Услышав это, Юля сразу оживилась.

– Надо сходить и осмотреть аэродром ещё раз. Десяток мессеров на земле – лакомая добыча, а уж летчики так и подавно.

Увидев на лицах недопонимание, Юля им всем быстро объяснила, что сами самолеты сделать недолго, а подготовить опытных летчиков – дело гораздо более затратное и долгое. А там есть ещё и другой квалифицированный персонал. Словом, эта цель была куда более достижима, чем непонятно где спрятанная мифическая разведшкола.

Решили разделить отряд на несколько групп. Одна, самая многочисленная, отправится ночью на железную дорогу, вторая к аэродрому, третью оставляли для охраны лагеря. Еще четыре группы отправятся на поиски разведшколы. На этом совещание было окончено, и Юля достала из своих закромов бутылку коньяка. Отметили благополучное возвращение. Чисто символически, грамм по сто, не больше.

Георг вернулся вместе с парнем лет двадцати пяти со знаками различия сержанта. Высокий, широкоплечий блондин с ясными голубыми глазами сразу напомнил Егору какого-то викинга. Ему бы топор, да шлем рогатый. Хотя Егор тут же вспомнил, что где-то слышал, будто настоящие викинги не носили рогатых шлемов, и это все навязанное кинематографом заблуждение. Но, в любом случае, этот персонаж точно подходил под расовую теорию арийцев. Хоть сейчас на агитационный плакат.

Юля заговорила с ним на немецком, и тот, нисколько не удивившись, спокойно ответил ей длинной фразой. Насколько понял Егор, разговор шел о бытовых проблемах. Как они разместились и всё такое…. Потом Юля попросила его рассказать о себе.

Рассказ был недолгим. Артур Соммер, как представился пришедший, был первым номером расчета бронебойщиков из 69-го стрелкового корпуса 20-й армии. Когда танки прорвали оборону на их позициях, они с ещё одним расчетом отошли в лес, где укрылись от поддерживающей наступление пехоты. Долго выходили из окружения.

Потом Юля спрашивала его о семье, о том, чем он занимался до войны. Парню тоже налили немного коньяка, и тот, видимо удивившись такому радушию, расслабился и отвечал теперь более многословно и развернуто.

– Хорошо, – подытожила Юля, – Приведи себя в порядок. Особенно руки. Никакой грязи под ногтями и тому подобного. Тебя освободят от физической работы. Поступаешь в распоряжение военврача 3-го ранга Георга Хубера. У нас есть пленный гауптман – разговаривайте с ним все свободное время. Но не менее двух часов в день. Перенимайте его повадки и привычки. Вы должны быть неотличимы от него. Носите немецкую форму даже в лагере. Тебе, Георг, будет полегче, так как опыт уже какой-то есть. Помогай Артуру. Хочешь, подсели его в свою землянку. Разговаривайте между собой только на немецком. Ну, и надо опять уроки для остальных начать, а то мы что-то забросили совсем занятия…

Тут им принесли еду, и парня отпустили. Они вчетвером поели, и Юля ушла к себе.

А утром Егора разбудил дежурный и передал, что его вызывают к командиру. Ни Георга, ни Вацлава в землянке уже не было. Он быстро оделся и зашел к Юле. Парни сидели у неё с какими-то грустными, скучными лицами.

– Товарищ лейтенант государственной безопасности, – начала Юля неожиданно официальным тоном, – Тут на вас сигнал поступил. Требуют разобраться.

– Сигнал? Интересно… Ну, давайте разбираться. Что мне инкриминируют?

– Ты нас словами умными не путай, – улыбнулась Юля, – Мы – люди простые и академий не заканчивали. Вот целая бумага на тебя имеется. Товарищ Хубер сигнализирует о твоем аморальном поведении и указывает на некие странности в твоих действиях. Требует принять меры, иначе будет вынужден доложить руководству через мою голову.

Егор удивленно посмотрел на Георга.

– Это что розыгрыш? Так не сильно смешно получилось. Вы на хрена меня разбудили?

– Это не розыгрыш. Я сама удивилась, но вот бумага – читай, – она протянула ему листок.

Егор взял и, поднеся его к свету, быстро пробежал глазами рукописный текст. Потом улыбнулся и отдал обратно. Взглянул на Георга, но тот, к удивлению Егора, спокойно выдержал его взгляд.

– Это правильно, Георг. Лучше стучать, чем перестукиваться. Вину свою признаю целиком и полностью и требую расстрелять меня перед строем. И последняя просьба, чтоб приговор в исполнение привел лично Георг.

