Лена окинула ее недоверчивым взглядом и промолчала. Смолина осторожно подошла к краю в паре метров от девочки, и села также — свесив ноги.

— Тогда зачем ты здесь? — спросила девочка.

— А ты?

— Ты думала, я собралась прыгать? — усмехнулась Лена. — Я пришла смотреть сияние. И хочу делать это в одиночестве.

Под ними раскинулся город, в котором уже загорались вечерние они. Анна никогда не была на такой высоте, и сейчас у нее захватывало дух и слегка кружилась голова. Лена же выглядела совершенно спокойно, как будто это место было ей больше домом, нежели квартира Смолиной.

— Все детство мне впаривали, что нужно быть хорошей, что бог тебя любит, — сказала Лена, глядя на огни города под ногами. — И знаешь, что я поняла? Богу насрать.

— А мне нет.

Лена недоверчиво хмыкнула. Анна посмотрела на девочку, затем перевела взгляд на вечерний город.

— Я впервые порезала себя, когда мне было семь. Долго выбирала место на теле. Выбрала запястье, — Анна обнажила рукав и показала Лене изрезанную руку. Лена внимательно рассматривала сеть бледных шрамов. Смолина провела пальцем по тонким, длиной не более сантиметра белым линиям. — Эти наносила просто от нечего делать. Но когда случалось что-то серьезное, например, в школе или ссора с родителями — тогда на руке появлялись длинные, глубокие порезы, — она задрала рукав выше и прошлась по широкой полосе длиной в палец. — Этот появился после того, как не стало бабушки.

— Зачем ты делала это? — спросила Лена.

— Я не знаю, — ответила Анна, глядя на ночной город. — Наверное, не могла справиться с эмоциями. Понимаешь, родители всегда любили меня, заботились. Мы жили в деревне. Я любила гулять по лесу, собирать грибы, рыбачить с отцом. Он много шутил, мы смеялись... А потом мы переехали в город.

Анна замолчала.

— И что было дальше? — нетерпеливо спросила Лена.

— Дальше... дальше все изменилось. В городе все стало по-другому. Я как будто попала во тьму. И отец... он больше не смеялся и не шутил. Он... он... — Анна пыталась что-то сказать, словно силясь вспомнить, но память с грохотом обрушивала тяжеленный занавес, за которым невозможно было ничего разглядеть. Лена притихла и терпеливо ждала продолжения. Анна вздохнула и сказала: — А в какой-то момент я подумала: если завтра я не проснусь, в мире ничего не изменится. Никому от этого плохо не станет.

Город переливался цветными огнями под их ногами. Миллионы людей жили и умирали в нем, и никому ни до кого не было дела. Казалось, что они с Леной попали в параллельную реальность или на сказочный остров, и сейчас весь этот мир их никак не касался — они были выше всего людского. Сейчас здесь были только они вдвоем. И Тим.

— Но ты знаешь — я была не права. Всегда есть тот, кому будет плохо. Всегда.

Лена недоверчиво посмотрела на нее.

— У меня никогда не было родителей, — сказала она. — И я не знаю даже как это — когда с ними плохо.

— Мы могли бы... — Анна запнулась.

— Могли бы что? — жестко спросила Лена. — Стать семьей?

Смолина кивнула.

— Хотя бы попытаться.

Лена изучающе смотрела на нее.

— Похоже, тебе это надо больше чем мне.

— Возможно, — ответила Анна. — У меня никого нет. Только ты, да еще Пинин с Тимом.

— Это тот отвратительный заяц? — поморщилась Лена.

— Он самый. Только он не отвратительный. Он спас мне жизнь.

Лена вопросительно посмотрела на Анну. Смолина достала из-за пазухи истерзанного Тима. Его плюшевое тело было аккуратно зашито во множестве мест.

— Я была очень маленькая, и чем-то отравилась. Помню, лежала на кровати и не могла ни пить, не есть. Рядом с кроватью стоял тазик... Была зима, и с работы пришел отец. Он открыл дверь, и в комнату ворвался свежий морозный воздух, как будто наступил Новый Год, и все сейчас переменится. Сбудутся желания, мечты, а от старой жизни не останется и следа. Отец вошел ко мне в комнату, и я помню его глаза — наполненные любовью и заботой. Тогда он и подарил мне Тима.

