— Мы с ней ехали куда-то, и я начал рассказывать ей о своей знакомой, с которой у нас были шутки «любимый и любимая». Её это так вывело, что она начала психовать и говорить мне «Всё сказал? Молодец! А теперь, заткнись Томми Уан Добряк Ти!», и вздыхала потом всю дорогу. А я не мог понять, что я натворил или в чем провинился. А потом до меня дошло — ревнует. У нас не было таких шуток, но зато были другие, гораздо круче и лучше, главное, настоящие. Что-то вроде скриншот скриншота, или «красиво жить не запретишь». Я это помню.

Лили сидела молча. Глаза стали мокрыми. Она начала всё вспоминать. Тут она танцует в «Мальвине» изредка наблюдая за друзьями-пацанами, а здесь показывает Томми свои фотографии у себя в квартире, а вот тут она бесится из-за того, что лучший друг не понимает, что ОНА НЕ ПЬЁТ. Как будто всё было вчера.

— Это правда, я? — девушка вытерла слёзы рукой

— Угу. — Томми грустно улыбнулся.

— Если бы ты был рядом, ты бы этого не допустил.

Да, если бы Томми был рядом, он бы этого не допустил. И дело не в том, чтобы он забирал сигареты у Лили. Всё дело в её эмоциональном состоянии. Она устала быть «спасателем Малибу» для друзей, молодого человека, и для всех, кто её окружал в то время. Сорвалась ли она? Возможно. Рядом не было руки, которая бы помогла ей справиться со стрессом, которой был. Она для всех была рукой. Но никто для неё. И вроде друзья рядом, но не вместе с ней. Вроде и молодой человек есть, но не рядом, и даже не вместе с ней. А для остальных «всё отлично», и никак иначе. Так и появились пьяные вечера. Иногда в одиночестве, иногда в компании каких-то людей, порой и незнакомых.

— Будешь траву? — Томми посмотрел на неё угрюмым взглядом.

Молчание. Так далеко девушка ещё не заходила. Вспомнила слова Сэма «главное, себе не изменяй». А кто она теперь? Та Лили, что придерживается правил здорового образа жизни, или та, которая пьёт как не в себя, и курит?

Сейчас та, которая курит и пьёт.

— Буду.

Парень пошел в прихожую студии, взять наркотики. Через минуты вернулся с пакетиком травки.

— Точно будешь? — рыжеволосый поднял бровь.

— Точно буду.

Добряк ухмыльнулся.

Молодой человек сильнее открыл окно и выкинул пакетик в пустоту.

— Ты что делаешь, дурак? — Лили посмотрела вниз, на улицу, затем обернулась на друга.

— Лили, милая Лили. — он подошел к ней и крепко обнял.

Почему он раньше не замечал, что с ней происходит? Потому что ему самому нужна была поддержка, как никогда. Он прятался за алкоголем и наркотиками, чтобы не чувствовать ту боль, которая резала его сердце. Он прятался, но у него не получалось. Он пел песни и читал стихи тем, кто хотел с ним переспать. Он показывал свои самые любимые треки тем, кто хотел от него только деньги и похоть. Но ни одна из тех гнилых рыб так и не сумела заменить ему Кейт.

Как и Сэму никто не сумел заменить Триаду.

Была одна девчонка, которая настолько сильно влюбилась в старину Саймона Кроула, что с кем бы она ни встречалась, всегда возвращалась в постель к битмейкеру.

Малышка любила диллера. Ведь, он был таким стильным и смелым. Он давал ей адреналин. Её зелёные глаза всегда смотрели в глаза Сэму, и верила, что она не такая, как все. Она была сногсшибательной красавицей, нравилась абсолютно всем. Но девушка любила летать, и поэтому малышка любила барыгу. А музыкант любил её тело. Мог часами заниматься с ней сексом, но чтобы почувствовать любовь, ему нужна была всего одна дама — Триада. А та девушка играла с другими парнями, а Стилю признавалась в любви. Ей не хотелось кататься в крутых тачках под современную музыку, ей всего лишь хотелось ездить по ночному городу на байке вместе с диллером. Ради того, чтобы быть ближе к нему, она подсела на то, что употребляет мистер Стиль. Её черные зрачки становились всё больше, всё чернее, а кожа белее. Вместо любви она всегда получала от Сэма золотой шприц, и бегала за ним по пятам. Ведь он же такой стильный и смелый. Так она и сторчалась где-то в «Мальвине» под «Take my love», не узнав, что в сердце диллера будет место лишь для одной — рыжеволосой дамочки, которая душу продаст за сырники.

