Сколько себя помню, Никита живёт с нами. Он младше меня на девять месяцев, и я почти до школы не сомневалась, что он родной мне по крови и у нас общая мама. А та женщина, которая иногда его забирала на выходные, была нашей тётей, причём недоброй, потому что не выносила меня.

Без сомнений, она напрочь игнорировала меня. И я решила, что тётя просто не любит девочек, поэтому не пригашает к себе меня.

Никита всегда называл мою мать мамой, как и я его отца - папой, лишь позже, когда стала летать в Москву на встречи, начала добавлять имя, чтобы не запутаться. Московский отец также превратился в папу Костю.

Мне кажется, что Никита больше привязан к моей маме, чем к своей.

Моя мама и папа Дима дружили со школы. Занимались в одном танцевальном коллективе народных танцев, мечтали поступить в институт культуры на хореографическое отделение. Их совместные парные пляски разных народов мира, зажигательные и игровые, до сих пор помнят многие горожане.

Отчим осуществил свою мечту, а моя мать неожиданно в десятом классе увлеклась английским языком. Скорее всего, на неё повлияла летняя поездка в американский спортивный лагерь, которую она выиграла в конкурсе, организованном обществом побратимских связей с одним из американских городов. В лагере она почувствовала, что способна хорошо освоить чужой язык.

В десятом классе мама заняла призовое место в краевой олимпиаде по английскому языку и уже упорно стала готовиться на инфак, причем решила поступать в Москву, не в местный вуз. Так им пришлось расстаться.

Любовь их, может, и не закончилась, но не выдержала испытаний от разлуки. Письма и редкие встречи, видно, не очень поддерживали её огонь. На третьем курсе мама влюбилась в моего настоящего отца, пятикурсника факультета журналистики, коренного москвича, через несколько месяцев забеременела и вышла за него замуж.

Дмитрий был обижен и рассержен, назло любимой он женился на студентке физико-математического факультета. Забавно, что её тоже звали Екатериной. У них родился сын. Позже, когда мы с Никитой перевалили порог детскости, то есть вошли в своё второе десятилетие, стали ради забавы называть между собой мою маму Екатериной первой, его - Екатериной второй.

Буквально через два года после моего рождения брак мамы развалился, а семейный союз Дмитрия со второй Екатериной затрещал ещё раньше. Окончив институт, мама вернулась со мной в Тихинск. Она не брала академку, сумела сдать сессию и при беременности. А тут и отчим вернулся в родной город со своей развалившейся семьёй. Вторая Екатерина оказалась тоже из нашего Тихинска.

В общем, когда мне исполнилось три года, мама и Дмитрий снова воспылали любовью и поженились. А поскольку новый муж Екатерины второй был категорически против пасынка, отчим забрал Никиту к себе. Моя добросердечная мать приняла его как родного.

Выглядит отчим отнюдь не первоклассно, как можно подумать, ориентируясь на профессию хореографа и двубрачие. Он рано облысел и ростом едва дотягивает до среднего, чуть выше мамы. Нельзя назвать его и стройным, появился небольшой животик, потому что больше теперь работает за компьютерным столом и телефоном, чем в танцевальном зале, и в Дом культуры и домой ездит на машине, а не пешком, как было несколько лет назад. Машину он приобрёл, чтобы быстро передвигаться по городу по разным начальническим делам.

А вот жёны его - сногсшибательные красавицы. Мама - светловолосая, синеглазая, стройная и гибкая. Она преподаёт в нашей школе английский язык. Она до сих пор по утрам делает пробежки по ближнему школьному стадиону, а отчим любит поспать.

Мать Никиты, хотя та ещё мегера, но всё же надо признать, черноглазая, черноволосая красавица с классически правильными чертами лица. И всегда с прекрасным макияжем и причёской в стиле королевы Голливуда XX века Элизабет Тейлор. Поэты прошлых столетий, вроде Пушкина, назвали бы её Мадонной. Только она была бы злобной Мадонной с пронизывающим взглядом огромных глаз.

К счастью, физику и математику эта красотка преподавала не в нашей школе, а в колледже, бывшем профучилище, и также ещё в местном техникуме.

