— Ты, пей, не смущайся, сахар вот клади. Я тебе предлагаю учебу в престижном вузе, которая тебе впоследствии поможет хорошую работу найти. Все, что касается ЕГЭ и вступительных, я беру на себя. Получишь бюджетное место. От тебя требуется не так много. Только сейчас не удивляйся. Ты должен пройти небольшой тест.
— Что, вместо ЕГЭ?
— Считай, что да.
— Петр Данилович, заходи!
На кухню зашел высокий, полный, седобородый мужчина. “Чистый Хагрид, жаль седой”, — подумалось Коле. В правой руке у него был большой армейский нож. Сталь блестела на солнце, Хагрид держал нож расслаблено, лезвием вниз. В этот момент Коля и почувствовал, что картинка поплыла…
Сознание вернулось к Коле, когда уже стемнело. Где вот только стемнело?! Он обнаружил себя в лесу, без обуви, часов и телефона, сидящим на голой земле. Спиной он опирался о большое дерево. Одежду с него сняли и замотали в белую простыню, наверное, хотели сделать как в древней Греции, но получилось скорее как в сауне. Хуже было другое, на него пялилась во все глаза толпа каких-то людей в черных балахонах. Стояли рядом, не подходили.
Из темноты появились Калюжный и тот престарелый верзила, Петр Данилович. Все тот же нож теперь висел у его в ножнах на ремне.
“Что вам надо!?”, — закричал Коля. Борис Александрович, не слушая его повернулся к толпе, и начал громко что рассказывать, как конферансье готовящий зал к очередному выступлению. Юноша слышал слова звуки, но не мог ничего понять, сердце колотилось, мысли путались, голова гудела. Он смотрел вокруг и не понимал что делать.
Вдруг Коля побежал. Не думая куда и зачем. Он вообще не думал. Траекторию тем более не рассчитывал. Поэтому с криком: “Куда!”, его легко настиг и схватил своими ручищами Петр Данилович. Коля сначала даже не понял человек его держит или какое-то неземное чудище. Рука сама нащупала нож на поясе Петра Даниловича. Коля схватился за рукоять, и со всей силы воткнул его в живот хагридоподобного старика. Петр Данилович разжал руки, захрипел. Толпа ахнула. Они так и смотрели на Колю, который в этот момент медленно осознавал произошедшее.
— Возрадуемся, братия! — заголосил Калюжный, — обещанный Праматерью проявил себя!
Коля пытался что-то проговорить, но горло сдавило, и ни звука произнести не получалось.
Его, конечно, никто бы и не слушал. Толпа ликовала. А Петр Данилович закачался и повалился на спину. Он ещё дышал, кажется, пытался что-то проговорить. Это однако никого не волновало. Намерений вызвать скорую никто не выказывал. Калюжный подошёл, и бесцеремонно обмакнул палец в крови, которая струилась из живота Петра Даниловича. Этой кровью он нарисовал что-то на лбу у Коли. По ощущению нечто круглое или овальное.
— Ты избран Праматерью! Ты меч, карающий ее врагов! — проговорил Калюжный.
V
Юля и Яна обсуждали стоит ли вообще ходить к этим сектантам. Их не было в том лесу, вольнослушателей пускали только на открытые собрания с выступлениями, проповедями и, иногда, обсуждениями на отвлеченные темы.
— Как бы наши трупы потом по частям не пришлось собирать. Маньяки они какие-то, — говорила Юля (в слове "маньяки" она поставила ударение на последний слог). “МаньякИ” — как бы иронично, но опасения у нее были вполне серьезные.
— Юль, не переходи в режим параноика, — отвечала Яна, — Ты вон и от Кольки, ухажера моего шарахалась. Он тебя, думаешь, тоже расчленит.
— Меня-то за что? Тебя за твои подколки обязательно расчленит. Я бы тебя живую ещё резать на части начала.
— Нежные какие все. Разок про жопу пошутишь, они и сопли развесят… Ты лучше объясни как к Калюжному на экзамен пойдешь? Тебе же тоже через год предстоит.
— Думаю, что по твоей протекции могу и автомат получить.
— ?
— Да-Да. Колю не зря вспомнила. Мне тут сорока на хвосте принесла… ну то есть курица… староста наша, ну ты поняла. Короче, прокудахтала она, что к нам внезапно в группу нового студента зачислили. Типа сам Калюжный продавил через ректора. Кого, думаешь, продавил? Николая Гулёмина, Кольку твоего.