– На том и порешили, – сказала Юля, – Иванов, сдайте оружие.

Егор снял с плеча свой МП и вынул пистолет из кобуры. Сложил это всё на самодельный стол.

– Лейтенант государственной безопасности Иванов Егор Николаевич, по законам военного времени, приговариваю вас к расстрелу. Военврач 3-го ранга Хубер, привести приговор в исполнение. Труп закопать.

Егор сложил руки за спиной и взглянул на Георга. Тот сидел мертвенно-бледный и не мигая смотрел ему прямо в глаза.

– Пошли, че сидишь? – поторопил его Егор, – Выполни свой долг до конца.

– Хубер, вы слышали приказ? – холодно осведомилась Юля.

Георг вздрогнул и посмотрел на неё.

– Вы не имеете права самолично выносить такие приговоры, – Георг с вызовом посмотрел на Юлю.

– А я и не самолично. Нас тут трое. Ты про особое совещание при НКВД СССР слышал? Обвиняемый свою вину признал. Как исполнишь – приходи акт оформим. Я вечером перед строем тебе благодарность объявлю, за своевременный сигнал, – она аккуратно убрала лист бумаги в большую тетрадь, в которой она вела журнал боевых действий, – И руководству будет доложено о твоей бдительности. Всё. У меня мало времени. Работать надо. Лопату возьмешь у старшины.

– Ну так же нельзя! – голос Георга дрогнул.

– Почему нельзя? – искренне удивилась Юля, – Ты же сам пишешь, что действия Иванова поставили под угрозу выполнение боевой операции. Это официальный документ. Я обязана отреагировать и не стану покрывать преступника. Надо бы, конечно, выяснить, что значат его непонятные слова, но нет времени этим заниматься. Мне ещё это всё оформить нужно будет. Если тебе сильно интересно, то по пути расспросишь его.

Она опять достала его рапорт и прочла вслух:

– Стреляя в немецких офицеров, Иванов произносил странные слова: «это вам за Освенцим, за Бухенвальд, за Дахау»

Она снова спрятала рапорт в тетрадь.

– Иванов, я знаю, что означают эти слова. Потрудитесь объяснить это товарищу Хуберу перед расстрелом. Всё, Хубер, выполняйте приказ.

– Я не стану этого делать, – тихо сказал Георг.

– Почему? – опять удивилась Юля, – Вы забыли о том, что бывает, за невыполнение приказа в боевой обстановке?

Хубер обхватил руками голову и закрыл глаза.

– Да ладно, хватит. Он уже осознал, – сказал Егор.

– Вам, осужденный, слова не давали, – зло отрезала Юля, – Тут налицо ещё одно воинское преступление.

– Я не стану этого делать, – ещё тише повторил Георг.

– Сдать оружие, – сказала Юля, и Георг послушно положил свой автомат на стол.

– Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. Все трое за мной, – Юля встала и вышла из землянки.

Вацлав с Георгом переглянулись и молча проследовали за ней. Юля с полчаса вела их через лес, и только отойдя от лагеря на пару километров она, найдя подходящую полянку, остановилась и обернулась к ним. Все уставились на неё выжидательно.

– Расслабьтесь. Расстрелы отменяются. Егор, я думаю будет правильным рассказать им всё.

– Да – не вопрос, Юрий Андреевич. Делай, как считаешь нужным. Я сам давно уже хотел, если честно.

Непонятливые взгляды скрестились на нем. Егор поднял руки.

– Сейчас товарищ старший лейтенант всё объяснит.

– Да не старший лейтенант я… Ну, то есть, старший лейтенант, конечно, но не в этом дело… – Юля выглядела слегка растерянно и не сводила глаз с Вацлава.

Егор ухмыльнулся и взял быка за рога.

–Ребята, мы че сказать-то хотим… в общем, мы не совсем те, за кого вы нас принимаете.

Вацлав схватился за автомат, но Егор мягко накрыл рукой его оружие.

– Ты не понял. Мы не враги. Ну, ты ж сам шифровал радиограммы. Просто, наверное, время пришло вам узнать… в общем из будущего мы. Я старший лейтенант Егор Иванов, специальный отряд быстрого реагирования следственного комитета СССР. В 2011 году будет образован. Типа вашего Осназа НКВД. А это… – он несколько секунд помедлил, подбирая слова, – Капитан-лейтенант ВМФ СССР, командир группы боевых пловцов Клочков Юрий Андреевич. Не Юля в общем… так получилось…