Повезло моей семье к тому же, что сын её, несмотря на внешнюю с ней схожесть, оказался мягким и добрым: характером больше в отца, чем в надменно-чопорную матушку. Мы оба с ним, пожалуй, лет с четырёх занимаемся народными танцами, а с пяти - выступаем на сцене. Никита твёрдо уверен, что станет хореографом, хотя ему ещё два года до окончания школы. Я же всё ещё на распутье, а ведь школьное время для меня завершится уже через десять месяцев.

Мне нравится много профессий. Я люблю сочинять рассказы, даже опубликовала несколько в местной газете. Печатали там и мои заметки о школе. Одно время занималась в школе юнкоров при редакции, а затем при телестудии. Кстати, Крыса тоже ходил туда и, похоже, продолжает ходить, так как частенько появляется в информационных выпусках молодёжной студии. Он мечтает стать тележурналистом - так, по крайней мере, он всем говорит.

Увлекалась я и спортом какое-то время. Посещала секции гимнастики, плавания, тхэквондо. Ходила один год в драматическую студию при народном театре. Потом побросала всё, кроме танцев, разумеется - папа Дима бы этого никогда не позволил - и переметнулась на музыку. Год проучилась в школе искусств. Родители даже купили с рук фортепиано. Но из ДШИ я ушла, когда переехала к папе Косте в Москву.

Музыкой увлеклась вновь в прошлом году. Записалась вместе с Никитой в кружок гитаристов центра детского творчества. Нам купили одну гитару на двоих. Кстати, мой сводный брат быстрее меня её освоил, я же училась со скрипом. Впрочем, мне больше нравилось петь под гитару, чем играть на ней.

У меня оказался сносный голос, не сильный, но мелодичный. Как сказала моя подруга Даша Нахимова, есть в нём трогательные нотки, цепляющие за душу. К сожалению, в нём не хватает громкости. Я могу петь у костра, в комнате, в крайнем случае в классе, но в большой аудитории, даже в школьном актовом зале, без микрофона он теряется. Но я и не собираюсь подаваться в певицы!

Какое-то время участвовала в волонтёрском движении. Мне это, в общем-то, понравилось. Несильно-то напрягало, и весело было общаться с ребятами из разных школ, желающими сделать жизнь города интереснее. Но, увы, репетиции, концерты в "Задоринке" совпадали часто с волонтёрскими мероприятиями. Мне пришлось отказаться от волонтёрства. Если бы не отказалась, то могла бы поехать в этом году в составе хабаровской группы волонтёров на Дальневосточный экономический форум, который на днях откроется во Владивостоке.

Влюбившись в Донцова, забросила я и гитару. А Никита продолжает ходить на кружок, как и на танцы. И ещё на футбол. Он редко что-нибудь бросает, увлечения его длятся долго.

Мы с ним разнимся. Он серьёзный, ответственный и надёжный, как наша дровяная печь: натопишь - греет горячо и долго. А я - увлекающаяся натура, неподатливая и переменчивая, как централизованное отопление: хоть котельная микрорайона и пышет, и дымится во всю мочь зимой, а в нашем доме всё равно стужа стоит, пока не подтопишь печь. Это я так иносказательно выражаюсь, опираясь на глубокомысленные высказывания моей мамы, сомневающейся в моей благонадёжности.

Собственно, нельзя сказать, что я такая уж безмозглая непостоянка. Когда я увлекаюсь чем-нибудь, то уже со всем жаром и пылом сердца. А пройдёт жар, то и пыл исчезает. В этом случае уже больше похожа на печку я, а сводный братец - на центральное отопление.

Так уж получается, Никита всегда для нас, домочадцев, что-то вроде палочки-выручалочки.

Если мама включила стиральную машину и ей нужно уйти, она может преспокойно доверить ему после автоматического отключения агрегата-стиралки развесить бельё на улице. Если у папы Димы забарахлил мотор в автомобиле, брат быстренько заведёт свой японский скутер сузуки, подаренный ему родной матерью и бабушкой к шестнадцатилетию, и подкинет отца куда срочно нужно. Если я забыла вдруг или задержалась где-то и не смогла забрать наших близняшек-няшек Юляшку и Анютку со школьной продлёнки или из плавательной секции, Никита подстрахует меня, стоит только позвонить.