Как глупо.

Сизый сейчас пытается спасти их обоих, сбив со следа человека, что преследовал их весь день. Он рискует жизнью и находится один вдали от Гнезда, от дома, где ему хоть кто-то смог бы помочь. Возможно, сейчас он ровно также надеется на чью-то помощь, а его так никто и не видит. Возможно, его убьют. А Щегол не может дышать из-за того, что его с головой накрывает паническая атака. Задавленный со всех сторон людьми в автобусе его трясет от недостатка воздуха. Как глупо. Умереть в автобусе за спиной какой-то бабушки с гигантским пакетом. Как глупо. Постоянно прятаться за чью-то спину. Он должен был остаться, помочь и хоть раз в жизни принести пользу Птицам. Услышав свою остановку, Щегол вывалился из автобуса, словно мешок с опилками. Воздух. Только бы вдохнуть воздух. Он ворвался в легкие и обжег, как раскаленное железо. Щегол ухватился за него, как за последнюю ниточку, ведущую к жизни, и не смог справиться с ней, закашлявшись.

Надо будет отстирать куртку Сизого, а то вся в грязи.

Сизый. Щегол вскочил на ноги и бросился бежать в сторону Гнезда. Если поспешить, он успеет сообщить обо всем Соколу, и тот поможет. Сокол спасет его. Ботинки все еще скользили по грязному снегу, и Щегол спотыкался через каждый второй шаг, но не останавливался. Если его остановка стоит остановки чьей-то жизни, то он устанет, будет ползти от изнеможения, но не остановится. Сосны мелькали перед лицом, и тропинка струилась с пригорка. Осталось совсем немного до поляны, где Сокол оставлял «Буханку», а там рукой подать до Гнезда. Поломанная береза, два пня и уже видно маленький домик в лесу, где обещают безопасное место.

* * *

Дверь с грохотом захлопнулась, и Сокол вздрогнул от неожиданности. Он ждал Ласточку уже около часа возле городской больницы. В город она уехала раньше, и Сокол решил забрать ее, чтобы потом вместе заехать в одно место. Когда она закрыла дверь, то тут же посмотрела на Сокола. Ее лицо на первый взгляд было абсолютно спокойным, но Сокол легко мог считать по глазам эту тупую злость.

— Объяснишь, к чему были эти смотрины с утра? — Ее губы вытянулись в тонкую линию, а нос слегка поморщился.

— Что-то не так? — Сокол вдохнул сигаретный дым и завел машину.

— Зачем ты привел Щегла на наши тренировки? — Ласточка выделяла каждое слово интонацией.

— Ну, вообще его привел Глухарь. — Сокол улыбнулся, переводя взгляд на Ласточку. — Щегол теперь будет с тобой тренироваться.

— С какой радости?

Сокола нисколько не смущала бурная реакция Ласточки на Щегла, а казалось, наоборот, даже веселила. Он не торопился с ответом и снова выдохнул дым, прежде чем вернуться к диалогу.

— Ему нужно учиться. Тебе нужно выпустить пар. Идеальная совместимость.

— Меня вполне устраивали тренировки с тобой, — Ласточка свела брови на переносице, так и не прекращая всматриваться в лицо Сокола.

— Поверь, со Щеглом будет только лучше, — он засмеялся на этих словах, чем еще сильнее разозлил Ласточку. — Щегол — отличный вариант. Он молод и полон сил. Он не такой грязный и гнилой, в отличии от меня. Радуйся.

— Ты, блять, издеваешься надо мной?

— Я желаю тебе только всего хорошего, сестренка.

Ласточка закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она надеялась, что вместе с воздухом из легких из головы исчезнет вся злость. Дыхательная гимнастика не помогала, а нервы уже итак вытянулись в струну. Когда она взглянула за окно, то сразу же узнала пейзаж. Печальные домики, разобранные машины и распахнутые двери подъездов, потому что здесь некому платить за домофон. Появилось ощущение, что в живот воткнули огромный нож и прокрутили его, смешивая все внутренности в кашу. Как бы она не хотела, но боль исходила не от ножа, а от давящего ощущения безысходности в груди. Оно было куда сильнее и большее, чем какой-то там нож.

— Зачем? — Вместо слов получился какой-то жалостливый шепот.

— Нам нужны деньги.

— А я тебе здесь зачем…. — Голова закружилась, и боль начала стучать по вискам, как молот по наковальне. — Меня сейчас вырвет.