— Не то чтобы он мой. Хотя стоит задуматься. Пару раз за ручку с пареньком подержаться до экзамена, и к этим бесноватым не надо ходить.
— Или не только за ручку? — ехидно заметила Юля, — Мне, кстати, тоже через год сдавать.
Девушка, не имела привычки шутить особенно грязно, однако быстро этому училась, не особо осознавая как легко она перенимает чужую манеру общения. С Яной они подружились не так уж и давно, но тесно. Сошлись на том, ходили в одну школу, Яна год как училась на психфаке, Юля только поступила, обеим нужно снимать комнату на не слишком сильной удалении от университета. Родители давали девушкам деньги, чтобы те жили отдельно, а этим грех не воспользоваться.
Подружки дополняли друг друга. Юля спокойная и рассудительная, Яна импульсивная, веселая и общительная. Ни у одной из них активной личной жизни ещё не было. Яна не уставала периодически ныть на эту тему, на что Юля только утомлëнно закатывала глаза. У Яны был тайный воздыхатель Коля, то есть он думал, что он тайный, всем остальным было очевидно, что явный. А больше никого. Видимо поэтому скромный парень Юле запомнился. Он бы её даже заинтересовал. По внешности её тип. Да странноват был. Веяло от Коли каким-то холодным безумием. Да, наверное, Юля несколько преувеличивала. Но смотрелся и вёл себя парень чудно. При всей вроде бы стеснительности (Коля был молчалив, старался избегать общего внимания, стоял как-то всегда поодаль от остальных) мог смотреть прямо в глаза, долго не отводя взгляд. Вроде ничего такого, а лёгкая дрожь пробирала. Добавить к тому его светлые волосы, голубые глаза и худобу на грани нормальности, и казалось, что на тебя смотрит какой-то древний эльф. Эльфы вроде добрые, но кто их знает этих фентезийных аристократов.
VI
Коля сосредоточенно стирал со лба засохшую кровь салфеткой. Он сидел на переднем сиденье машины Калюжного, ехали в город.
— Вижу, Коленька, что у тебя много вопросов. Сейчас я, наконец, готов на них ответить. Сразу тебе скажу, за Петра Даниловича не переживай. Он прекрасно понимал на что идет. Знал, что для инициации нужна жертва, знал, кто этой жертвой станет. Он герой, Коля.
— Кому жертва?
— Жертва Праматери. А принести эту жертву должен был ты. Ты это и сделал.
— …
— Расскажу немного подробнее. Тебе знакомо понятие бога, религии? В церковь водили тебя? Там говорят много лжи, но самая основа ухвачена верно. У всего сущего в этом мире есть начало, есть и сила, которая питает этот мир собою. Она в разные времена называлась по-разному, мы же дали ей имя — Праматерь.
— Вы приносите людей ей в жертву?
— Так мы показываем ей свою приверженность. Мы. И ты тоже. Ты один из нас. И даже больше, ты послан нам Праматерью, чтобы преобразить этот мир.
— Я?
— За прошедшее столетие из мира почти ушли все жизненные силы. Люди живут размеренно, по правилам, всего боятся. “Общество модерна”, “делегирование собственной воли государству взамен на безопасность” — всякие там философы, да социологи рассказывают именно эти байки. Вижу ты не понимаешь о чем я. Тебе никогда не казалось, что живем условиях ужасной несвободы?
— Вы про свободу прессы? — неуверенно спросил Коля.
— Какая к черту пресса, Коленька? Промыватели мозгов из позапрошлого столетия. Да посади их всех по тюрьмам, людям только лучше дышаться будет. Я про свободу в целом. Вот скажи ты можешь переходить дорогу в неположенном месте?
— В принципе могу. За этим особо не смотрят.
— А станешь переходить так?
— Ну если ГАИшников нет.
— А теперь представь, что ты крепостной в XVIII столетии. Бесправный, барину оброк платишь, секут тебя периодически. Представил? А теперь скажи, ты в каком месте имеешь право дорогу переходить, будучи ужасно бесправным крепостным?
— В любом, скорее всего.
— У тебя и вопроса бы такого не возникло. Если дело касается ПДД, любой крепостной свободнее нас сегодняшних. Ну и не только ПДД. Пить, например, крепостной может в общественном месте? Да он в любом месте пить может! Ему даже положено, в некотором смысле. Куда там свободе слова? Современный человек по дорогам ходит, сверяясь с правилами. Ты вдумайся, ходит по правилам! Нам на всё нужно разрешение, а то вдруг не положено. Мы же глянуть не туда боимся. Почему так?