Анна замолчала. Лена смотрела на нее, ожидая продолжения, но не торопя — видно было, что говорить об этом Смолиной не просто. Она начала, медленно проговаривая слова.

— Спустя годы, когда я поняла, что могу лишить себя жизни — я стала резать Тима вместо себя.

Слова, казалось, повисли в густом воздухе. Ленка рассматривала плюшевого зайца, и теперь за каждым швом на его теле стояла не просто история — история спасенной жизни.

Анна повернула зайца к девочке.

— Тим, знакомься, это Лена, — Смолина помахала лапой плюшевой игрушки.

— Привет, Тим, — грустно сказала Лена и помахала в ответ. — Мы все здесь немного похожи, да? Всё немного того...

Ночной город под ними плыл в дымке, словно звездный океан. Тут и там вспыхивали и гасли огни, размытые висящим над ними туманом. Казалось, под этой пеленой, как под толщей воды, живут своей жизнью сказочные существа. Одинокие киты, так и не нашедшие свою гавань.

— Почему киты выбрасываются на берег? — внезапно спросила Лена.

— Почему? — удивленно переспросила Анна.

— Киты общаются с помощью песен. Ты не знала? Они поют друг другу на определённых частотах. Но есть киты, которые фальшивят. И никто их не слышит. Представляешь? Никто... Так в полном одиночестве они скитаются всю жизнь по бескрайнему океану и поют песню, которую никто никогда не услышит...

— И поэтому они выбрасываются на берег?

Ленка пожала плечами.

— Не знаю. Может, им надоедает жить в одиночестве?

Лена посмотрела Анне в глаза, и Смолина увидела в них свое отражение.

— Поехали домой.

— А как же сияние?

— Это большая удача застать его, тем более в городе... — начала было Анна, но, увидев как вытянулось лицо Лены, остановилась. Смолина подсела ближе и накинула плед на тонкие плечи девочки. Та по инерции хотела было скинуть, но быстро поняла что так теплее.

— Только не жди, что стану называть тебя мамой, ок?

Анна потрепала ее по голове, но Ленка отстранилась.

— Как скажешь, — с грустной улыбкой сказала Анна, и потом добавила: — Ок.

Смолина понимала, что заводить разговор об игре или порезах нельзя ни в коем случае. Видимо, отныне эти темы будут табу, если она не хочет вновь потерять Лену. Как с этим быть и что делать — она подумает потом, и обязательно найдет решение. Но сейчас ей хотелось просто сидеть на краю башенного края рядом с Леной, и чувствовать, что в этом ледяном мире она больше не одна.

Они сидели на остове невиданного исполина над кажущимся пустым городом под пустым небом, словно два пятнышка тепла в огромном холодном мире. Ночь раскинула над головами бескрайний купол, словно плед, наброшенный могучими Северными богами на город. Только в этом пледе не было тепла — с неба лился холод и одиночество. И только здесь, на самом краю крана, похожего на скелет кита, теплилась жизнь.

Внезапно зелёный огонь пролился откуда-то сверху. Серое небо вдруг расцвело красками и стало похожим на движущуюся голограмму. Где-то там, высоко, уже зажигались россыпи первых звезд, а ближе к земле разливалось живое пламя.

— Смотри, оно наступило! — восторженно зашептала Лена.

Анна никогда не видела ничего подробного. Над городом, словно покрывало, переливалось тысячами огней Северное сияние. Небо стало похоже на безбрежный океан. И, если приглядеться, в его волнах действительно можно было увидеть китов. Смолина почувствовал, как Ленка в немом восторге прижалась к ней, и обняла девочку рукой.

Зеленый свет внезапно сменился на алый, словно там, наверху, произошло что-то нехорошее, и кровь залила небосвод. Он окрасил город в красный, накрыв, словно пеленой тумана.

Тишину разрезал звук смс. Анна взглянула на экран — оно было от Гуру.

«Я узнал, кто создал игру.»

Аркан 2. Светорожденный.

«Только слепой может определить, что такое свет.»

Ошо

Руна 1.

«В море Похъёлы девица