— Я привык к твоей компании, — Сокол скривил угол губ, от чего Ласточку затошнило еще больше. — Ты что, до сих пор боишься? Ну же, ты ведь сильная девочка.

— Я тебя ненавижу, — Ласточка прохрипела, сгибаясь пополам на сидении.

* * *

— За нами следили… — Щегол все еще не мог отдышаться. — Мужик… Он… Сизый…

— Попей воды, а то ты что-то какой-то зеленый, — Сорока поднялась с дивана и почерпнула из бочки стаканом воду.

Щегол вцепился в стакан и одним залпом вылил содержимое в себя. Он оперся рукой на дверной косяк и пытался сохранить равновесие и удержаться на ногах. Это удавалось с трудом из-за непрекращающейся дрожи в конечностях. Со второго этажа послышались шаги, и Щегол взмолился, чтобы это был Сокол.

— Что ты разорался? Я работаю вообще-то, — Чиж зашипел на Щегла.

— За нами следили! Сизый остался в городе, чтобы сбить его с пути, а еще, — Щегол сделал глубокий вдох, чтобы воздуха хватило еще хотя бы на предложение. — Закрасили глаз. Наш, Птичий. Надо помочь Сизому, а если…

— Не надо, — Чиж не дал ему закончить и посмотрел на Сороку. — Он знает, что делать в таких ситуациях. И правильно сделал, что отправил тебя обратно. Ты бы все испортил.

— Я… — решив не тратить время на спор, Щегол сменил тему. — А где Сокол? Или Ласточка?

— Родители куда-то свалили, — Сорока села на спинку дивана, прокручивая в руке нож-бабочку.

— Кто?

— Сокол — батька, Глухарь — мамка, — Сорока засмеялась на своих же словах. — А Ласточка будет злой бессердечной мачехой.

— Не обращай внимания, — Чиж махнул на нее рукой. — Отдышись пока, спасатель. И куртку Сизого постирай, а то будто в грязи повалялся, — он окинул Щегла скучающим взглядом и пошел обратно на второй этаж.

Щегол скинул куртку на пол и медленными шагами подошел к креслу, чтобы обессиленно рухнуть в него. Он вытянул ноги вперед и прикрыл глаза. В висках все еще пульсировала кровь, а в голове стоял назойливый гул. Оказавшись в Гнезде, Щегол почувствовал себя спокойнее, так, словно здесь он был защищен от всего, что происходит в городе. Впервые за все время он почувствовал себя дома. Щегол приоткрыл глаза и посмотрел на Сороку, что все еще одной рукой крутила нож, а второй поджигала сигарету у себя в зубах.

— И ты тоже куришь…

— Зато не строю из себя невинного мальчика, — она перевела свой взгляд с зажигалки на нож.

— Сколько тебе лет вообще? Ты же младше меня?

— Может, двадцать, а может и пятнадцать, — она скривила уголки губ. — Бери этот диапазон.

Щегол закатил глаза и снова прикрыл их, запрокидывая голову на спинку кресла. Голова начала понемногу проясняться, но от сигаретного дыма затылок неприятно тянуло.

— Тебя это веселит? Прикалываться надо мной?

— Лучше найди то, что меня не веселит, — Сорока поджала колени к груди и наклонила голову набок.

— Что тебя не веселит? — Щегол повторил за ней движение головой и прищурился. — Мое появление, например.

— Мимо, — она скривила губы в печальной гримасе и провела пальцем под глазом, имитируя слезу. — Пока что ты кажешься мне интересным.

Щегол наклонился вперед и улыбнулся.

— Мне не послышалось? Ты назвала меня интересным? — он рассмеялся.

— Не обольщайся. — Сорока снова посмотрела на свой нож. — Этот нож тоже казался мне интересным две минуты назад, а теперь мне с ним скучно, — она отложила его на столик у окна и ушла в свою комнату.

* * *

Через час в Гнездо вернулся Сизый. Щегол к тому времени уже задремал в кресле, рассматривая сны о том, как человек в медицинской маске догоняет его и душит своими грубыми пальцами. В этом сне Щегол не пытался вырваться от него или сбежать. Всего, чего он хотел — рассмотреть лицо, чтобы гордо сообщить Птицам, что знает, кто это. Но, к сожалению, попытка не увенчалась успехом, и в итоге, когда Щегол умер во сне, то проснулся в кресле. Как раз в это время Сизый садился на диван рядом с ним. Щегол вздрогнул от неожиданности.