— Дай мне слово, что завтра мы будем дышать? — Лили положила голову ему на плечо.

— Обязательно, — парень поцеловал её в макушку, — давай сожжём воспоминания о старых ранах?

— Давай. Чем займёмся? — Лили отпрянула.

— Сначала я хотел показать тебе кое-что важное.

Том подошёл к столу, взял свой пыльный блокнот и вернулся к девушке.

В этом блокноте были сотни планет, какие-то старые записи, песни, стихи и сны. Когда-то давно он туда прятался от всех, от этого жалкого мира, насилия и окружающих. Пришло время вспомнить всё.

Парень открыл страницу с последней написанной песней еще до знакомства с Лили.

«Себя в этажи».

— Представляешь, этот трек называется «Себя в этажи». Странное название, да? Но оно, как будто бы про сегодняшнюю ночь. Мы спрятали себя в этажи, и мне, честно, не хочется сейчас куда-то уходить или бежать. Я знаю, что с тобой что-то произошло. Но, я обещаю, что теперь ты будешь под моим присмотром. Никто никогда тебя не обидит, — он подмигнул ей, — хочу, чтобы ты оценила эту песню.

Писательница начала вчитываться в текст. Какая же песня была добрая и нежная. Про любовь. Про то, как важно быть нужным и любимым. Из глаз потекли слёзы. Но, это были слёзы доброй грусти. Она оценила.

— Эй, не плакать, глупышка! — рассмеялся Томми.

Локки вытерла слёзы и улыбнулась.

— А теперь давай к микрофону. Хочу, чтобы в ней звучал твой голос. — он подошел к аппаратуре и включил необходимую технику. Через несколько минут всё было готово к записи трека.

— Ты серьёзно? — Лили смутилась.

— Серьёзнее некуда.

Она зашла в коробку. Подошла к микрофону, надела наушники. Она знала, как записываются треки, ведь когда-то тоже занималась музыкой.

Томми включил запись и тоже зашёл в коробку.

— Записывать будем вдвоем, не против? И вроде, должно быть плохо, но, вроде всё так классно.

Девушка засмеялась.

— Что ты смеёшься? Хочешь, чтобы я это оставил?

— А, смех да? — она засмеялась ещё сильнее.

— Это же моя новая песня. Она очень добрая, я всех люблю под эту песню.

Лили ухмыльнулась.

— Да, честно всех люблю.

Она не могла сдержать смех. Это был смех счастья. Наконец-то всё, как раньше. Вот он — её лучший друг, который был где-то рядом, но в то же время далеко.

— Что ты смеёшься? Ладно, начнём.

Только он начал петь первые строчки, как писательница снова засмеялась.

— Лиль, ты можешь быть серьёзной? — Томми нахмурил брови и тут же улыбнулся.

— Нет, не получается. — она закатилась в истерике и сняла наушники.

— Ну всё, Локки, держись. — он схватил её и вытащил из коробки.

Начал кружить. Девушка смеялась. Обнимала парня крепко, он её тоже.

— Томми, я больше не могу… прекрати! — у писательницы перехватило дыхание.

— Даже и не подумаю. — Томми взял её на руки и поднял вверх. Они улыбались. Парень внимательно смотрел на черты лица зеленоглазой.

— Что? — она смутилась и отвернулась.

— Ты красивая. — он поставил её на место.

Ладонь правой руки положил на щеку девушки.

Лили закрыла глаза. Девушка понимала, что сейчас произойдет. Хотела ли она этого? Нет. Томми для неё был братом, а любила она Айвана. Не Стаса, а Айвана.

Все знакомые писательницы и музыканта хотели, что б они были парой. Они отлично дополняли друг друга: шутили друг над другом, понимали с полуслова, взгляд на творчество совпадал. Но была ли между ними любовь?

Том потянулся своими губами к её губам и в долю секунды они соприкоснулись. Парень закрыл глаза.

Что почувствовал каждый из них? Тепло. Больше ничего.

Языки переплетались.

Девушка положила руки к нему на талию. О чем она думала, целуя своего лучшего друга? О том, как сильно хочет к Аю. О том, что не понимает, что она тут делает? О том, как же не хочется жить такой жизнью, без любимого человека.