деревню, видневшуюся за спиной человека. Широкая тропа уходила на невысокий холм, и на нем были видны обычные деревенские домики. Из леса слышалось щебетание птиц, солнце заливало холмы. Человек в белом улыбался, и Смолина первая сделала шаг ему навстречу.

— Меня зовут Ийбо, я являюсь старостой этой деревни. По-вашему это Иван, но я сменил имя при посвящении, — разглагольствовал человек. — Вижу, у вас есть вопросы! Не стесняйтесь, спрашивайте!

Вопросов было много. Но задавать их напрямую Анна не спешила — было понятно что все равно правду никто не ответит.

— Что за табличка над входом? — подозрительно спросил Резнов.

— Над входом в Освенцим была надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — смиренно пояснил Ийбо. — У нас все наоборот.

Они неспешно поднимались на холм.

— И что у вас здесь за община? — спросила Анна.

— Мы называем себя «Дети Рассвета», — покорно объяснил не перестающий улыбаться староста, словно живых людей он последний раз видел в прошлом веке и был несказанно рад гостям. — Общину организовал наш Учитель.

— Светорожденный?

Ийбо кивнул.

— Что скажете про него?

— Он спас всех нас.

— От кого?

Послушник посмотрел на Анну так, словно это был вопрос, который задают пятилетние дети.

— От нас самих.

Резнов многозначительно хмыкнул. Ийбо добавил:

— Светорожденный незряч, но он открыл глаза нам.

— И чем вы тут занимаетесь?

— Тем, чем и должен заниматься каждый смертный — работаем на свежем воздухе, растим детей, молимся.

— И все? — подозрительно спросил Резнов.

— А вам нужно что-то еще? — улыбнулся Ийбо.

— А что вы тут едите? — вклинился Виталик.

— Лес кормит, к тому же у нас свои огороды, делаем заготовки на зиму. Мясо мы не употребляем — в обители принято исповедовать ахимсу.

— Что еще за ахимса? — удивился Виталик.

— Принцип ненанесения вреда. Не только человеку, но и любым другим живым существам.

Они дошли до первых домов, и Анна обратила внимание, что они очень ухоженные. Вообще Обитель Рассвета сильно отличалась от всех остальных деревень, которые Смолиной доводилось видеть. Здесь было чисто, красиво и как-то спокойно. Они вышли на вершину холма, и им открылся невероятный обзор.